Правда, партия товара в этот раз была необычайно крупной. Да и с самого начала что-то с ней не заладилось. Но ведь рынок был давно поделен между наркобаронами. Каждый имел свой кусок, и вооруженных нападений никто не ожидал. Так что никто из них, а в первую очередь сам Свистунов, не думал, что передел начнется так внезапно и так нагло. — И на кого ты думаешь? — Есть много мыслей. — Но если бы ты погиб, то кто бы выиграл в первую очередь? — Мой заместитель. — Он был с вами? — Нет. — Не было? Вот видишь! — Что? — разозлился Свистунов. — Что я должен видеть? Я сам велел Стилету не высовываться. Если бы меня не стало, то кто бы руководил действиями ребят? — Ты так уверен в преданности этого Стилета? Свистунов фыркнул. Не был он уверен ни в чьей преданности. — Просто я хорошо знаю Стилета. Он очень осторожный пацан. Если не уверен на все сто процентов, что дело выгорит, ни за что не станет рисковать. Поэтому и сидит до сих пор на втором плане. Так ему безопасней. — Но ты бы его все-таки проверил. Свистунов повторно фыркнул. Мол, без советчиков обойдемся. Еще не хватало, советовать они ему будут. — К тому же мы уже выяснили у этого парня, кто его нанял, — сказал он подругам. — И кто? — Баба. — Какая? — Представьте себе, она ему не представилась, — язвительно произнес Свистунов. Но подруги на его тон не обиделись. Понятно же, что мужик расстроен и зол на всех, а уж на себя в первую очередь. Отсюда и его язвительность. — А как они познакомились? Свистунов в этот момент как раз возился с бутылкой бренди. Видимо, он в самом деле был чрезвычайно расстроен, потому что о хороших манерах забыл напрочь. Осушив одним глотком чуть ли не треть бутылки и не предложив подругам взбодриться, Свистунов некоторое время еще молчал и прислушивался к своим ощущениям. Он даже глаза закрыл, чтобы ничего его не отвлекало. Потом глаза открыл. Но выражение задумчивости с его лица не исчезло. Он слушал. И наконец произнес: — Кажется, все. — Что все? — Пора! Мои ребята закончили. Он оказался прав. Ребята уже закончил обрабатывать попавшегося им в руки парнишку. Теперь его физиономия уже не была такой смазливой. К тому же она увеличилась почти в два раза, посинела, покраснела и побагровела одновременно. Но парень был жив. И даже мог говорить. Что и сделал весьма охотно, памятуя наказ одного из ребят Свистунова: — Будешь п…ь, яйца оторвем и у нас на глазах сожрать заставим. Одним словом, парень был готов к откровенности. И не заставил себя дальше упрашивать. — Все скажу, — ревел он. — Только не убивайте. — Сначала разберемся, много ли ты знаешь. А там уж посмотрим. Говори, где познакомился со своей клиенткой. — Она сама ко мне подошла. — Где? Когда? Почему именно к тебе? Парень снова зашмыгал разбитым носом. Но тычок в бок заставил его взять себя в руки и начать говорить вполне отчетливо. Попавшийся парнишка был обычным менялой. Стоял он возле станции «Сенная» и скупал ворованное золотишко, медали и прочее, что принесут добрые люди. Та женщина, которая сыграла в его судьбе такую роковую роль, подошла поздно вечером. Когда на всей станции остался один только Павлик. Так звали парнишку, который только что выполнял роль боксерской груши для свистуновских молодцов. Надо сказать, что от природы Павлик был очень осторожен и даже трусоват. Но от этой женщины ничего дурного не ожидал. По его словам, она была дорого одета. По-настоящему дорого. У нее были отличные замшевые туфельки, длинный кожаный плащ, который она надела явно прихоти ради, потому что на улице было довольно тепло. Лицо и голову закрывала шляпка с вуалью. — У меня есть для тебя работа. Ты меня понимаешь? — глухим голосом спросила женщина у Павлика. Услышав этот вопрос, Павлик радостно встрепенулся. За весь день он купил только два золотых перстня, от которых не ожидал хорошего навара. А деньги ему были нужны позарез. Причем в буквальном смысле этого слова. Павлик задолжал довольно крупную сумму одному серьезному человеку. И если бы до следующей недели не отдал долг, то мог бы проститься со своей молодой жизнью. Но несмотря на крайнюю нужду в деньгах, Павлик решил проявить осторожность и спросил: — А что делать-то нужно? — Ничего, что тебе было бы не по силам, — успокоила его женщина. Павлик прикинул свои силы. Получалось, что он и в