– Какая-то сомнительная удача. Я все больше ощущаю себя канатоходцем под куполом цирка. Причем страховка то ли оборвалась, то ли отсутствовала изначально… Мы еще какое-то время поболтали, а затем я осмелилась спросить: – Макс не давал о себе знать? – Нет. – Лиди мгновенно помрачнела. От ее шутливого тона не осталось и следа. – Не будем об этом. Разговор с Лиди всколыхнул целую волну эмоций и, распрощавшись, я полезла мониторить эрийские новости. Ничего утешительного там не нашлось: о северных месторождениях кричали все громче, пафос лишь возрастал, а вместе с ним – давление, оказываемое на землян. Я переключилась на цинфийские новости, но и они не сообщали ничего утешительного. На всех порталах первой страницей было фото, где я с улыбкой принимаю цветы от Ито. Заголовки пестрели громкими предположениями: «Землянка ответила на чувства цинфийца?» «Ито Кейтаро влюблен?» «Роман или конфуз? Давайте разбираться!» Я выругалась таким неприличным словом, что Алекс бы одобрительно прищурился – он сам любил использовать это крепкое выражение, но только когда думал, что его никто не слышит. Рухнув на кровать, я спрятала голову под подушку, подобно трусливому страусу, зарывшемуся в песок, и несколько минут тупо разглядывала темноту. Затем сцепила зубы и вылезла наружу – творить сценарий и мечтать о том светлом дне, когда я отвешу Ито хороший подзатыльник. А лучше – хук справа. Что этот миг настанет, я не сомневалась. Но знала, наступит он не скоро, а эмоции не должны мешать делу. Я писала быстро, нервно, лишь изредка прерываясь на еду и еще реже – на сон. Неделя пролетела, как черно-белый фильм на быстрой перемотке, единым мутным пятном. Кажется, Айю не давала мне голодать и усердно пичкала завтраком и ужином. Вкус я в тот момент не ощущала вовсе, поэтому послушно глотала все, что предлагали, не отрываясь от нетбука и порываясь продолжить работу грязными пальцами. Наверное, поэтому сценарий оказался готов в рекордно короткие сроки. Еще никогда прежде у меня не получалось написать связную историю всего за неделю. На встречу с Игибо Майсом я отправилась с чувством гордости от хорошо выполненного задания. Впрочем, весь позитивный настрой мгновенно улетучился, когда Игибо, вежливо отметив мою оперативность, принялся править сюжет, вычеркивая из него отдельные линии и целые сцены. – Что вы делаете? – Если бы интонацией можно было убивать, то Игибо Майс уже лежал бы под столом с обморожением самой последней степени. – Вы отлично потрудились, – делая глоток чая (мы встретились в том же заведении, что и в первый раз), отметил он. – Динамичный сюжет, прекрасная любовная линия, объемные, но понятные герои. Вот только… – Что? – Слишком много недомолвок и намеков, которые зритель должен додумать сам. Зрителю лучше сразу сказать, что белое – это белое, а черное – черное. Да и количество второстепенных героев можно сократить – сэкономим бюджет. – Вы думаете, зритель не в состоянии сам различить цвета? – Конечно, в состоянии. Но если в картине использована огромная палитра красок, то лучше подстраховаться и уменьшить яркость вдвое. Запомните, важно сконцентрироваться на одной идее. Зритель не свинья, нельзя в одно корыто свалить кучу идей и надеяться, что он послушно сжует все. – Лучше накормить его одним листом салата? – Мысль вы уловили верно, лист салата подойдет разве что для гурманов. Я бы посоветовал… Я уронила голову на лежащие поверх стола локти. После бессонной недели сил спорить уже не было, да и не хотелось издеваться над Айю: та, переводя нашу перепалку, выглядела несчастной, как будто чувствовала себя виноватой, что мне попался такой непокладистый режиссер. В конце концов, напомнила я себе, это просто работа, написанная под давлением и ради выживания. Не дослушав своего оппонента, я обратилась к Айю: – Передай уважаемому Игибо Майсу, что я согласна со всеми его правками. Пусть приступает к съемочному процессу. Айю наградила меня благодарной, а Игибо Майс торжествующей улыбкой, но меня уже мало волновали такие детали. Я хотела одного: поскорее закончить с делами, вернуться в отель и хорошенько