«Не будь со мной слишком грубым!» Он разместил ладони на рукояти жезла и попытался понять, что держит. Магически прозрачная сердцевина амулета должна была донести до него неискаженными тончайшие колебания эфира. Однако на что обращать внимание? Он ведь и раньше много чего чувствовал (начиная с самого себя). Маг погрузился в медитативное созерцание, по очереди отбрасывая лишнее. Трава шуршала, мелкие птички перепархивали, не обращая внимания на сидящего человека, а ветер уносил прочь суету последних дней, словно легкие плевелы. Проходила минута за минутой, свет и движение иссякли, остался только звук. Чарующая мелодия, в ней не было нот, разум сам подбирал для нее партии флейт и органов, переливы арф и плач скрипки. Он и помыслить не мог, что живая природа настолько гармонична! Так вот что пленяет слабых духом, искушает забыть обо всем и раствориться в потоках Силы… Песнью трав мешал наслаждаться едва слышный треск. Маг огляделся в поисках его источника – на террасе бывшего виноградника красовался новенький диск отвращающей печати. Ну что ты будешь делать! Белый со вздохом встал, но остановился, не сделав и полшага… Он что, наблюдал сейчас воздействие отвращающего проклятия на реальность? Ли Хан жестко подавил желание хвататься за амулет (там наверняка есть защита от таких вот любопытных) и, поборов душевный трепет, направил жезл прямо на печать – звук уверенно локализовался. Да, это то, что безуспешно искали поколения исследователей, – физическая манифестация отвращающего проклятия. Сколько волшебников пыталось понять, что привносит в мир чужеродная магия, – не перечесть! И вот он видит это – точку, где потустороннее смыкается с материальным. Эпохальное открытие зудело и скворчало. Уловить какой-либо системы в издаваемом печатью шуме не удавалось. А должна ли она быть? Общее место у всех теоретиков в том, что тьма – это хаос, его-то он и наблюдает. Каково же в таком случае воздействие на реальность нежитя? Белый подавил внутреннюю дрожь. Придется вернуться сюда ночью! Скажи он о своих намерениях… да хоть бывшему ученику, его бы связали и заперли: белый маг, рвущийся изучать потустороннее, – явный сумасшедший. Он даже с юным Ахиме откровенничать не решился! Просто взял жезл, циновку и предупредил, что может заночевать у знакомых. В конце концов, физической угрозы не существовало – ингернийцы напичкали Кунг-Харн отвращающей магией так плотно, что ночью можно было гулять без фонаря. Он вышел на окраину, в зыбкий лунный свет и тени, разложил циновку точно там же, где сидел днем. В этот раз медитация давалась нелегко – спокойствие не приходило, кружилась голова, подташнивало. В конце концов маг сдался и отпустил Силу. Гроза, что ли, приближается? Да нет, обычная ночь. Время иных гостей. Потрясенный догадкой, он снова погрузился в созерцание, уже не обращая внимания на тревожное буханье сердца и заливающий глаза пот. Вот она, причина дурноты – монотонный, механический не то – треск, не то – гудение (разум отказывался давать ему имя). От понимания его смысла мороз продрал мага по коже – это потустороннее пробовало реальность на зуб. Но со зловещим ропотом спорили другие звуки: сердито зудела защита поселения, настойчиво пели травы. Мир бился за жизнь в ожидании утра. Ли Хан бессильно опустился на колени. Замысел Творца предстал перед ним во всей своей неизъяснимой естественности и простоте. Вот он, источник белой магии!!! В основе всего – защита, несовершенная, как любая попытка воздействовать на чужеродную силу, единственно доступный неразумным тварям способ обороны. Каждое существо, сумевшее пережить ночь, получает этот навык, и в мире появляется волшебство – справедливая плата за безмолвный труд, сила и предел силы в одном лице. Если ворожба пастырей подвергает сомнению это фундаментальное качество природы, вся реальность должна была ополчиться на них! Как бы за такое дело всем не прилетело… Не отступать! Не расслабляться!!! Нужно срочно изучить доступных печатных, тех же стражников или каторжан. Каково их влияние на нижний план? Господи помоги, если они его еще и разрушают! Он возвращался домой как безумный, не чуя дороги, был замечен занятым своими делами колдуном, пойман, передан на руки патрулю стражи и с грехом пополам водворен домой. А ведь его гениальное открытие могло исчезнуть вместе с ним! От такой мысли у Ли Хана едва сердце не остановилось. – Мастер, вы здоровы?!! – Принеси перо и бумагу, быстро! Рукой мага водило откровение. Стремительно, еще до исхода ночи, на бумагу были занесены основные постулаты теории, описание эксперимента и грубая оценка интенсивности мировой защиты, сделанная по разнице частоты появления потустороннего на поверхности и в глубине подземных выработок (не удивительно, что колдунам в шахтах достается столько работы!). Блаженно откинувшись на подушки, маг ободряюще улыбнулся Ахиме, немного испуганному такой активностью. – Мастер? – Все в порядке! Завари-ка чаю… Нет, постой! Сможешь переписать? Ахиме