Он провел их в шатер. Гоши протопал прямиком сквозь холщовый полог в другом конце комнаты, ведущий в какие-то скрытые местечки. Остальные клоуны повалились на диваны, придвинутые к стенам. Джейми таращился на освещенный фонарем беспорядок, похожий на игровую комнату для великовозрастных детишек. Везде валялись коробки с реквизитом, клоунские штаны и кучи безделушек. Он узнал рыцарские доспехи с похабными рисунками цветными карандашами. У противоположной стены стояли статуи богов племен Амазонки, прислоненные друг к дружке в похотливых позах. В рот одной из них кто-то вставил резинового цыпленка. Его взгляд упал на мешок для трупа, в котором он проснулся утром. – И как тебе это понравилось, Джей-Джей? – спросил Гонко, хлопнув его по спине. – Удобно там? Ха-ха! Проснись и пой, мой дорогой! Итак, Джей-Джей, это наше личное пространство. Сюда никто не заходит без нашего согласия. А если и зайдет, мы можем сделать с ним что захотим, даже если цирку наутро срочно придется искать замену. Сечешь? Лучше помнить, что это относится ко всем остальным тоже, так что ходи осторожно. Цыгане приносят нам жратву в девять, в час и в шесть. Размякшие хот-доги или лапшу, у которой вкус как у соленого пластика. Когда это надоедает, есть еще засахаренные яблоки и газировка. – Гонко сплюнул и пробормотал: – Да, жратва – не самое лучшее в цирке. Так вот, у каждого из нас в задней части шатра есть логово. Выступления случаются когда как, иногда два дня подряд, иногда неделями ничего. Все зависит от того, какие представления идут снаружи. Конкуренция, соображаешь? Вот здесь мы репетируем. Он указал на участок пола, не заваленный хламом. – Понял, – ответил Джейми. – Эм-м, я не совсем уверен, как бы это выразить… – Ты среди друзей, мой юный Джей-Джей, – подбодрил его Гонко. – Говори откровенно, не стесняйся. Джейми сделал глубокий вдох: – Кто вы такие, ребята? Что вы за люди? Что я здесь делаю? Что, черт подери, происходит? Гонко впился в него прищуренными глазами. – Ты по-прежнему хочешь все это знать? – Джейми замялся в поисках ответа. – Прекрасно, – продолжил Гонко. – Идем со мной. Мы заглянем к прорицательнице и получим ответы. Вперед, юный Джей-Джей и папа Гонко. * * * Гонко вел его темными тропинками. Теперь карлики разбились на группки, сидели на корточках и играли в кости или устроились на крышах с бутылками в руках, осыпая друг друга ругательствами. Парочка их сцепилась из-за чего-то, похожего на кость от окорока. Один из драчунов рухнул прямо перед Гонко, который пнул его, словно футбольный мяч, даже не сбавляя шага. Карлик подлетел метра на два в воздух и врезался в дверь цыганского жилища. Дверь открылась, из-за нее высунулась рука, схватила карлика за волосы и втащила внутрь. О том, что там происходило, свидетельствовали вой и звуки ударов. Остальные карлики замолкли, глядели вслед Гонко со скрытой злобой. Тот, похоже, не замечал их. Они подошли к хижине Шелис, хотя Джейми с трудом узнавал ее по смутным воспоминаниям минувшего дня. Знакомым показалось лишь позвякивание блестящего занавеса. Запах ладана все еще чувствовался, но гораздо слабее. Чуть позади хижины стоял большой белый фургон, вероятно, дом прорицательницы. Везде горел свет. Гонко подошел к хижине и ударил по стене ботинком. Чья-то рука раздвинула занавес, и показалась смуглая красивая женщина с живыми и игривыми глазами, хоть на мгновение она и нахмурилась. – Смотрите, кто пришел, – сказала она. – Очень миленький, Гонко. Почему ты мне не сказал, что это твой новичок? Гонко вздернул брови. – Тебе-то что за дело? Он протиснулся мимо нее и уселся на деревянный ящик, косясь на Шелис, смотревшую на него ледяным взором. – Я гадала ему, – ответила она. – Словно он из проходимцев. Сам знаешь. И он мне сопротивлялся. Это могло очень плохо кончиться. Ты мог потерять своего человечка. Вот поэтому-то мне и нужно все знать. – Ой, оставь меня в покое, – отмахнулся Гонко, хотя теперь он выглядел чуть развеселившимся. – Каковы были его шансы оказаться здесь? Шелис обнажила ровные зубы. – Довольно приличные, как выясняется. Гонко пожал плечами. – Да ладно, ерунда, я думал, что ты это