самом деле хлопец хоть куда. Даром что батька и мамко всю жизнь шпыняли его. Мол, учись, человеком станешь. А нет, так неучем и помрешь. А он, посмотрите-ка, хотя университетов и не кончал, а устроился просто прекрасно. Десять лет назад Павлик уехал из родной станицы Буденовской, оставив маленький домик с белеными стенами и стареньких родителей. Отец с матерью, чтобы прокормиться, вынуждены каждый день простаивать на коленях перед грядками с помидорами и луком. Вот вам и инженеры! Вот вам и высшее образование. Кому оно нужно?! А он и без образования живет себе прекрасно. Устроился в большом городе, снимает даже не угол и не комнату, а целую квартиру. Правда, однокомнатную, но зато в центре города. Квартира Павлику подвернулась случайно. Однажды к нему пришла клиентка — старенькая бабушка, находящаяся уже не на пороге маразма, а шагнувшая гораздо дальше. Бабульку Павлик хорошо знал. Раньше она таскала ему разное барахло, среди которого попадались интересные вещицы. Но нынче она приволокла что-то огромное. — Это у тебя что там? Вместо ответа бабулька развернула мешковину. И глазам Павлика предстал огромный пузатый самовар. — Это чего такое? — ошеломленно повторил Павлик. — Бабка, ты что, совсем спятила? Чего приперла? — Миленький! — едва не расплакалась старушка. — Выручай. Деньги нужны. К сестре собралась. Дорога дальняя. На билет никак не хватает. — К сестре? — задумался Павлик. — Далеко? Спросил он это чисто машинально. На самом деле ему было глубоко плевать, где живет сестра полоумной бабульки, к которой та собралась в гости. — Ой, далеко, соколик! За Вологдой и еще часов пять на автобусе ехать. То ли потому, что Павлика уже сто лет никто не называл соколиком, то ли по причине того, что самовар хотя и был изрядно помят, но все же производил впечатление, Павлик кивнул. Но тех денег, которые он отслюнявил бабке, той явно было мало. — На билет хватит. А на гостинцы сестре? — плаксиво осведомилась она. — Ну, бабка! — разозлился Павлик. — Что ты от меня хочешь? И так я тебе дал втрое больше того, что дали бы в скупке. С одной стороны, это было правдой. Но с другой — бабке все равно было мало. И она неожиданно предложила: — А ты поживи у меня. — Зачем это? — оторопел Павлик. — Много я с тебя не возьму. К сестре на все лето еду. Так что пользуйся. Вся квартира в твоем распоряжении будет. Предложение было соблазнительным. Тогда Павлик обитал в засранной коммуналке с соседями-алкоголиками, которые регулярно травили его тем, что он не коренной житель города, а приезжий. И ходили кляузничать на него участковому. Тот тоже был не промах. И потому Павлику регулярно приходилось раскошеливаться, чтобы продлить регистрацию. — Если квартира чистая, то возьму! К удивлению Павлика, квартира была вылизана чуть ли не до блеска. От полоумной старухи он такой аккуратности не ожидал. И она приятно его порадовала. Павлик больше не колебался. И сделка состоялась. Счастливая бабка укатила к своей сестре. А Павлик остался жить в ее однокомнатных хоромах. Прошло лето, наступила осень. Павлик начал поджидать бабку и подумывать о том, что пора подыскивать себе новую жилплощадь. Но осень пришла и ушла. Наступила зима. А бабки все не было. Тот телефон, который она оставила в качестве контактного, не отвечал. И что было делать Павлику? Съехать с пустой квартирки? Ну нет, не на того напали! И Павлик остался жить. Правда, существовала опасность, что его сдадут бдительные соседи. Скажут, что старуху он убил с целью завладеть ее квартирой. Но с соседями Павлику тоже повезло. И хотя на этаже у бабки тоже жили алкоголики, но они совершенно не интересовались жизнью Павлика. Постепенно он осмелел. Соседям сказал, что он внучок бабки, а старушка укатила в деревню. К своей сестре, матери Павлика. Отчасти это было даже правдой. Так что Павлик сам свыкся с мыслью, что у него была добрая бабушка, которая оставила ему эту квартирку. Вот сюда-то Павлик и привел незнакомку, которой от него было что-то очень нужно. Зачем? Говорить на улице незнакомке не хотелось. Кафе ее тоже не устраивало. А Павлик, учуявший запах больших денег, который исходил от незнакомки, вцепился в нее словно клещ. Ему страшно не хотелось съезжать с квартирки доброй бабушки. А это было неизбежно, если он не разберется со своими долгами.