– Не хочу опоздать, – сказала Фиона и заторопилась ко входу. – Если закончим одновременно, поедем домой вместе. Джонас кивнул, помахал ей и отправился в Пристройку. Он тоже не собирался опаздывать в свой первый день. Пристройка выглядела вполне обыкновенно. Джонас подошел к двери и взялся уже за тяжелую ручку, как вдруг увидел на стене звонок. Он позвонил. – Да? – прозвучал голос из небольшого динамика над звонком. – Это Джонас. Я новый, ну, в смысле… – Входи. Услышав щелчок, Джонас понял, что дверь открыта. В крошечной приемной помещался только стол, за которым сидела Служительница и разбирала бумаги. Когда Джонас вошел, она встала. Это очень его удивило. Вроде бы ничего особенного, но раньше никто не приветствовал его стоя. – Добро пожаловать, Принимающий Воспоминания, – почтительно сказала она. – Ой, нет. Пожалуйста, зовите меня Джонас. Служительница улыбнулась, нажала на кнопку, и он услышал еще один щелчок – открылась дверь слева. – Ты можешь войти. Джонас замялся – и Служительница поняла почему. В коммуне не запирали дверей. По крайней мере, он никогда с этим не сталкивался. – Замки нужны для того, чтобы никто случайно не побеспокоил Принимающего, – объяснила она. – Ему было бы непросто сосредоточиться, если бы люди бродили тут в поисках, скажем, Отдела по Ремонту Велосипедов, правда? Джонас с облегчением рассмеялся. В коммуне часто шутили по этому поводу – Отдел по Ремонту Велосипедов, маленький и не очень важный, постоянно менял адрес, и люди никогда не знали, где его искать. – Тебе нечего бояться, – сказала Служительница. И, взглянув на часы, добавила: – Но ждать он не любит. Джонас наконец вошел в дверь. Он попал в уютную комнату. Она была одновременно похожа и не похожа на его собственное жилище. Мебель в коммуне у всех была одинаковой: практичной, крепкой, функциональной. Кровать, чтобы спать. Обеденный стол, чтобы есть. Письменный – чтобы заниматься. В этой просторной комнате были те же предметы мебели, что и во всех домах коммуны. Те же, но не такие же. Стулья и диван обиты мягкими, роскошными тканями. Ножки стола не прямые, а изящные и изогнутые, украшенные резьбой. Кровать в дальнем углу комнаты покрыта восхитительным покрывалом, вышитым изысканными узорами. Но больше всего Джонаса поразили книги. У него дома, как и у всех остальных членов коммуны, была только справочная литература: словарь, полный указатель всех домов, офисов, фабрик и комитетов коммуны. И конечно, Книга Правил. Он никогда не видел никаких других книг. Он даже не знал, что они существуют. Но в этой комнате все стены были заставлены книжными полками – до самого потолка. Сотни, а может, и тысячи томов с блестящими названиями. Джонас не мог оторвать от них глаз. Что может быть написано на тысячах страниц? Еще Правила, кроме тех, что управляют коммуной? Еще какие-то офисы, фабрики и комитеты? Но времени на то, чтобы как следует осмотреться, не было – сидящий за столом человек не сводил с него глаз. Джонас быстро подошел к нему, слегка поклонился и представился: – Я Джонас. – Я знаю. Добро пожаловать, Принимающий Воспоминания. Джонас узнал его. Это был тот самый Старейшина, который так выделялся среди других на Церемонии. Джонас смущенно смотрел в светлые глаза, так похожие на его собственные. – Сэр, я приношу извинения, но я не понимаю… Он подождал стандартного ответа, но его не последовало. Тогда Джонас продолжил: – Просто я думал, то есть думаю, – поправил себя Джонас, решив, что если уж Правильное Употребление Слов зачем-то нужно в обычной жизни, то сейчас, перед лицом этого человека, оно просто необходимо, – я думаю, что Принимающий Воспоминания – это вы. Я только, ну, меня назначили, то есть выбрали только вчера. Я еще никто. Пока еще никто. Мужчина задумчиво посмотрел на него. В этом взгляде читались любопытство, беспокойство и даже что-то вроде сочувствия. Наконец он заговорил: – С этого дня, с этой минуты, по крайней мере