предвидела со всеми твоими сверхъестественными силами и прочим. – Я предвижу, что этого не повторится, – ответила Шелис, – потому что я рассказала об этом Курту. Гонко вскочил на ноги, похоже, готовый вот-вот ударить ее. – Ах ты гребаная стерва! Она улыбнулась и шагнула к нему, сверкая темными глазами. – Ну-ну, успокойся, прелесть моя. Уж тебе ли этого не знать. Веди себя прилично. Гонко провел рукой по лицу, пальцы у него дрожали. – Мы позже об этом потолкуем, – произнес он. – А пока что Джей-Джею нужны ответы на кое-какие вопросы. Шелис взглянула на Джейми. – Как обычно? – Да, как обычно, – отозвался Гонко. – Кто вы, зачем я здесь, что происходит, мамочка, мне страшно, бла-бла-бла. – Гонко врезал башмаком по ящику, выломав из него дощечку. – Нет, правда, спасибо, что стукнула на меня, гребаная… Теперь мне разбираться с двумя геморроями. Он вылетел из хижины, громко звякнув бусинами. Шелис посмотрела ему вслед, пробормотала что-то себе под нос и повернулась к Джейми. – Итак, ты хочешь знать, почему ты оказался здесь и почему ты должен остаться. Ты хочешь знать, кто мы и чем занимаемся. Верно? Джейми кивнул. – Думаю, что для начала – да. Потом, может быть, вы скажете мне, как вызвать такси, чтобы добраться домой. Даю слово не подавать ни на кого в суд. Подпишу письменное обязательство. Что скажете? – Думаю, ты поймешь, что эта часть нас не очень тревожит, – ответила она. Шелис села за хрустальный шар и сняла с него чехол, потом несколько мгновений молча глядела на него. – Изложу тебе все следующим образом, – продолжила она. – Строго говоря, ты больше не находишься в реальном мире, Джейми. Хотя, разумеется, он не очень далеко. Ты здесь потому, что тебе дали еще один шанс. Понимаешь, тебе было суждено умереть молодым, а до этого влачить жалкое существование. Джейми потер уголки глаз. – А почему вы в этом так уверены? – Потому что ты здесь, – ответила она. – Никто не попадает сюда, если ему не уготован такой конец. Все здесь спасены от смерти. Вот поэтому-то они и остаются. Они кое-чем обязаны цирку – ты, я и все остальные. Лучше ли нам здесь? Не могу тебе сказать… Я никогда не умирала. Но могу тебе показать, какой бы стала твоя жизнь, если бы мы тебя не нашли. Она смерила его оценивающим взглядом. – В мире существует магия, Джейми. Сегодня ты увидел достаточно, чтобы в этом убедиться. Магия существует, она – редкость, но почти вся она сосредоточена здесь, в этих шатрах. Ею насыщен воздух, которым ты дышишь. Понимаешь? Ты ощутил ее сегодня, разве нет? Как цирк своим дыханием и своей волей наполняет твои легкие? Джейми не смог ей ответить. Шелис кивнула и продолжила: – Магия здесь не случайно. В реальном мире ей небезопасно. И нам тоже. И клоуны в мудрости своей заметили в тебе что-то, что могут использовать, что может пригодиться представлению. Тебе повезло. Она провела пальцем по округлой поверхности шара и сказала: – Гляди. Шар замерцал белым светом. Джейми вглядывался в свечение и вскоре смог различить силу. Внезапно он оказался внутри шара, как в немом телешоу. Перед ним открылась знакомая сцена: он у себя в спальне собирается на работу в клуб «Вентворт» и лихорадочно разыскивает носки и ботинки. Он размахивает руками, ругается и жалуется в никуда. Шелис сказала: – Это ты месяц назад. Видишь ли, время раскрывает мне кое-какие свои тайны. Кусочек здесь, чуточку там, словно ветер играет занавеской на окне. Иногда, когда я его очень попрошу, оно показывает мне то, что мне нужно увидеть. Сейчас, если оно сделает одолжение, мы увидим, что бы сталось с тобой, Джейми, не перемести мы тебя к себе. У Джейми отвисла челюсть, он впился глазами в хрустальный шар, зачарованный шелковисто шелестящим голосом предсказательницы. Он видел лишь себя, совершающего действия, обычные каждодневные, хотя казалось, что прошло уже немало лет. Глядя на себя, носящегося по комнате, отчаянно стремящегося не опоздать на работу, он вдруг четко и ясно осознал, что выглядит смешным: что за странная цель в жизни, как странно воспринимать ее на полном серьезе. Шелис прошептала что-то такое, чего он не расслышал, и картинка сменилась. Он не сразу