Вызов В половине первого командам разрешили обедать, а командиров и флагманов вызвали на флагманский броненосец для получения боевых приказов, откуда они вернулись лишь через полтора часа. Тут же начались окончательные приготовления к выходу, а уже через полчаса эскадра стала вытягиваться с рейда. Первыми снова вышли крейсера первого отряда, сразу же двинувшиеся на полном ходу на гораздо менее скоростные «Наниву» и «Такатихо». Едва обнаружив новую угрозу, японцы поспешили отойти к берегу, прикрываясь минной атакой четверки миноносцев, но русские, не меняя курса, открыли огонь с 20 кабельтовых и отогнали со своего пути мелочь, не став преследовать крейсера. Когда горизонт очистился, вышли и остальные корабли, двинувшись на запад. Передатчик «Урала» гасил все японские переговоры. Основные силы построились в три колонны и держали ход в 7 узлов, держа часть котлов на подогреве. В правой колонне шли «Орел», «Бородино», «Николай I», «Наварин» и все четыре «адмирала». В левой – «Александр III», «Суворов», «Сисой» и оба броненосных крейсера, тащившие за собой по трофейному миноносцу. Замыкал колонну крейсер «Светлана», чья заделка пробоины дала небольшую течь после нескольких залпов по особенно шустрым японским миноносцам. С поступлением воды легко справлялись судовые водоотливные средства, однако из боеспособных кораблей крейсер был вычеркнут. Между колоннами боевых кораблей шли транспорты. Крейсера разведки ушли на 7 миль вперед, а в 50 кабельтовых на флангах заняли свои места все шесть оставшихся эсминцев, по три с каждой стороны, усиленные «князьями». Вокруг все время маячили японские миноносцы и легкие крейсера, не приближаясь, но и не пропадая совсем. А за ними были видны дымы еще нескольких кораблей в секторах от северных до западных и юго-западных румбов. Ближе к сумеркам эти дымы начали двигаться заметно быстрее нашей эскадры и вскоре её обогнали, оказавшись почти прямо по курсу. Однако до наступления темноты визуального контакта установлено не было, лишь с крейсеров разведки видели два приближающихся парохода. В половине седьмого наши миноносцы, шедшие на правом фланге, внезапно развернулись все вдруг и атаковали находившиеся в пяти милях на их траверзе два японских миноносца, тут же отвернувшие на северо-запад. После получасовой погони русские развернулись на обратный курс. Спустя двадцать минут такой же трюк проделали корабли левого флангового дозора. Благодаря этим мерам японцев отодвинули на лишних 8 миль с каждого борта, попутно убедившись, что с юга и севера крупных сил противника поблизости нет. Таким образом, был выполнен первый пункт плана прорыва – отрыв от противника до наступления темноты. По всему выходило, что ночью японцы будут искать русскую эскадру на путях, ведущих к Шанхаю или Сайгону, в то время как Рожественский уже в сумерках начал разворачивать свои корабли на северо-восток, обратно в Цусимский пролив, рассчитывая быть в нем к рассвету. Ход увеличили до 12 узлов и увеличили промежутки между кораблями. Все огни были погашены, светомаскировка соблюдалась строжайшим образом. Для соблюдения строя выбросили туманные буи. Спустя два часа после наступления темноты легкие крейсера Добротворского догнали русские главные силы и заняли свое место в завесе. Шанхай. 15.05.1905 г. Из сообщения агентства «Рейтер»: «По сведениям из достоверных источников, вчера около полудня 14 мая в Корейском проливе возле острова Цусима произошел бой между русской Балтийской эскадрой и японским флотом. Имеются тяжелые потери с обеих сторон». Нью-Йорк. 15.05.1905 г. «Ассошиэйтед пресс»: «Сегодня утром распространился слух, что между русским и японским флотом вчера произошел бой в Корейском проливе. Японский флот потерпел поражение и отступил в базы. Официальных подтверждений не имеется. Токио молчит». Лондон. 15.05.1905 г. «Сентрал Ньюз»: «Имеются достоверные сведения, что 14.05.1905 г. в Корейском проливе произошло сражение между русской второй тихоокеанской эскадрой и японским флотом. Японцы понесли ощутимые потери, но смогли отбить попытку прорыва русских на север, во Владивосток, нанеся им серьезный урон. С прискорбием сообщаем, что в этом бою погиб британский военно-морской атташе капитан первого ранга У. К. Пакингхем, находившийся на борту крейсера «Адзума»». Шанхай. 