выспаться. – Мудрое решение, госпожа Майя Данишевская, – сказал он, и я вздрогнула, подумав, что Игибо Майс догадался о моем желании завалиться в манящую запахом свежего белья постельку; но нет, его слова относились исключительно к моей покладистости. – Доверьтесь моему чутью, и мы сделаем из этого сценария бомбу! Зрители останутся под сильным впечатлением, а кинокритики будут есть из ваших рук. – Надеюсь. На премьерный показ этого фильма я приду с листом салата в руках, – мрачно пошутила я и спохватилась: – Айю, это не надо переводить. Та хмыкнула, но послушалась. Я оперлась ладонями о крышку стола, намереваясь резко подняться, когда Игибо Майс, тоже вставая, заметил: – Я уже набросал предварительный список актеров. Завтра начнутся пробы. Большая просьба – не опаздывайте. – Разве мое присутствие на пробах необходимо? – Я, приподнявшись, снова упала на мягкое кресло. Честно говоря, была уверена, что мое участие ограничится лишь написанием сценария. Зачем я нужна на съемочной площадке? – Видите ли, – кашлянув, пояснила Айю, пока Игибо Майс отвешивал традиционные при прощании поклоны, – ваш брат настаивает на том, чтобы вы приняли непосредственное участие в самом процессе создания фильма. Это привлечет внимание журналистов. Я машинально ответила на прощание Игибо Майса, проводила его взглядом и повернулась к Айю. – Как же пиар-кампания по продвижению моей книги? – О, не волнуйтесь! Мы успешно совместим эти два мероприятия. Я недоверчиво покачала головой. Вряд ли. Скорее всего, пресса переключится на что-то одно и, учитывая степень влияния массмедиа на местное общество, этим «чем-то» окажется фильм. В душе что-то кольнуло. Стало обидно за книгу, которую теперь не оценят по достоинству, впрочем, я быстро подавила намек на рефлексию: я здесь не ради себя, а чтобы помочь Алексу, и стратегию поведения надо выбирать, исходя не из собственных амбиций, а из интересов брата. Определенно, ему бы идея фильма показалась более перспективной. – Не сомневаюсь, – уверенно солгала я, а затем жалобно попросила: – Айю, давай вернемся в отель. Мне нужно хоть немного поспать. Я отключилась еще в машине. Не знаю, кто доставил меня в номер, наверное, кто-то из охраны, но сделал он это аккуратно – мой сон не прервался ни на минуту. Проснулась я лишь на следующее утро – солнце, падающее из огромного панорамного окна, играло на лице яркими бликами, но только из-за него я бы не стала открывать глаза: просто бы накрылась одеялом с головой. К сожалению, с Айю этот фокус не проходил; ее звенящий, полный воодушевления голос ввинчивался в уши даже под толстым слоем мягкого ворсистого пледа. – Сегодня у вас насыщенный день. Через два часа пробы актеров на главную мужскую роль. Затем презентация в книжном магазине «Литература для всех». Потом… – А завтрак? – Что «завтрак»? – Айю сбилась с менторского тона и оторвалась от наладонника. – Он в расписании предусмотрен? – уточнила я, выныривая из-под одеяла. – Конечно! Лучшие деликатесы Цинфа уже ждут вас! Если бы не искренняя улыбка, я бы решила, что Айю издевается. Вспомнив специфический привкус местной еды, я с трудом подавила вздох и обреченно спустила ноги на пол. – Ты позавтракаешь со мной? – Если вы настаиваете… Ну вот, хотя бы часть еды не придется выбрасывать. Интересно, сколько человек может голодать? Возможно, стоит намекнуть Алексу, что без гуманитарной помощи в виде тех же пирожков с кухни Лиди я долго не протяну? Должно же в нем взыграть чувство долга: если я умру, задание придется выполнять кому-то другому, а это лишние энергозатраты. Да, точно. Выдвину ему ультиматум. Пусть платит мне зарплату пирожками! Раз уж я все равно увязла в этом деле по уши и даже замарала собственное имя отвратительной халтурой, так хоть моральную компенсацию обязана получить. При таком раскладе привычная еда – вполне сносная альтернатива! Глава 6 Съемочная площадка представлялась мне чем-то хаотичным, но, попав на нее, я поняла, что если кто-то и растерян, то только я сама. Все остальные участники процесса были собранны, деловиты и четко знали, зачем и почему носятся по залам