А штаб командующего не переставал ломать голову, куда подевались японцы?! Из всех высказывавшихся предположений самым вероятным казалось, что они нас ждут у самого Владивостока, чтобы не мотаться по морю в поисках, теряя корабли поштучно. Это казалось вполне логичным, учитывая наметившийся у них острый дефицит в разведывательных силах. Исходя из этого, ожидалось, что противник навалится на нас где-то на параллели Расина или чуть севернее. Для эскадры теперь первоочередной задачей являлось обеспечение прорыва поврежденных кораблей, поэтому ночные вылазки легких крейсеров и миноносцев к корейскому берегу прекратили, опасаясь столкновений с превосходящими японскими силами. Шума мы уже и так наделали достаточно. Исходя из новой задачи, проигрывались варианты боевого маневрирования. Рациям по-прежнему было запрещено работать на передачу, но эфир прослушивался постоянно. Однако никаких признаков близкого присутствия противника обнаружить не удавалось. Тишина, лишь атмосферные помехи. Попутно прорабатывались варианты продолжения кампании и действий на японских коммуникациях, особенно в Корейском проливе. Внимательнейшим образом был заслушан доклад Иессена о состоянии подводных лодок, имевшихся во Владивостоке, и опыте их боевого применения. На следующий день, ближе к вечеру, были встречены три миноносца, отправленные из Владивостока навстречу второй эскадре. К счастью, встреча состоялась еще до захода солнца, иначе перестрелки в темноте между своими вряд ли удалось бы избежать. Шедшие в нескольких милях впереди главных сил крейсера разведки сначала приняли их за японцев, передав на эскадру: «Противник виден», и начали охват с обеих сторон, но вскоре все благополучно разрешилось, и русские корабли обменялись орудийным салютом, под непрекращающееся матросское «ура-а-а!». От миноносцев узнали, что один из гензанских пароходов подорвался на минах и затонул, так и не дойдя до порта, причем заграждение было обнаружено там, где глубина была около 90 метров и намного дальше, чем ходил обычно тралящий караван, – между островами Римского-Корсакова и Аскольд. Там уже обнаруживали раньше плавающие мины, но не придавали этому значения. Траление еще не было закончено, поэтому миноносцы проводили эскадру в залив Посьета, где пришлось ждать утра. Также от миноносцев узнали, что японцы у Владивостока не показывались, а во всех иностранных газетах понаписано столько небылиц про эскадру, что просто голова идет кругом. Уже в сумерках, следуя за своими провожатыми, проводившими контрольное траление, подошли к русскому берегу и встали на якорь на рейде Паллада, всего в 50 милях от заветной точки окончания этой эпопеи. Владивостокские миноносцы ушли в дозор, а корабли Рожественского получили наконец заслуженный отдых. К «России» и «Князю Суворову» подошли плавмастерские и «Русь» со «Свирью». С помощью своих водоотливных средств им удалось освободить от работы ручные помпы кораблей, на которые затем были назначены добровольцы из числа грузчиков. Полная замена кочегаров позволила отдохнуть большей части экипажей, державшихся на ногах уже почти неделю. Офицеры также отдыхали, но посменно, хотя бы по полтора-два часа. Незадолго до рассвета вернулись миноносцы, снова едва не обстрелянные дозорными «князьями», по причине задержки с передачей ответного позывного, о котором условились еще с вечера (все же четкость несения службы на этих кораблях была далеко позади уровня эскадры Рожественского). Миноносцы сообщили, что фарватер чист и можно выдвигаться, следуя вдоль берега до мыса Брюса, далее на остров Рикорда, выходя уже на обычный фарватер. На всех кораблях эскадры ночью держали на подогреве треть котлов, что позволило начать движение уже через двадцать минут. Ведомые все теми же тремя миноносцами, корабли вытянулись в длинную колонну, идя на 7 узлах. Последний переход занял почти восемь часов, но это уже были свои воды, родные берега. Наконец уже после