16.05.1905 г. Из сообщения агентства «Рейтер»: «Из официальной телеграммы нашего корреспондента в Нагасаки стало известно, что после боя 14.05 1905 г. в Корейском проливе русская эскадра отступила на юг и была вынуждена подойти для ремонта к острову Фукуэ (самый западный в архипелаге Гото). Из Сасебо, Нагасаки, а также других японских баз в течение 15 мая выдвигались отряды миноносцев для атак на русские корабли. По всей видимости, в ночь с 15 на 16 мая произошел бой русских с этими миноносцами. Подробности пока не известны. Официальный Токио молчит». Шанхай. 17.05.1905 г. Из сообщения агентства «Рейтер»: «По сообщению нашего корреспондента из Нагасаки, вчера в течение дня в Сасебо пришли более десятка японских миноносцев, участвовавших в атаках русских кораблей у острова Фукуэ. Все они имеют повреждения. По неподтвержденным пока сведениям, русский флот окончательно разгромлен и большей частью потоплен. Его остатки сейчас отступают в сторону Шанхая». Лондон. 17.05.1905 г. «Сентрал Ньюз»: «Нашему корреспонденту удалось взять интервью у британского военно-морского атташе Д. Коберта, находившегося на борту одного из японских броненосцев в бою у острова Цусима. Цитата: «История войны на море еще не знала сражения такого высокого накала и отчаяния! <…> Из всех видов тактических приемов русские смогли освоить лишь один – штыковую атаку. Теперь они ходят в штыки даже на броненосцах! Их безрассудная смелость варваров была сметена мощью цивилизации. Временами их корабли бросались на таран, но были разнесены в клочья японской артиллерией британского производства! <…> Плохая видимость и неспокойное море в день боя позволили остаткам их флота уйти на юг, но тяжелейшие повреждения вынудили искать укрытия под берегом, где часть кораблей затонула еще до темноты. Остальные были подорваны торпедами в результате ночных атак японских миноносцев. Остатки их флота направляются в Шанхай, чтобы интернироваться». Цындао. 18.05.1905 г. Из сообщения агентства «Рейтер»: «Сегодня в гавань Цындао пришел германский пароход «Магда» с грузом леса из Ульсана. Его капитан Эрик Гайдман рассказал нашему корреспонденту, что 16 мая русские крейсера потопили в этом порту японский вспомогательный крейсер «Касуга-Мару» и три миноносца, принимавшие с него топливо, а также два японских парохода и две шхуны с грузами для японской армии. После чего они предложили всем нейтральным пароходам покинуть порт на несколько часов, из соображений безопасности, поскольку собирались взрывать японские склады. Когда гавань опустела, русские отправили штурмовые партии, которые подожгли склады в порту и японский флотский уголь, позаботившись о том, чтобы огонь не перекинулся на соседние склады угля низшего качества. Их матросы и офицеры работали в сплошном дыму без остановок три часа, благодаря чему уголь для коммерческих пароходов не пострадал, в то время как боевой выгорел полностью. К наступлению темноты русские ушли, захватив с собой пленных японских офицеров». Нью-Йорк. 19.05.1905 г. «Ассошиэйтед пресс»: «14 и 15 мая у островов Цусима и Фукуэ произошли сражения между японским и русским флотами с тяжелыми потерями с обеих сторон. Части русского флота удалось прорваться во Владивосток, захватив несколько японских пароходов в Корейском проливе и порту Гензан. Официальных сообщений по этому поводу из Токио и Петербурга пока нет». Шанхай. 