— Разместимся не в этом селе, а чуть в стороне — чтобы зря не светиться. Где-то в Злине, Токарь знает точный адрес. Запасной вариант — Вельке-Карловицы, горнолыжный курорт, отель «Лантерна». Но это хуже по части транспорта — добираться трудней. — Йок, принято. Когда нам налево поворачивать? Капитан Гонт, вновь глянув на карту, бросил: — Через десять минут будет Новое Бжеско — там свернешь на Испину, на семьсот семьдесят пятое шоссе, там на мост через Вислу — и направо, на Неполомице. Там выскочим на большую дорогу, проедем вдоль Велички — и после неё повернём налево, на седьмое шоссе на Закопане. Оно же — европейское семьдесят седьмое, до Словакии по нему пойдём… Водитель кивнул. — Всё просто. Зря нас Левченко пугал… Горы, горы… можно подумать, мы в горах никогда не ездили! — Он нас не столько горами, сколько арабами пугал… — Штурман скупо улыбнулся. — Нашёл, кем…. Ты вот мне скажи лучше — под каким соусом мы в Словакии — или в Чехии? — зависнем? У нас на крыше целый ящик лыж, полные сумки снаряжения горнолыжного — а мы будем в гостинице сиднем сидеть? Гонт ухмыльнулся. — В Моравии, вообще-то. Ну, то есть в Чехии, да. На этот случай тоже легенда разработана. Забухаем мы, короче! Как настоящие московские манагеры средней руки…. Вырвались от жён — и впали в алкоголизм. На три-четыре дня этой легенды хватит, а мы за это время и беглого этого воришку, и Одиссея, и арабов, какие его пасут, вычислим. Население этого городка, Виловице, как Левченко говорил, что-то около двадцати тысяч человек. В таком городке прячься — не прячься, а всё равно если не каждый второй, то уж точно каждый пятый на тебя пальцем покажет, случись кому-нибудь тебя искать… Водитель кивнул. — Это он хорошо придумал — в маленьком чешском городке сховаться. Хрен бы кто его там искал! Если бы его жонка не рассылала бы своим подружкам письма по электронной почте — могли бы там до скончания веку отсиживаться! Но она спалилась — и теперь они там, как на блюдечке с голубой каёмочкой. В Праге мы бы, конечно, запарились бы его шукать, а здесь — за сутки, думаю, управимся. Штурман пожал плечами. — Ну, насчет суток я бы не спешил — но за пару дней найдем. Вежливо пораспрашиваем официанток в кафешках, сторожей при парковках, школьных училок — кто-нибудь обязательно расскажет про русскую семью, какая в городке года два назад поселилась. Народец в маленьких городках такие семьи на раз вычисляет! — Гонт улыбнулся. — Наивные, блин, ребята. Паспорта сделали себе фальшивые — и думают, что все люди вокруг — дураки! Помню, был случай — одного кренделя мы в Стрые, это Львовская область, искали. Москвича. Этот затейник сделал себе молдавский паспорт и квартирку прикупил в галицийском захолустье — думал, что надежно на дно залёг. Спалился на херне — один раз позвонил дружку своему из этого Стрыя, один раз! Никто всерьез не думал там искать, мы эту версию так, на всякий случай, отрабатывали…. На филологии, кстати, хлопец погорел: по-молдавски ни слова не знал! Вуйко, какой ему квартиру продал, об этом странном молдаванине — которого он спросил, как по-молдавски «квартира», а тот только промычал в ответ — своим друганам в гаражах рассказал. А у одного из друганов жена в книжном магазине работала. Слаба была на передок…. — Гонт опять улыбнулся, чуть смущённо. — Я у неё так, между делом, спросил — дескать, ищу недавно поселившихся в Стрые русских, на предмет привлечения к деятельности Спилки русской мовы — она мне про этого фальшивого молдаванина и рассказала. Мол, у мужика паспорт молдаванский, а выговор — с московским розвальцем…. До сих пор помню его удивлённую рожу — когда мы на следующее утро к нему пожаловали! — И вдруг, спохватившись, бросил: — Поворот! Водитель кивнул и резко вывернул влево — немало изумив (да, пожалуй, и напугав) набожную старушку, спешащую в столь ранний предрассветный час в костёл. Завершив манёвр, капитан Кулешов с укоризной сказал напарнику. — Чуть не проехали…. Ты за картой следи, Андерсен… Через пять минут они оказались перед мостом через Вислу — оказавшемуся, к их немалому удивлению, однопутным! Водитель почесал затылок. — Век живи — век учись…. И дураком помрёшь. На карте, помнится, был нарисован просто мост — без всяких затей…. Светофор реверсивный, должен, по идее, поток регулировать через этот чудо-мост — а он отключён. Электричество, что ли, поляки экономят? Или предлагают водилам в русскую рулетку поиграть? Как думаешь, Саня? Штурман пожал плечами. — Хрен их знает. Но если на мосту отстойников для разъезда не будет — то при встрече посерёдке этого чуда мостостроения кому-то придётся жопой пятиться с полкилометра…. Мост длинный, противоположного заезда не видно. Кулешов махнул рукой. — Хрен с ним, рискнём…. Всё ж только шестой час, может, и пронесет… Не пронесло — аккурат посередине моста им навстречу выкатился польский «малюх»; к счастью, отстойники на мосту все же были оборудованы, и оный «фиат», сдав метров двадцать назад, пропустил микроавтобус с российскими номерами — чем