обеда 20 мая вторая тихоокеанская эскадра вошла в пролив Босфор Восточный и бухту Золотой Рог и отдала якоря в российском порту. Корабли встречали салютом с береговых батарей. Множество катеров, шлюпок, китайских шампунек и лодок окружили их со всех сторон и провожали в гавань. Все берега были заполнены людьми. Наименее пострадавшие корабли были поставлены на якоря подальше от города в бухте Новик с искусственными кренами на разные борта и частично закрытой парусиной обшивкой у ватерлинии, имитирующей пластыри. Между ними приткнулись и обе мастерские с большинством транспортов, чьи трюмы еще не опустели. В то время как самые побитые крейсера и броненосцы выставили напоказ публике и журналистам, буквально облепившим их, как муравьи. На просьбы наиболее любопытных из репортеров проводить их на все остальные суда эскадры неизменно отвечали, что они находятся на грани гибели и посещение их небезопасно. Одновременно был введен строжайший запрет на плавание любых посторонних лодок и катеров на якорной стоянке действующего флота, для исключения возможности диверсий. Все офицеры и матросы в преддверии увольнения на берег были подробно проинструктированы, что отвечать, если будут интересоваться состоянием кораблей. Еще до встречи с владивостокскими миноносцами было сделано несколько снимков снарядных пробоин на «Орле» и «Бородино» и фотографии погруженных в воду пластырей, якобы закрывавших торпедные пробоины. Эти снимки планировали передать в редакцию местной газеты. Предпринятые меры должны были скрыть от широкой публики и прессы наличие боеспособного ядра тихоокеанского флота. Этим надеялись ввести в заблуждение японскую агентуру, наверняка имевшуюся в городе. Госпитальные суда сразу же приступили к доставке раненых в госпиталь, пришвартовавшись к причалам. Длинные вереницы санитарных повозок выстроились у трапов, окруженные толпами людей. На канторе порта немедленно после швартовки «Белого Орла» и «Костромы» были вывешены списки погибших и раненых А с трофейных транспортов, вошедших в порт в последнюю очередь и вставших в дальнем углу гавани, напротив гнилого угла, на подошедшие баржи начали переводить не виданное доселе чудо – пленных японских моряков с потопленных в бою кораблей. Их доставляли на берег и размещали в освобожденных для этого казармах гарнизона. Пленных было неожиданно много, отчего это мероприятие затянулось, также не избежав внимания вездесущих журналистов. Лондон. 19.05.1905 г. «Сентрал Ньюз»: «По словам британского военно-морского атташе в Японии Д. Коберта, в боях в Корейском проливе и у островов Гото русские, благодаря невероятному везению и роковому стечению обстоятельств, смогли нанести японскому флоту чувствительный урон, но при этом потеряли большую часть своих кораблей от огня японской артиллерии и ночных минных атак. Еще часть кораблей затонула от боевых повреждений на переходах. Остаткам второй балтийской эскадры адмирала Рожественского удалось проскочить во Владивосток, но все прорвавшиеся корабли имеют тяжелые повреждения и утратили боеспособность». Нью-Йорк. 19.05.1905 г. «Ассошиэйтед пресс»: «Исходя из полученных сегодня достоверных данных, сообщаем, что в боях в Цусимском проливе и у островов Гото 14, 15 и 16 мая японский флот потерял броненосцы «Фудзи» и «Микаса», три броненосных крейсера, шесть легких крейсеров и от двадцати до тридцати миноносцев, потопив русские броненосцы «Ослябя», «Князь Суворов» и «Сисой Великий», броненосные крейсера «Дмитрий Донской», «Владимир Мономах», «Адмирал Нахимов», «Россия» и «Громобой». Также были потоплены несколько эсминцев и кораблей снабжения. Остальные корабли получили тяжелые повреждения, часть из них, возможно, затонула позже». Шанхай. 20.05.1905 г. Из сообщения агентства «Рейтер»: «Согласно сообщениям нашего корреспондента из Нагасаки, военные госпитали Сасебо, Нагасаки и Куре переполнены ранеными японскими моряками, пострадавшими в боях 14–16 мая в районе Цусимского пролива. Вчера вечером в Сасебо пришли два японских крейсера для ремонта боевых повреждений. Они также доставили раненых моряков с японских баз на Цусиме». Париж. 