– Ее звали Розмари. – Розмари. Мне нравится это имя. Дающий продолжил: – Когда она пришла ко мне в первый раз, она села на тот же стул, что и ты. Она была взбудоражена, немного напугана, и ей не терпелось узнать что-то новое. Мы разговаривали. Я пытался объяснить ей все. – Как и мне. Дающий горестно улыбнулся. – Объяснять сложно. Все это настолько далеко от вашего опыта. Но я старался. Она внимательно слушала. И у нее светились глаза. Внезапно он посмотрел на Джонаса. – Помнишь, я передавал тебе свое любимое воспоминание? У меня остался еще след от него. Там была семья и дедушка с бабушкой? Конечно, Джонас помнил. – Да, – сказал он, – в нем было такое прекрасное чувство. Вы сказали, оно называется любовью. – Тогда ты понимаешь, как я относился к Розмари. Я любил ее. Я и к тебе так отношусь, – добавил он. – Что с ней случилось? – спросил Джонас. – Началось Обучение. Она хорошо принимала, как и ты. Она так радовалась новому! Я помню ее смех… – Его голос задрожал и умолк. – Что случилось? – подождав, опять спросил Джонас. – Пожалуйста, расскажите мне. Дающий закрыл глаза: – Мысль о том, чтобы передать ей боль, разбивала мне сердце. Но это моя работа. Я должен был это сделать, как я это сделал с тобой. Повисла тишина. Джонас ждал. – Пять недель. И все. Я давал ей счастливые воспоминания: катание на карусели, игра с котенком, пикник. Иногда я специально выбирал воспоминание, которое заставит ее смеяться, я так дорожил звучанием ее смеха, тем, как он наполнял эту тихую, всегда такую тихую комнату. Но она была такой же, как ты, Джонас. Она хотела испытать все. Она знала, что обязана это сделать. И попросила дать ей более трудные воспоминания. Джонас задержал дыхание. – Вы ведь не показали ей войну? Всего через пять недель? Дающий покачал головой: – Нет. И я не передавал ей физическую боль. Но я дал ей одиночество. И я дал ей утрату. И я передал ей воспоминание ребенка, которого забрали у родителей. Оно было самым первым. Она вышла из него опустошенной. Джонас сглотнул. Розмари, ее смех становились для него чем-то реальным, и он представил себе, как она лежит на той же самой кровати, не в силах пошевелиться. Дающий продолжил: – Я отступил, дал ей еще радостных воспоминаний. Но все изменилось в тот момент, когда она узнала про боль. Я увидел это в ее глазах. – Она не была достаточно храброй? – спросил Джонас. Дающий не ответил. – Она требовала, чтобы я продолжил, не хотела, чтобы я ее берег. Она сказала, что это ее долг. И я знал, что она права. Я никак не мог заставить себя причинить ей физическую боль. Но я дал ей все прочие виды несчастий. Бедность, голод, ужас. Я должен был это сделать, Джонас. Это моя работа. А она была избрана. – Дающий с мольбой посмотрел на Джонаса. Мальчик взял его за руку. – И вот в один из дней мы закончили очередное занятие. Оно было тяжелым, и я постарался, как я поступаю и с тобой, закончить счастливым воспоминанием. Но она уже не смеялась. Она стояла здесь и молчала. Потом нахмурилась, будто задумавшись над чем-то. Потом подошла ко мне, обвила руками и поцеловала в щеку. Дающий потрогал свою щеку, как будто десять лет спустя еще ощущал прикосновение губ Розмари. – Она ушла тогда, ушла из этой комнаты, но домой не вернулась. По громкоговорителю мне сообщили, что отсюда она направилась прямиком в Комитет и подала прошение об Удалении. – Но это против Правил! Принимающий на Обучении не может подавать прошение об… – Это против твоих Правил, Джонас. В ее Правилах ничего такого не было. Она попросила удалить ее, и Комитет не мог ей отказать. Больше я ее не видел. Так вот в чем состоял провал! Понятно, почему это так сильно расстроило Дающего, но Джонасу все это не показалось таким уж ужасным событием. Он бы никогда так не поступил, каким бы