ГЛАВА 9 Но подруги не сомневались, этому пробелу недолго существовать. Они найдут имя убийцы! В конце концов, если это сделал Свистунов или его ребята, то тут уж и искать недолго. — Кстати, — вспомнила Кира, — сегодня в цирке было совершено еще одно покушение. — Что?! Кто?! Как?! Пучков вскочил на ноги и заметался по своему кабинету. — Кого убили на этот раз? Следователь так разволновался, что подругам даже стало перед ним неудобно. Что делается с человеком? А если они сейчас еще расскажут ему, что вошли в тесный контакт с опасным преступником — наркобароном Свистуновым? Что тогда станет со следователем? Нет, лучше не рисковать его нервными клетками и промолчать. Так что рискованный эксперимент подруги на Пучкове решили не проводить. Мало ли чего. А вместо этого рассказали следователю, как заглянули сегодня днем в цирк. Зачем заглянули? О, совершенно случайно! Исключительно из желания поздравить Даниила с освобождением. И все равно следователь смотрел на подруг с большим подозрением. — Зачем это вы так рано туда поехали, если фокусника я отпустил только около пяти часов вечера? — Ну а мы не знали. Вы же сказали, что вы его отпускаете. Мы думали, что это сразу. И решили заглянуть. — А там львы! — И гепарды! — Они как на него прыгнут! — Как набросятся! — Ой, что там было! Что было! — Вы бы только видели! Их едва отогнали! — Такой ужас! Словами не передать. — А директор его потом как схватит! — Как затрясет! — Говори, говорит, мерзавец, кто тебя надоумил? — А тот и говорит, ветеринар! — Ну, тогда директор на ветеринара попер. — А тот ни сном ни духом! — И непонятно, на кого теперь и стрелки переводить. — Наверное, как всегда, стрелочник пострадает. Пучков, который на протяжении этого эмоционального рассказа, когда подруги старались перекричать одна другую, лишь вытирал пот со лба и жалобно вздыхал да наливал себе воды из графина, внезапно взял и грохнул полным стаканом по столу. Стакан расплескался. А потом с тихим треском у него отвалилось дно. И вода потекла на стол. Но Пучкова этот потоп ни капли не взволновал. У него был другой источник возмущения. И он таращился на подруг, словно таракан на приманку, думая, сожрать или подождать немного. — Какой еще стрелочник? — произнес он тихим, не сулящим ничего хорошего голосом. — Стрелочник — это ветеринар! — Какой ветеринар! — перебила подругу Кира. — Ветеринар отмазался. Стрелочник — это будет чернорабочий возле гепардов. Он им капли дал. — Ага. А велел ему это сделать Федор. — Директор конкурирующего цирка. — Я ничего не понял, — снова сказал следователь. И обманутые его спокойным тоном подруги снова обрадованно затараторили. Тут уж следователь не вытерпел. Схватил графин и грохнул об стол уже им. Графин раскололся прямо пополам. Очень удачно, что воды в нем к этому времени не было. Пучкову графин было явно жалко. Он кинул на него печальный, полный раскаяния взгляд. И тут же уставился на подруг. — Говорите вы толком! — заорал он на девушек. — И по очереди! Ради бога, по очереди! — Так мы и говорим! — По очереди! — Говорите! — воскликнул следователь. — Нет, молчите! И добившись, что растерянные его противоречивыми указаниями подруги в самом деле замолчали, он приказал им: — Отвечайте только на мои вопросы! Кто пострадал сегодня в цирке? Когда именно? Как это случилось? Кто присутствовал? Кого подозревают? И подруги начали говорить. Как ни странно, после внушения, которое сделал следователь, история у них получилась очень складная. Следователь был доволен. Выслушал все до конца. И даже сделал себе в блокнотике какие-то пометки. — Странные дела творятся нынче в нашем цирке, — произнес он. — Странные. Подруги были того же самого мнения. Но следователь отказался продолжить с ними беседу. И снова куда-то заторопился. Естественно, подругам он тоже предложил покинуть его кабинет. Они и покинули. Очень надо задерживаться там, откуда их гонят! — Домой, идите домой! — твердил им следователь. И подруги пообещали, что пойдут домой. Но, оказавшись на вечерней улице, они поняли, что домой им решительно не хочется. Что им было там делать, дома? Ведь конца их расследованию еще и не видно. — Поехали к Дине с Даниилом. Надо его действительно поздравить с освобождением. Кира не возражала. Они позвонили Дине. Уговорились о встрече. Купили бутылку «Арарата» для Даниила и бутылочку мартини для себя и Дины и двинулись в гости. Уже подъезжая к дому, где жила Дина, Леся вдруг заканючила: — Хочу еще пирожных. — Давай купим вафельный тортик. — Хочу вкусных пирожных. С кремом. — В вафельном торте тоже есть крем. — Какой там крем! — поморщилась Леся. — Одна соя. Только к зубам липнет! Хочу настоящий сливочный крем. — Где же мы его купим? Кондитерских магазинов что-то не видно. — Хочу корзиночку! — ныла Леся. — Хочу эклер с шоколадной глазурью! Хочу пирожных с кремом. И чтобы сверху засахаренные вишенки и персики. А внутри прослойка из марципана. Леся ныла так увлекательно, что Кире тоже захотелось этих самых пирожных с засахаренными фруктами и марципанами. — Ладно. Если увидим подходящий магазин… И надо же такому случиться, что кондитерский магазин располагался как раз на первом этаже дома Дины. Против такого стечения обстоятельств Кире было уже нечего возразить. И они с Лесей, припарковав машину за углом, отправились за пирожными. Пока Леся увлеченно изучала ассортимент за стеклянной витриной, Кира скучала. В выборе пирожных она не участвовала. В этом деле Лесю было не переспорить. Кроткая и покладистая во всех других случаях жизни, когда речь заходила о пирожных, в нее словно демон вселялся. Она все равно взяла бы те пирожные, которые приглянулись именно ей. — Я же знаю, что вкусно, а что нет, — говорила она, если ей пытались диктовать. — Каждый день новинки пробую. А вы как часто балуетесь сладеньким? Раз в месяц? Вот и молчите! Так что Кира помалкивала. Тем более что Леся уже вступила в диалог с продавщицей. Надо сказать, что пирожные в этом магазине были представлены широко. Но названия все были Лесе незнакомы. «Муза». «Элегия». «Скрипка». «Ария». Одним словом, не кондитерская, а симфония. Такую Леся встречала впервые. И обратилась за разъяснениями к продавщице. Та отвечала вяло. — Не пробовала я их. Не знаю я, что там у них внутри! — Как же вы работаете, девушка! — Вот именно, что работаю. А если бы я лакомилась всем, чем торгую, я бы уже ни в одну дверь не пролезала! И внезапно пригорюнившись, продавщица сменила агрессивный тон и слезливо заныла: — Горишь тут на работе, словно свечка в церкви. Молодость уходит, а никому и дела нету. Поставили тут меня, да и забыли!