20.05.1905 г. «Ла-Публик»: «Сегодня от нашего корреспондента в Японии получен текст интервью американского артиллерийского офицера, участника боя при Сантьяго-де-Куба Роберта Уайта, находившегося на борту броненосца «Сикисима» в цусимском сражении и чудом спасшегося после гибели этого корабля. «…Массированный артиллерийский огонь русских был настолько чудовищным и подавляющим, что казалось, будто они стреляют не из пушек, а из огромных пулеметов. <…> Мне вдруг стало трудно дышать. Казалось, что какая-то страшная сила приподнимает меня в воздух, чтобы швырнуть за борт, прямо в огромные гейзеры русских недолетов. <…> Я оглянулся вокруг и увидел, что все, матросы и даже офицеры, так же как и я, инстинктивно пригнулись к палубе, намертво вцепившись во что попало. Не знаю, сколько прошло времени в этом оцепенении, пока резкий окрик одного из офицеров, спустившегося из рубки, не заставил нас прийти в себя. Но тут последовала сразу целая серия попаданий в батарейную палубу, где я находился, при этом несколько снарядов пробили броню. Огненный смерч пронесся среди людей, разнеся в клочья того офицера, что только что кричал на нас. Но экипаж уже очнулся и начал действовать…» Нью-Йорк. 20.05.1905 г. «Ассошиэйтед пресс»: «Вчера нашему корреспонденту удалось взять интервью у капитана первого ранга Джексона, флот США, находившегося 14 мая во время боя у Цусимы на борту японского крейсера «Адзума». «Русский флот под командованием Рожественского показал себя в этом сражении высокоорганизованной и очень хорошо подготовленной силой. На протяжении всего боя его действия были решительны и безупречны. <…> Новые русские броненосцы и большие крейсера гораздо легче японских переносили волнение моря, которое было в день сражения, что положительно сказалось на точности их огня. От волн страдали лишь их старые броненосцы, но и они отнюдь не потеряли боеспособности и могли свободно действовать из всех своих орудий, чего никак нельзя сказать про японские бронепалубные крейсера, зарывавшиеся в волны до самых мостиков. К тому же русские сумели поставить японцев стреляющим бортом к волне. Отвага и стойкость экипажей всех без исключения русских кораблей заслуживают самой высокой оценки». Шанхай. 21.05.1905 г. Из сообщения агентства «Рейтер»: «Сегодня от нашего корреспондента во Владивостоке получена телеграмма, в которой сообщается, что вчера в третьем часу дня вторая русская тихоокеанская эскадра пришла во Владивосток в полном составе. Все корабли имеют боевые повреждения. Разрушения некоторых из них просто ужасны. Они буквально едва держатся на воде и имеют видимые невооруженным глазом даже издалека крены. Их даже не подводят к причалам, чтобы не загородить их корпусами фарватер в случае гибели. По сообщениям русских официальных властей, потери в личном составе достигают 400 человек убитыми и около 700 ранеными. Командующий эскадрой также получил три осколочных ранения в голову и грудь и находится на броненосце «Орел». По словам врачей, состояние Рожественского настолько тяжелое, что его даже невозможно доставить в госпиталь на берегу. В боях 14–15 мая эскадра потеряла три своих миноносца, потопив при этом более 10 крейсеров и два броненосца противника. При отражении ночных минных атак были уничтожены еще не менее 10 миноносцев. Захвачены в качестве трофеев на поле боя два японских миноносца. В Корейском проливе были перехвачены несколько пароходов с военной контрабандой, приведенных во Владивосток, и два японских военных транспорта. В русский плен попали более 700 японских моряков, спасенных с потопленных кораблей». Лондон. 