прищурился, разбирая чужой почерк, и уверенно кивнул. – Отлично! Сделаешь копию и отнесешь… да, пожалуй, мастеру Мерсингу. Но сначала все-таки чай. Изгнав с лица следы бессонной ночи и придав себе нужную степень достоинства, Ли Хан отправился в Храм – исследование печатных лучше вести с ведома Тай’Келли. С другой стороны… Если старший пастырь будет категорически против, он все равно его проведет! Ответный визит старшему пастырю Ли Хан нанес через заднюю калитку Храма, просто чтобы не мельтешить на глазах тусуанских изгоняющих (господи помоги, это же как в клетке с тигром!). Несмотря на ранний час, все служители были на ногах и при деле (по той же причине – закончить хлопоты прежде, чем проснутся колдуны). Ли Хан обменялся со всеми приличествующими моменту приветствиями, а потом методично обошел территорию Храма, размахивая жезлом и почти с удовлетворением отмечая области глухой, ватной тишины. – Выбросьте эту штуку! И другие такие, если есть, тоже. Подойдите ко мне!!! Я все понял. Пришло время разделить радость познания с неофитами. Прикосновение к божественной мудрости, разве это не восторг?!! Не ясно, много ли поняли из его слов присутствующие, но выглядели они впечатленными. Старший пастырь сделал из теории собственные выводы и заметно повеселел: – Тогда все в порядке! Сменится сезон, трава пожухнет, и все вернется на круги своя! – А вот это вряд ли. – На что вы намекаете? – Я не намекаю, уважаемый, я прямо говорю: шансы минимальны. Вспомните, в чем суть белой магии! Она не только создается живыми, но и создает живых. Новорожденные звери, испытав на себе воздействие ауры соплеменников, вырастают более приспособленными к жизни, чем изъятые из природы и воспитанные людьми. Помимо внешнего вида они наследуют привычку к местности, рациону, типичным погодным явлениям. Вы что, ни разу не возились с привозными саженцами? Единственный способ избавиться от навыка, закрепившегося в нижнем плане (на базовом уровне!), – это уничтожить живое сообщество-носитель. То есть завершить работу нежитей. Вы к этому готовы? Пастырь покачал головой: – Что же делать? – Не провоцировать. – Я имею в виду – с оставшимися печатными. Они-то как раз провоцируют! Что, если для защиты себя мир пожелает избавиться от нас всех? Что-то подобное уже приходило Ли Хану в голову. Первой его мыслью было предложить уничтожить порченых людей (для общего блага, конечно!), но это поползновение он удавил ставшим почти привычным усилием (проклятые привычки!). Есть такие лекарства, которые хуже, чем болезнь. – Это понятно: мы должны помочь пострадавшим восстановить гармонию! – Как?!! Ведь Лунное Причастие необратимо! Да, и это было многократно продемонстрировано по разным поводам. Однако мало ли незыблемых истин разрушилось на его глазах? А ведь что-то такое его недавно царапало… В голове быстро, как костяшки домино защелкали ассоциации: – Нежить оставляет после себя стерильную в магическом плане среду, не могут устоять даже стихийные проклятия. Черная магия имеет сродство к ночным гостям, в ней непременно должен содержаться нужный для разрушения заклинаний компонент. И, кстати, Господь уже принял меры для его демонстрации… Глава 2 «Лучшее лечение – профилактика!» – эту мысль Питеру Мерсингу внушали все три года обучения в службе поддержки. Это, а еще – четкое понимание, что каждый из подопечных – плохо социализированный маг с убойными возможностями кавалерийского эскадрона, катапульты и небольшого торнадо вместе взятых. Странно ли, что подобную профессию выбрал для себя сын укротителя? Маленький Пит вырос среди цирковых и с семи лет знал, что однажды войдет в клетку льва. Заботливый отец (он же – суровый наставник) старательно объяснял детям границы дозволенного, учил поддерживать хрупкую иллюзию власти над существами, которых щедрая природа наделила всем необходимым для убийства. Трехсоткилограммовому хищнику бесполезно объяснять основы гуманизма! Он делает то, к чему расположена его натура, и дискомфорт готов терпеть только до определенного момента. А не то… Историю каждого своего шрама Рауль Мерсинг рассказывал сыновьям весьма подробно. Изначально армейский контракт представлялся всего лишь способом заработать денег на новых животных, без которых младшие Мерсинги рисковали всю жизнь прозябать в коверных. Предубеждений к воровству Питер не испытывал, но армия предлагала больше… правда, только тем, кто соглашался иметь дело с боевой магией. Скоро он узнал почему. Бытовое волшебство (ручное, словно породистая кошка) не способно подготовить человека к виду штурмовых проклятий. Когда земля содрогается, молнии сплетаются в кольца, а скалы рассыпаются в пыль, деньги уже не кажутся достаточным вознаграждением за риск. Однако главное испытание – люди (если боевых магов можно ими считать). Каких только эпитетов не придумывают за глаза сослуживцы для армейских экспертов! Каждый новобранец хоть раз посылал в их адрес проклятие, но подобное на подобное воздействия не оказывало. А вот Питер