19.05 1905 г. Из сообщения агентства «Рейтер»: «Ожидавшегося вчера днем или сегодня утром появления остатков русского флота так и не последовало. Капитаны пришедших с востока судов русских кораблей в море не видели. Токио молчит. Никакой достоверной информации о потерях японского и русского флота до сих пор нет. Капитан французского парохода «Сцилла», пришедшего сегодня из Майдзуру, сообщил нашему корреспонденту, что видел на северном берегу острова Окиносима разбитый и выгоревший остов большого корабля, возможно броненосца. Он сильно разрушен, имеет две трубы и две мачты. Корма полностью в воде до кормовой башни главного калибра. По силуэту корабль, скорее, всего японский». С наступлением темноты прекратили ставить помехи, а после того, как вернулись крейсера, миноносцы покинули эскадру, двинувшись двумя группами вперед. Для прикрытия им были выделены «Жемчуг» и «Изумруд». Остальные корабли шли в том же строе, как обычно, в полной темноте. Поначалу у всех вызывали опасения транспорты, поставленные между колонн тяжелых кораблей, даже увеличили расстояния между колоннами до 10 кабельтовых, но когда в половине третьего показалась луна, все корабли обоза оказались именно там, где им и полагалось, лишь чуть растянув свой строй и прижавшись к резервному флоту. Пролив был абсолютно пуст. За всю ночь не было встречено ни одного парохода или джонки. В 06:00 по левому траверзу показался мыс Коозаки, и к нему направились «Ушаков» и «Сенявин». Если к ночи нужно было, чтобы японцы нас потеряли, то сейчас было очень желательно, чтобы они нас поскорее нашли. Все ждали неминуемого второго раунда, возможно даже более тяжелого, чем был первый, так как теперь японцы явно научились нас бояться и не подпустят уже к себе слишком близко. Приблизившись к берегу на дистанцию уверенного артиллерийского огня, оба броненосца открыли огонь из 75-миллиметровок по сигнальной станции, чьи растяжки радиоантенн были хорошо заметны издалека. За броненосцами спешил буксир «Русь», тянувший за собой катер с прицепленным к нему баркасом, в котором разместилась штурмовая группа, сформированная из грузчиков-добровольцев, вооруженных винтовками и пулеметом. Под прикрытием огня с кораблей эта группа высадилась на берег и, быстро подавив сопротивление малочисленного гарнизона станции, уничтожила передатчик подрывными патронами. Затем они вернулись на баркас и катер, и корабли отошли от берега, соединившись с остальным флотом. Все это время радиопереговоры гасились усиленной искрой со всех кораблей. Примерно так же развивались события на берегу острова Ики, с той лишь разницей, что нашему отряду пришлось идти вдоль береговой черты в течение получаса, пока наконец не были обнаружены антенны. Затем последовал артналет с «Жемчуга» и десант с одного из приданных эсминцев, пока остальные несли дозор на солидном удалении. Но наибольшего успеха удалось добиться группе «Изумруда», атаковавшей на рассвете сигнальную станцию на Окиносиме. Их внимание, еще в темноте, привлек крупный корабль под самым берегом, вскоре опознанный как броненосец. Приблизившись, удалось разглядеть, что это «Микаса», причем затонувший на мелководье «Микаса», с ушедшей под воду палубой юта и выгоревшей оставшейся над водой частью! В этот момент русские корабли, находившиеся в полумиле от берега носом к острову, были обнаружены со станции, начавшей передавать флажным сигналом что-то, явно приняв их за своих. Продолжая приближаться, с «Жемчуга» ответили: «Высылаю шлюпку с офицером» и спустили единственную уцелевшую шлюпку с «Безупречного». Высадившиеся из неё 15 матросов миноносца почти без боя захватили станцию с частью недогоревших карт и сигнальных книг, заперли гарнизон в сарае, подорвали оборудование и вернулись на свои корабли. К восьми часам утра оба отряда миноносцев соединились с эскадрой, а капитан второго ранга Левицкий, командир «Жемчуга», передал трофеи на борт флагмана. Теперь у Рожественского была хотя бы частичная схема японских береговых постов северной части Цусимского пролива и наполовину спасенные от огня сигнальные книги. Все уничтоженные станции имели телефонную или телеграфную связь с другими постами, так что о появлении русских кораблей в проливе Того уже наверняка знал. Оставалось лишь дождаться появления японского флота, но он запаздывал. Русские продолжали движение на северо-восток, повернув уже на курс норд-ост 23°. Около девяти часов удачливый «Жемчуг» с его миноносцами отправились провести поиск противника в районе северной оконечности острова Цусима и в заливе Окочи, а также уничтожить имевшуюся там, судя по трофейной карте, сигнальную станцию. Приказом предписывалось разрушить ее артиллерией и