22.05.1905 г. «Сентрал Ньюз»: «Из интервью Д. Коберта, находящегося на лечении в военно-морском госпитале в Куре, нашему корреспонденту: «Благодаря отвратительным погодным условиям, русской эскадре с утра 14 мая удалось внезапно напасть на передовые дозоры японского флота на подступах к Корейскому проливу. Используя подавляющее численное превосходство, русские смогли к полудню нанести серьезный урон разведывательным силам адмирала Того, потопив и тяжело повредив несколько легких крейсеров. Однако оторваться от преследования им все же не удалось. Столкнувшись во второй половине дня с главными силами японского объединенного флота у острова Цусима, русские понесли тяжелые потери и были вынуждены отойти к югу для исправления повреждений, преследуемые японскими миноносцами и крейсерами, неся новые потери. <…> Не прекращавшиеся атаки японских легких сил, усилившиеся с наступлением темноты, не позволили отремонтировать подбитые корабли, которые затонули у острова Фукуэ к ночи с 14 на 15 мая. В эту же ночь были подорваны минами и затонули броненосцы «Сисой Великий» и «Император Александр III», а также три крейсера. Оставшиеся русские корабли, в основном быстроходные крейсера, в ночь с 16-го на 17 мая смогли оторваться от японского флота и уйти во Владивосток, захватив по пути несколько нейтральных каботажных пароходов в Корейском проливе». Санкт-Петербург. 22.05.1905 г. «Ведомости»: «Сегодня из главного военно-морского штаба было получено сообщение, что вторая тихоокеанская эскадра под командованием вице-адмирала Зиновия Петровича Рожественского, покинувшая Балтику более восьми месяцев назад, благополучно достигла Владивостока. 14–16 мая в Корейском проливе, у островов Цусима и Фукуэ (архипелаг Гото), произошло несколько сражений с японским флотом, в ходе которых были достоверно потоплены японские броненосцы «Чин-Иен», «Фудзи» и «Микаса», броненосные крейсера «Чиода», «Идзумо», «Ниссин» и «Ивате», бронепалубные крейсера «Идзуми», «Ицукусима». «Мацусима», «Хасидатэ», «Сума», «Читосе», «Отова» и «Нийтака». При отражении ночных минных атак было потоплено также не менее пятнадцати миноносцев противника, а два захвачены в качестве призов. Собственные потери эскадры составили три миноносца, затонувших от полученных боевых повреждений из-за крупной волны в день сражения. Остальные корабли получили повреждения различной степени тяжести. Потери в личном составе среди экипажей кораблей более 1100 человек. Подробности читайте в следующем номере». Санкт-Петербург. 22.05.1905 г. «Русский инвалид»: «Сегодня было получено сообщение нашего корреспондента из Владивостока, побывавшего на кораблях второй тихоокеанской эскадры, с боем прорвавшихся через Цусимский пролив. Он сообщает, что в боях с 14 по 16 мая были потоплены три японских броненосца, три больших крейсера, девять легких крейсеров и более десяти миноносцев. При этом наш флот произвел набеги на побережье Японии и Кореи вдоль всего пролива и архипелага Гото. Наши корабли получили очень серьезные повреждения, особенно броненосцы «Князь Суворов», «Император Александр III», «Ослябя» и крейсера «Россия» и «Громобой». Но погибли только три миноносца. Потери экипажей превышают тысячу человек убитыми и ранеными. Адмирал Рожественский тяжело ранен и находится на борту броненосца «Орел»». Токио. 23.05.1905 г. Из сообщения агентства «Рейтер»: «Сегодня официальные власти Японской империи признали, что в ходе боев в Корейском проливе и у острова Фукуэ японский флот понес тяжелые потери в корабельном составе. Среди погибших кораблей два броненосца, в том числе и флагман адмирала Того «Микаса». Однако русская вторая эскадра Тихого океана была полностью разгромлена и большей частью потоплена. С прискорбием сообщаем, что в боях погибли адмиралы Камимура, Мису, Симамура и Катаока, а также британский военно-морской атташе капитан первого ранга Пакингхем. Командующий объединенным флотом адмирал Того тяжело ранен». Схемы Схема 1. Бой с японскими разведывательными отрядами Схема 2. Бой главных сил Схема 3. Движение эскадры в течение дня 14.05.05