неожиданно понял, что ему знаком этот кураж, непоколебимая уверенность в себе, предельная сосредоточенность на близкой опасности. Черные, как говорится, «работали номер», и то, что рыкающего льва никому не видно, не отменяло длину его зубов и остроту когтей. Вот только, в отличие от циркача, магам не дано было выйти из клетки. Так младший Мерсинг встретил своего идеального Зверя, а новорожденные львята достались брату Лестеру, не видящему для себя жизни без арены и фанфар. Пит и теперь принимал посильное участие в делах семьи. Ленивый Бука, игривый Самсон, неприятно внимательный к движениям дрессировщика Чаппи – армейский куратор отдыхал в обществе хищников, от которых могут защитить простые железные прутья. Династия цирковых укротителей процветала, а нынешняя командировка в И’Са-Орио-Т вполне могла превратиться в слона… В общем, доход от экспедиции радовал куратора не меньше, чем капитана Ридзера, повадившегося на ночь складывать мешочки с бериллами под подушку (Ну подумаешь, мечтал человек спать на сокровищах!). А уж как волновались о благополучии кунг-харнских приисков в далекой Ингернике! Каждый день Питер вручал голему две вощеные доски, а вечером невозмутимо красил их заново (хранить архив от него никто не требовал) – дорвавшееся до дальней связи начальство неутомимо царапало инструкции. Кто-то в верхах наконец осознал, что императорские войска больше не стоят на пути ингернийцев к богатым недрам, плодородным землям и дешевым товарам соседей. На фоне ожидающихся прибылей устроенный армейскими экспертами грабеж выглядел невинным развлечением. Так вот, появление в Алмазном Ожерелье имперских магов план, составленный и утвержденный министерским Кругом, не учитывал от слова «совсем». Целую неделю Питер следил с веранды чайной за тем, как меняется город. Черные быстро осваивались на новом месте. День-два по улицам шлялись только осторожные одиночки, вежливые и не создающие проблем, а потом пришельцы буквально наводнили Кунг-Харн (Как им удается создать такой эффект?! Их же раз в двадцать меньше!). Открыто бросать вызов властям они не решались (потому что арбалетами здешние жандармы владели не хуже ингернийских), но белье теперь сушилось исключительно под охраной свирепых матрон, а беженцы, толкающие тут и там мелкое барахло, объединились в рынки, ненавязчиво крышуемые двумя-тремя бдительными стражниками, – ошалевшие от напора гостей кунг-харнцы выкручивались, как могли. Случились первые попытки вымогательства… День за днем куратор ждал, когда власти наконец займутся делом. Тщетно. Складывалось впечатление, что толпу неадаптированных к гражданской жизни волшебников решено просто игнорировать, а Ридзер при всем своем авторитете был не вездесущ. Отрядный алхимик прозорливо предлагал не брать авансы за работу и держать в грузовиках аварийный запас масла, но черному простительно, черного чужие проблемы только веселят. Питеру смешно не было. Ларешские изгоняющие ставили карьеру следующего поколения Мерсингов под удар!!! Не говоря уже о спокойной старости самого куратора, вилле на восточном побережье и женитьбе на мисс Анатоль, согласившейся наконец закончить карьеру акробатки. Да и руководство службы не простит, если на месте Кунг-Харна появится криминальный анклав. Для порядка он отцарапал начальству послание и получил горячую поддержку – зарабатывать на бериллах желали очень многие, а лезть за ними в шахты не хотел никто. Дело оставалось за малым – одолжить местным властям мозгов. Одетый в идеально сидящий деловой костюм (не то – аскетичный магнат, не то – министр с приватным визитом), Питер Мерсинг отправился в ратушу. Соблюдая мельчайшие детали этикета, он передал секретарю просьбу об аудиенции и смиренно дожидался ответа, пристроившись к длинной очереди беженцев и горожан. Следуя традиции, градоправитель принял еще трех просителей и лишь затем пригласил иноземца. Господин Номори радушно предложил гостю место в низком кресле и, не чинясь, отхлебнул из чашки какого-то напитка. – Да пребудет ваш день прохладным, да не покинет могущество руки ваших сограждан! Все ли здоровы, всего ли в достатке? Не откажитесь разделить со мной полуденный отдых! Белый сплетал кружево слов легко и непринужденно, постоянно уводя разговор в дебри рассуждений о благе общества и тяжелых временах. Питер никак не мог нащупать «контакт с публикой», казалось, градоправитель просто пользуется его визитом, чтобы избавиться от назойливых горожан. Куратор вздохнул и послал к лешему дипломатический протокол вкупе со всем, что знал о са-ориотском этикете. – Вам не кажется, что переселенцев из Лареша надо чем-то занять? Работой, например. Градоправитель сокрушенно вздохнул: – Я думал об этом, но тронутые порчей не способны на созидательный труд! Вам, привыкшему к иным реалиям, трудно войти в наше положение… – Чего? – Куратор даже опешил от такого заявления. Он ловко поймал саориотца за руку и потянул из-за стола. – Хотите, я вас сейчас с господином Тангором поближе познакомлю?