незамедлительно возвращаться к эскадре. Минуты сменялись часами, но японцев все не было видно. Тот погром, что учинили крейсера и броненосцы в проливе, непременно должен был вызвать Того на бой, но единственным признаком активности противника оставался оживленный радиообмен. В половине десятого с крейсеров Добротворского на северо-западе был обнаружен дым. Посланный в разведку «Изумруд» сообщил, что это небольшой транспорт, после чего остановил его для досмотра, пока три его миноносца разбежались веером, проверяя окрестности. Досмотровая партия обнаружила на пароходе груз бурого угля и около 50 человек пассажиров, в том числе женщин и детей. Пароход отпустили, не став топить, чтобы не подвергать риску пассажиров, приказав, однако, идти на запад, прочь от наших главных сил, едва показавшихся на горизонте. Далее русские двинулись к Ульсану, куда прибыли к четырем часам вечера, все так же не видя ни одного японского корабля. Зато в самом порту были обнаружены плавбаза миноносцев «Касуга-Мару» с тремя миноносцами, принимавшими с неё уголь и воду, и два небольших парохода и две шхуны. Все эти суда были немедленно потоплены артиллерией крейсеров русской разведки, а с подходом главных сил Добротворский получил приказ уничтожить сигнальную станцию в бухте Чукупен, что и было выполнено к наступлению темноты. Когда его отряд вернулся к Ульсану, броненосцы уже принимали обратно на борт десантные партии, уничтожившие на берегу японские склады и казармы, а в порту полыхали угольные склады. Поведение японцев было совершенно непонятно. За целый день они так и не появились, несмотря на то, что их всячески старались разозлить. Объяснений этому никто не мог найти. Ждали какого-то подвоха. На ночь снова встали в компактный строй, двинувшись к Мацусиме. Согласно трофейным картам, этот остров был превращен японцами в опорный разведывательный пункт, так же как и скала Лианкур, по которой частенько определяли свое место владивостокские крейсера в своих прежних походах. И снова до утра ничего не произошло. В половине одиннадцатого прямо по курсу из моря показались вершины гор Мацусимы, до которой было еще около 20 миль. Добротворскому было приказано уничтожить сигнальную станцию, а миноносцам – обследовать побережье и топить все, что способно плавать. «Жемчуг» с «Изумрудом» оставались при эскадре нести дозор. Ход сбавили до 7 узлов, повернув к скале Лианкур, куда должны были потом подойти и крейсера. К трем часам дня все русские силы встретились у Лианкура, при этом тяжелые корабли не приближались к берегу, держась за горизонтом, в то время как крейсера были заняты поисками военных объектов на острове. Миноносцы потопили у Мацусимы небольшой пароход и видели два японских истребителя, ушедших от них на большом ходу в сторону Корейского берега, а на Лианкуре удалось обнаружить лишь следы пребывания рыбаков и ни одной живой души. В начале шестого часа вечера русский флот снова построился в походный порядок с завесой из крейсеров в семи милях впереди броненосцев, двинувшись строго на север, во Владивосток. Уже в сумерках крейсера разведки, разделившись, обошли эскадру с обоих бортов, держась на пределе видимости от своих броненосцев, но никого не обнаружили. С наступлением темноты миноносцы и оба крейсера второго ранга отделились от эскадры и ушли к Гензану. Остальные снова разомкнули строй и приготовились к отражению минных атак. И снова ночь прошла спокойно. Русские корабли сейчас были достаточно далеко от берега, так что даже рыбацких джонок не встречалось на пути. Вернувшиеся к 14:00 18 мая крейсера и миноносцы сообщили, что у острова Халезова были захвачены два небольших транспорта со снаряжением, укрывавшиеся под берегом, в самом порту уничтожены две вооруженных шхуны, а также японские склады и казарма. Гарнизон был разогнан тремя залпами трехдюймовок крейсеров. Оба трофейных парохода отправлены с призовыми командами во Владивосток. На всех кораблях полным ходом шла уборка. Приличная видимость и наличие вокруг эскадры дозоров позволяли несколько снизить напряженность, имея в случае появления противника достаточно времени