заслужил искреннюю благодарность его водителя. — Молодец, пшек! Понимает, что нам на этом сарае двести метров задним ходом было бы тяжеленько шкандыбать! Штурман пригасил энтузиазм и дружелюбие своего напарника. — Андрюха, ты думаешь — он из великодушия нам уступил? Видел, кто там за рулём? Шкет какой-то, подросток, небось, с танцулек домой возвращается на бабушкиной машинке, наверное, и прав ещё нет…. Ему надо как можно тише домой добраться, а не с русскими тут на мосту быковать! Вот и пропустил…. Тем более — на этом «фиате» ему в сто раз проще сдать назад, чем нам. Да и рожи наши, я тебе скажу, благодушия у встречных-попечерных никак не выказывают… — За свою говори. У меня на роже ничего, кроме добрососедства, дружелюбия и приветливости, нет — и быть не может! Гонт скептически проронил: — Особенно хорошо выражение твоего лица запомнил пилот эф-шестнадцатого, которого ты в апреле девяносто девятого на землю опустил… — Тем не менее — делал-то я это с дружелюбным выражением лица! Сейчас направо? Гонт глянул на карту. — Да, до Неполомице прямо, там будем пересекать семьдесят пятое шоссе, Краков — Крыница-Здруй, через Новы Сонч. — После него опять прямо? — Да, до Велички. После неё выедем на трассу А-четыре, с неё потом свернём налево, на семьдесят седьмую, она же — седьмая общепольская. — Хм…. Смотри, вон знак — нож с вилкой, и цифры приятные — двадцать четыре. Это типа круглосуточно? — Хрен их знает, этих поляков.… Сколько там до этой харчевни было на знаке? — Восемьсот метров. — Ну вот, сейчас доберёмся, посмотрим. Через несколько минут они подъехали к небольшому придорожному кафе, обустроенному в довольно свежем доме, изначально, скорее всего, строившегося, как жилой. Дверь в кафе была приоткрыта, окна светились, в доме наблюдалась живая утренняя суета — из чего дежурная смена сделала вывод, что кафе работает. Гонт почесал затылок. — Ну что, будем будить наших спунов? Вроде ж после Кракова договаривались? Кулешов решительно бросил: — Будем! Величка — это, считай, уже Краков. — Ну, до Велички ещё километров десять…. — Не важно! Буди! Штурман махом открыл тяжёлую боковую дверь их «Мерседеса-Вито» и гаркнул в открывшийся проём: — Батарея, подъём! Выходи строиться! Из глубины микроавтобуса раздалось недовольное бурчание, и через минуту на пороге показались два заспанных лица — капитана Сердюка и старшего лейтенанта Токаря. — Что, Краков проехали? — осведомился Сердюк. Капитан Кулешов пожал плечами. — Теоретически — да, он от нас сейчас на северо-северо-запад. Мы южнее решили взять, по местным дорогам пробежаться, чтобы вокруг Кракова не колесить. Завтракать будете? Сердюк кивнул. — Обязательно. Саня, здесь уже открыто? Ещё ж, — он посмотрел на часы, — только пять сорок? Гонт улыбнулся. — Даже если ещё не открыто — разве ж для таких орлов и героев не откроют? Приведя себя в более-менее приличный вид, четверо «московских менеджеров среднего звена» двинулись к точке общественного питания — которая, к их удовольствию, оказалась открытой, и, более того — порадовала изрядным количеством уже готовых кушаний, среди которых значились неизменные «фляки воловы», «фасолька бретонска», «галёнка с фритками и суровками» и прочая немудрёная снедь придорожных забегаловок — впрочем, бывающая в Польше обычно всегда достойного качества. Балагуря и весело подначивая друг друга, они расселись вокруг большого стола, застеленного аккуратной клеёнкой, заказали впечатляюще-длинный список блюд, и с удовольствием позавтракали. Они не знали, что в этот же ранний предрассветный час в Словакии, в городе Чадца, на перекрестке улиц Майовой и Штуровой, утробно рыча и отравляя воздух грязно-сизым дизельным выхлопом, занимал удобную позицию на стоянке у супермаркета тяжёлый четырехосный грузовик «Татра» — чьей единственной задачей было сделать всё возможное, чтобы этот «Мерседес-Вито» с московскими номерами никогда не добрался до Виловице… * * * — Женя, глянь назад — «рено», микроавтобус, белый — всё ещё за нами плетётся? Сидящий на месте штурмана Токарь опустил стекло, выглянул назад — и, быстро прикрыв окно, кивнул: — Висит. Сердюк хмыкнул. — Когда проезжали развилку у Глогочува, этот бусик резвенько так за нами стартанул со стоянки. Я там сдуру чуть было не свернул направо, на Вадовице, а потом уже, нарушая правила, вывернул на Закопане — так этот крендель на боснийских номерах сделал то же самое, в точности повторив мой косяк. Странно… Токарь улыбнулся. — Странно — если не сказать больше…. Не помню, в каком это фильме было. А чего на Вадовице не свернул? Заехали бы в дом-музей Папы Римского… Водитель отмахнулся. — Какой там музей? Да и дорога там неважная, сплошные деревни, вверх-вниз.… От Анджихува на Живец вообще такая дорога ведёт — мама не горюй! А тут мы по трассе до Рабки-Здруй промчимся, а потом уйдём на Трстену — дорога хоть и узковатая пойдёт, но зато почти без населённых пунктов. Да и горы там пониже… Ты номера этого буса можешь срисовать? Если так не видишь — включи третий глаз.