со скоростью последней модели гоночной машины. Я прошла мимо костюмерной, где разворачивались шекспировские страсти, поданные через призму ненормативной лексики цинфийского языка. Я бы постояла и послушала (исключительно для расширения словарного запаса), но Айю покраснела и поспешила увести меня подальше. Мы прошли через огромный холл, где уже вовсю шла работа над сборкой декораций, и попали в небольшую комнатку без окон, но зато с небольшой сценой в центре и рядами зрительских кресел в полутьме. В одном из них уже расположился Игибо Майс. Его пальцы с поблескивающими в полумраке массивными кольцами бегали по экрану планшета, что-то выискивая. Брови были сведены к переносице, а пухлые губы изредка причмокивали, словно он пробовал что-то на вкус. Я улыбнулась. Не думаю, что он понимал, как занятно выглядел в этот момент. Заметив меня, он, не отрываясь от планшета, отвесил приветственный поклон и кивнул на место рядом с собой. Я присела на соседнее кресло, Айю – по правую руку от меня. Поставив большой бумажный стаканчик с кофе на подлокотник, я расправила юбку-солнце с ярким цветочным принтом. К ней в комплект шла светлая блуза с широкими рукавами и небольшим декольте. Ансамбль завершала сумочка-клатч на длинной цепочке. Шпильки мы заменили на что-то отдаленно напоминающее балетки. Комплект обуви на плоской подошве, заказанный Айю для меня, наконец-то оказался готов. Теперь я, под восхищенное цоканье Айю, в полной мере чувствовала себя то ли Дюймовочкой, то ли гномом… – Здесь резюме и фотопробы каждого актера, – мне на колени упал планшет. Не тот, что до сих пор держал в руках Игибо Майс. Другой, но, видимо, идентичный. – Думаю, вам нужно ознакомиться с материалами. Я кивнула и неспешно отхлебнула кофе. Честно говоря, не знаю, что тут делаю. Игибо Майс справился бы с выбором актера на главную роль и без меня. Распахнулась дверь, впустив вместе с лучом естественного света невысокого мужчину. Тот, торопливо кланяясь, деловито направился к стоявшей напротив сцены технике, в которой я не сразу опознала камеру. Видимо, я только что познакомилась с оператором или кем-то вроде него. – Свет! Дайте больше света! – почти тут же гневно потребовал новоприбывший гость. Над сценой вспыхнули софиты, и я ненадолго зажмурилась, настолько резким оказался контраст. На возвышение вбежала девушка, громко объявила: «Кубо Сато. Пробы на роль Яно Наито» – и быстро скрылась где-то в портьерах, обрамляющих сцену, как шторы – окно. Под софиты шагнул высокий молодой человек миловидной наружности – подбородок был искусно скруглен то ли пластикой, то ли гримом – и, не тратя время на любезности, начал зачитывать отрывок из сценария. Я искоса посмотрела на Игибо Майса. Тот открыл на планшете нужный файл и теперь привередливо сравнивал фотопробы актера в образе Яно с оригиналом, декламирующим сейчас один из коротких монологов героя. Я вздохнула и последовала примеру режиссера: тоже нахмурилась, а затем принялась попеременно коситься то на претендента, то на экран планшета, изредка отвлекаясь на кофе. Уже на пятом актере я заскучала, на десятом – загрустила, на пятнадцатом – захотела взвыть. Одни и те же слова, один и тот же набор действий, даже лица, одинаково миловидные, лишенные недостатков, слились для меня в одно пятно, что-то пафосно восклицающее с небольшого пьедестала. Игибо Майс временами склонялся ко мне и что-то довольно пояснял насчет хорошей репутации и приличной фильмографии очередного претендента, но я его не слушала. Знала, что соглашусь с любым его выбором. Так я искренне считала, пока на сцену не вышел Дайс. Увидев его подтянутую, одетую в темные джинсы и черную кожанку фигуру, я чуть не поперхнулась кофе. Кажется, все-таки поперхнулась, потому что Айю пару раз ударила меня по спине. Не знаю, почему я так удивилась, почему замерла, встретившись с его серьезным взглядом, ведь в таком столкновении не было ничего необычного, но логика отказывалась брать верх над эмоциями. Оставалось только надеяться, что из-за яркого света софитов Дайс не заметил румянца, который (я знала!) предательски лизнул щеки.