на подготовку. Волнение было не сильным, не более 2–3 баллов, ветер умеренный. Однако на «Князе Суворове», «Ослябе», «Императоре Александре III» и броненосных крейсерах усилилась фильтрация через ослабшие заклепки и швы. Их избитые корпуса не могли сопротивляться даже такому незначительному волнению. Множество попаданий японских фугасов и близких разрывов в воде серьезно расшатали абсолютно все швы и соединения частей корпусов. Почти каждая заклепка слезилась водой, просачивавшейся из-за борта. Вдоль шва набирался уже целый ручеёк, стекавший вниз. Течи были небольшими, но их было очень много, поэтому вода прибывала достаточно быстро, и её приходилось все время откачивать. В этой работе были задействованы все свободные от других видов работ. Артиллеристы, оставшиеся у разбитого корыта, в смысле орудия, обслуга подачи боезапаса к полностью выбитым плутонгам, партии борьбы за живучесть, поскольку новых повреждений уже не было. Но все равно, людей катастрофически не хватало. Серьезные потери в экипажах пострадавших кораблей не могли быть компенсированы даже пополнениями с транспортов. Не зная досконально устройства корабля, как его штатный экипаж, эти новобранцы могли лишь исполнять четкие инструкции типа «бери больше, кидай дальше». Поэтому возникла реальная угроза потерять корабли, удержавшиеся на плаву после ада артиллерийского боя с японским флотом. Если бы волнение усилилось хотя бы до той силы, что было в день сражения, «Россию» и «Громобоя» было бы уже не спасти. Тяжелее всех приходилось «России» с её устаревшим трюмным оборудованием, но пока с затоплениями справлялись. Водоотливные средства крейсера работали на полную мощность, периодически выходя из строя по различным причинам, и в эти страшные минуты осадка медленно, но неумолимо увеличивалась. Лишь грамотные и четкие действия экипажа держали корабль на воде. Увеличивавшуюся периодически осадку приводили к норме безостановочной работой ручных помп, переданных также и с других кораблей. Все матросы и офицеры крейсера уже давно потеряли счет времени, совершенно забыв, когда в последний раз им довелось нормально отдохнуть после 14 мая. Борьба за живучесть корабля продолжалась для них круглые сутки. Ни у одного орудия не осталось комендоров, все ушли вниз. Случись бой, свои прикроют, а воду из трюмов им уже никак не успеть откачать. Не многим лучше было и на остальных тяжело поврежденных кораблях, но никто не собирался сдаваться. Пройдя сквозь пекло Цусимы, было уже просто стыдно терять свои корабли, и люди делали невозможное, держась из последних сил и, в полном смысле этого слова, падая с ног от усталости, не позволяли остаткам плавучести покинуть разбитые корпуса, удерживая их на плаву почти голыми руками. Однако со стороны этого не было видно совершенно и, не зная, что творится у них внутри, могло показаться, что на воде все подранки держатся уверенно, имея вполне приличный вид. Рожественский, регулярно получавший доклады о состоянии кораблей, вполне отдавал себе отчет, что эта борьба с морем может в любой момент закончиться гибелью любого из подбитых кораблей. А поскольку потерь в этой войне было уже и так более чем достаточно, вел свой флот по кратчайшему пути, отказавшись от экспедиции к островам Оки, связанным телеграфом с метрополией, и в залив Вакаса, где могли скрываться поврежденные корабли Того. К тому же все экипажи, даже на боеспособных кораблях, были измотаны до предела и давно уже нуждались в нормальном отдыхе. И без того не слишком быстрое движение постоянно задерживалось посыпавшимися поломками в главных механизмах. Сначала из-за аварии в правой машине «Апраксина» почти четыре часа тащились на 5 узлах, потом «Наварин» поднял сигнал, что не может дать более 6 узлов. Затем «Бородино» сообщил, что вынужден остановить правую машину, хотя эскадренную скорость в 9 узлов способен держать. Сказывалось запредельное напряжение во всех механизмах 14 мая. Постоянные проблемы всех кораблей эскадры в изношенных и обильно текущих котлах на общем фоне уже просто не принимались в расчет, считаясь вполне обычным делом, решаемым в рабочем порядке.