для меня, ты – Принимающий. Я был Принимающим очень, очень долго. Думаю, ты это заметил. Джонас кивнул. Лицо мужчины было покрыто морщинами, а светлые глаза смотрели хоть и пристально, но устало. Вокруг глаз залегли глубокие тени. – Я вижу, что вы очень старый, – почтительно сказал Джонас. К Старым в коммуне всегда относились с огромным уважением. Мужчина улыбнулся и провел рукой по морщинистой щеке. – На самом деле не такой уж я и старый. Работа состарила меня. Я знаю, что выгляжу так, будто меня давно уже пора внести в списки на Удаление. Но в действительности у меня еще много времени впереди. – Он ненадолго замолчал. – И все же я обрадовался, когда тебя избрали. Они долго тянули с этим. Предыдущее, так неудачно закончившееся избрание состоялось десять лет назад, и я уже начал слабеть. Мне понадобятся все оставшиеся силы, чтобы обучить тебя. Нам с тобой предстоит долгая и тяжелая работа. Он указал на стул: – Сядь, пожалуйста. Джонас опустился на мягкое сиденье. Старик прикрыл глаза и продолжил: – Когда мне было Двенадцать, меня избрали, как и тебя. И мне было страшно, как и тебе. Он открыл глаза и посмотрел на Джонаса. Тот кивнул. Глаза снова закрылись. – В эту комнату я пришел, чтобы начать свое Обучение. Это было очень давно. Предыдущий Принимающий показался мне таким же старым, каким я кажусь тебе. И он выглядел таким же усталым, как я сегодня. Внезапно он выпрямился, открыл глаза и сказал: – Ты можешь задавать вопросы. Мне сложно описать, как это происходит. Ведь говорить об этом запрещено. – Я знаю, сэр, – сказал Джонас, – я читал инструкцию. – То есть я могу не стараться все объяснить, – усмехнулся мужчина. – Моя работа очень важна и почетна. Но это не значит, что я идеален. Я уже пытался один раз обучить преемника. И не справился с этим. Пожалуйста, задавай любые вопросы, которые смогут тебе помочь. У Джонаса были вопросы. Тысяча вопросов. Миллион. Столько же вопросов, сколько книг на полках. Но он не задал ни одного. Пока не задал. Мужчина вздохнул, видимо, думая, с чего начать. Затем снова заговорил: – Проще говоря, хотя ничего простого тут нет, моя работа состоит в том, чтобы передать тебе все воспоминания, которые я храню. Воспоминания о прошлом. – Сэр, – робко сказал Джонас, – я с огромным интересом выслушаю историю вашей жизни и ваши воспоминания. – И быстро добавил: – Приношу извинения за то, что перебил вас. Мужчина нетерпеливо махнул рукой: – Никаких извинений в этой комнате. У нас нет на это времени. – Сэр, – продолжил Джонас неуверенно, понимая, что, кажется, опять перебивает, – мне правда очень интересно, но я все-таки не понимаю, что в этом такого важного. Я могу выполнять взрослую работу в коммуне, а в часы отдыха приходить к вам и слушать истории вашего детства. Я с удовольствием этим займусь. Вообще-то, – добавил Джонас, – я уже занимался этим в Доме Старых. Старые любят рассказывать про свое детство, и мне всегда нравилось их слушать. Мужчина покачал головой: – Нет-нет. Я просто неясно выразился. Это не мое прошлое, не воспоминания о моем детстве. Он откинулся на кресле. – Это воспоминания всего мира, – вздохнул он. – То, что происходило до тебя, до меня, до предыдущего Принимающего, за многие-многие поколения до нас. – Всего мира? – Джонас нахмурился. – Я не понимаю. Вы говорите не только о нас? Не только о коммуне? Вы имеете в виду Другое Место? Он попытался осмыслить услышанное. – Извините, сэр. Я не совсем понимаю. Может, я недостаточно умен. Я не понимаю, что значит «весь мир» и «за многие-многие поколения до нас». Я думал, есть только мы. И только сейчас. – Нет, есть гораздо больше. Есть все, что Дальше, – Другое Место и все, что было до нас, и еще раньше, и совсем давно. Я узнал об этом, когда был избран. И здесь, в этой комнате, один, я переживаю это снова и снова. Так к нам приходит мудрость. Так мы строим будущее. Он шумно перевел дыхание. – Я просто переполнен воспоминаниями.