тяжелым ни было Обучение. Дающему нужен преемник, и Джонас был избран. Тут Джонасу в голову пришла одна мысль. Розмари удалили почти в самом начале Обучения. А если что-то случится с ним самим? Ведь у него уже целый год воспоминаний. – Дающий, – сказал он, – я не могу попросить об Удалении, это я уже понял. Но вдруг со мной что-нибудь случится? Например, я упаду в реку, как Калеб? Это, конечно, ерунда, я отлично плаваю. Но что, если бы я не умел плавать, и упал в реку, и исчез? Тогда уже не будет нового Принимающего, а вы уже отдали кучу важных воспоминаний, так что, если даже и выберут нового Принимающего, эти воспоминания уйдут. И тогда… Он вдруг расхохотался: – Я прямо как моя сестренка Лили! – А ты держись подальше от реки, друг мой, – серьезно сказал Дающий. – Коммуна потеряла Розмари через пять недель, и это стало катастрофой. Я даже думать не хочу, что произойдет, если ты исчезнешь. – А почему это стало катастрофой? – Я уже говорил тебе об этом, – напомнил Дающий. – Когда она ушла, воспоминания вернулись к людям. Если ты утонешь в реке, Джонас, воспоминания не утонут вместе с тобой. Они вечны. У Розмари было только пять недель, и большая часть доставшихся ей воспоминаний были хорошими. Но были и ужасные, именно они ее терзали. И после ее ухода они терзали всю коммуну. Все эти чувства! Они же никогда ничего подобного не испытывали. А я был так погружен в свою скорбь, так тяжело переживал эту утрату, свое поражение, что даже не пробовал им помочь. Я злился на них. Дающий задумался. – Знаешь, – сказал он наконец, – если они потеряют тебя, после всего что ты уже получил, они ведь получат все твои воспоминания. Джонас скривился: – Вряд ли им это понравится. – Вряд ли. И они не будут знать, как с ними справиться. – Я справляюсь только потому, что есть вы и вы мне помогаете, – со вздохом сказал Джонас. Дающий кивнул. – Наверное, – проговорил он, – я бы мог… – Вы бы могли что? Дающий был погружен в свои мысли. Наконец он сказал: – Если ты уплывешь по реке, я, наверное, смогу помочь всей коммуне, как помогаю тебе. Это интересная мысль. Мне нужно еще немного подумать. Возможно, мы это еще обсудим. Но не сейчас. Я рад, что ты хорошо плаваешь, Джонас. И все же держись от реки подальше. Он улыбнулся, но как-то нерадостно. Его мысли витали где-то далеко, глаза затуманились. 19 Джонас взглянул на часы. Столько всего еще нужно было сделать – у них с Дающим так много работы, редко удается просто посидеть поговорить. – Простите, что я потратил столько времени на все эти вопросы про Удаление, – сказал Джонас, – просто мой Отец сегодня отвечал за Удаление новорожденного, одного из близнецов. Он должен был выбрать, кого оставить, а кого удалить. По весу. – Джонас опять посмотрел на часы. – Наверное, все уже закончилось. Я думаю, он утром этим занимался. – Лучше бы они этого не делали, – задумчиво проговорил Дающий, так тихо, как будто говорил сам с собой. – Ну и что же тогда, так и будут двое одинаковых людей по коммуне ходить? Только подумайте, как странно это будет выглядеть, – хихикнул Джонас и добавил: – Я бы хотел посмотреть, как проходит Удаление. Он и правда с удовольствием посмотрел бы, как его Отец проводит церемонию, как укутывает малыша. Его Отец был таким ласковым. – Ты можешь посмотреть, – сказал Дающий. – Нет, – сказал Джонас, – детям смотреть запрещено. – Джонас, – сказал Дающий. – Ты ведь внимательно прочел инструкции. Разве там не написано, что ты можешь задавать любые вопросы любому человеку? – Да, но… – Джонас, когда наши занятия закончатся, ты станешь новым Принимающим. Ты можешь читать книги, ты обладаешь воспоминаниями. У тебя есть доступ ко всему. Это часть твоего Обучения. Если ты хочешь посмотреть на Удаление, тебе достаточно просто попросить об этом.