сообразил, что там на ней, потому что решил, что смотрит прямо на своего отца. Сходство было почти полным, вплоть до морщинок, редеющих волос и щетины. Но нет, это был сам Джейми, возможно, в возрасте лет пятидесяти, сидевший в каком-то офисе. Под рубашкой с галстуком выпирал пивной живот, перевешивавшийся через пояс, совершенно невероятный при его стройной фигуре. – Смотри, – говорила Шелис. – Это всего лишь двенадцать лет спустя. У тебя совершенно бесперспективная работа на государственной службе. В двадцать с лишним лет ты бросил пить, но теперь ты алкоголик, каких мало. Временами ты отлучаешься в туалет, чтобы тайком глотнуть бурбона. Твои коллеги частенько над этим смеются. Видишь фото? Она указала на стоявшую на столе фотографию в рамке, которую он сперва не заметил. – Ты так и не женился, но у тебя есть сын. Он родился умственно отсталым, так что его поддержка обходится тебе недешево. На нее уходит почти вся твоя зарплата. Ты зарабатываешь достаточно, чтобы позволить себе приличное жилье, но каждый день в одиночестве возвращаешься в квартиру, кишащую тараканами. Твои коллеги в офисе обсуждают отпуска и купленные телики, а ты? У тебя ничегошеньки нет. И это несмотря на двенадцать лет напряженного труда. Они не прошли для тебя даром. Видишь, как у тебя подергивается левый глаз. Это хронический тик. У Джейми закружилась голова, он с ужасом смотрел на пугало с пустыми глазами. Всю жизнь отец казался ему тоскливым типом, замученным работой и тисками неудачного брака, но развалина у него перед глазами далеко превосходила все, чем жизнь «порадовала» его отца. – Мать твоего ребенка – это твоя первая подружка, – продолжала прорицательница. – Вы прожили вместе два года. Она из протестантской семьи, очень хорошенькая. Она хотела выйти за тебя замуж, но ты этого не хотел. Она тайком перестала принимать противозачаточные таблетки, думая, что ты поведешь себя как порядочный человек. Она обвела тебя вокруг пальца. Однако все рухнуло, когда у вас родился больной мальчик. Она во всем обвиняла тебя. Смотри дальше. Сидевшая за столом развалина, в которую превратился Джейми, смотрела на большую груду папок и бумаг. Подошел какой-то клерк и поставил новую кипу рядом с прежней. Постаревший Джейми закрыл лицо руками. – И так без конца, – сказала Шелис. – Многие десятки лет. Никаких благодарностей. Никакого выхода. В тебе, словно опухоль, разрастаются цинизм и удрученность. Посмотри на себя. Вот во что тебя превратили пятнадцать лет учебы и двенадцать лет работы. Постаревший Джейми вынырнул из своего жуткого транса, чтобы ответить на звонок. В этот момент сходство с отцом сделалось таким ярким, что Джейми пришлось отвести глаза, попутно вспомнив то утро, когда тот поднял телефонную трубку и ему сообщили, что дядя Джейми повесился. Тело отца тогда бессильно обмякло, словно мешок с костями, и он разрыдался. Джейми впервые увидел, как плачет мужчина, и по какой-то причине это зрелище доставило ему тайное удовольствие, которого он больше никогда не ощущал. Да и не хотел ощущать. – Это будет очень важный звонок, – произнесла Шелис, возвращая его из мира воспоминаний, в которые он погрузился. Ее сверкающие глаза постоянно смотрели то на Джейми, то на шар. – Это звонит мать твоего ребенка. Она угрожает подать на тебя в суд, чтобы ты платил ей больше денег. Твоему сыну нужен уход, лекарства, специальное оборудование и особое обучение. Ее таблетки тоже стоят недешево. У Джейми пересохло в горле, и он судорожно сглотнул, казалось, рот его набили ватой. Сидевшая напротив него Шелис кивала. – За полгода до этого звонка ты обнаружил, что оказался в ловушке. Мать твоего ребенка и ее сестра жутко разругались, и сестра ее по злобе все тебе выложила. Так что теперь при одной мысли о матери твоего ребенка тебе хочется кого-то убить. И от этого нет спасения. Тебе хочется схватить кого-нибудь за шею и хорошенько сдавить. Вот что теперь вертится у тебя в голове. Джейми закрыл глаза. Он еле сумел хрипло спросить: – А что такого особенного в этом телефонном звонке? – Именно этот звонок станет для тебя последней каплей, – ответила прорицательница. – Смотри.