И, наконец, мальчишка-бармен, коротко стриженый, в спортивном костюме, нагловатый выходец из сельской местности, по какой-то нелепой случайности затерявшийся в большом городе за стойкой бара. Словом, та еще пестрая публика. Я на удивление быстро вписалась в их круг. Ни кавказцы, ни проститутка даже не посмотрели в мою сторону, только лицо мальчишки вытянулось при моем появлении. Я не впечатлила его, очевидно, он принял меня за вокзального бомжа. Подойдя к стойке, я потребовала коньяк. — 50 грамм? — ухмыльнулся мальчишка. — Бутылку 0,5, — сказала я, и ткнула пальцем, — вон ту. — А деньги у тебя есть? Я швырнула купюру, приготовленную заранее. Это его впечатлило. Мальчишка подобрел. — Садись за столик. Сейчас принесу. Закусывать будешь? — Не буду. — Эй, ты того… Мне неприятности не нужны! — Какие неприятности? — Ладно, — пожал плечами, — хочешь напиться — дело твое. Я выбрала самый дальний столик в самом темном углу бара. Положила перед собой молчащий телефон, даже боясь посмотреть на время. Я не отключила ни телефон, ни звук — просто мне никто не звонил. А кому было звонить, собственно? Это был удивительно бесславный конец. Ночью, в чужом городе, в одиночестве, в грязном баре. Удивительно быстрое падение в пропасть. Соответствующее окончание красивой сказки. Я собиралась выпить столько коньяка, сколько смогу. Что делать дальше — я не знала. Ясным было только одно: я больше не вернусь в дом Сафина. Это я понимала четко и ясно. С меня хватит. Я больше не выдержу. Не смогу все это перенести. А раз так, я никогда больше не вернусь в дом Сафина. Нет, все-таки мне придется вернуться один раз. Я должна забрать свои вещи, паспорт — ведь я же не смогу уехать без паспорта. Значит, хотя бы за документам мне придется вернуться. Но это не страшно. Учитывая, что в доме Сафина практически никогда нет (он то в центре, в офисе, то у очередной любовницы, то в мастерской), мы с ним даже не встретимся. Я заберу вещи и уйду как можно быстрее. Дело десяти минут. Десять минут — и с моей жизнью будет покончено. Надо отдать мне должное, все, что я могла разбить и разрушить в своей жизни, мне удалось разрушить и разбить. Я ничего не создала, ничего не построила. В погоне за безумной мечтой окончательно разрушила себя. Великая неземная любовь выжгла дотла мою душу. Односторонняя — прошла стороной. Я — неудачница. Теперь самое время посмотреть правде в глаза именно здесь, в этом дешевом баре. Я плохая мать, плохая жена, никчемная любовница. Я ничего не добилась в жизни, ничего не успела, ничего не стою. Если я сейчас исчезну с поверхности земли, ничего не изменится, мир просто этого не заметит. Это — правда, хоть и горькая. Но горькая правда лучше, чем сладкая ложь. Мальчишка-бармен поставив на стол бутылку и пузатый бокал, удалился, с опаской поглядывая в мою сторону. Я казалась ему странной. Знал бы он, бедный, какая я странная! Сафин — любовник мне под стать. Достойная половинка для моего начавшего сдавать разума. Нужно признаться: мою психику Сафин успел разрушить. И самое печальное в том, что я сама хотела ее разрушить. Всего этого я хотела сама. Я уже не знала, как определить то, что я чувствую по отношению к Сафину. Не знала. Не было слов. Я сделала большой глоток обжигающей жидкости. Крепкий алкоголь словно успокаивал мои кипящие мысли. Ночное кафе, совсем как на картине Ван Гога. Ночное кафе — место, где можно сойти с ума. Это не самое страшное в жизни. Есть вещи намного страшнее. Например, лицо Вирга Сафина, постоянно стоящее перед моими глазами. Лицо, прогнать которое я не могла. Внезапно я что-то вспомнила. Взяла телефон, одела наушники и включила песню, которую записала совсем недавно — сегодня. С этого «недавно» прошла целая пропасть лет. Мелодичный голос пел слова, которые я еще не понимала во время записи, но отчетливо понимала сейчас. «А лживый любовник — он хуже вора. Ведь вор лишь ограбит, твое заберет. А лживый любовник в могилу сведет. А лживый любовник в могилу сведет… А лживый любовник в могилу сведет…» Я заплакала. Взяв со стола салфетку, прижала ее к лицу, чтобы никто не видел моих слез. Но предосторожность была излишней. Никто не видел моих слез — всем было все равно. Всему миру. Я могла бы выть во весь голос, но я не могла. Любовник. Какой же я была дурой! Я и правда считала Вирга Сафина своим любовником. А слово «любовник» происходит от слова «любовь». От слова, давно потерявшего значение и смысл. И в этом городе, в который стремятся все, и который с успехом превращает людей в монстров, это глупое средневековое слово давно не в чести. Им никто не пользуется, оно ничего не стоит. Возможно, поэтому меня и искалечили так жестоко, появившуюся неизвестно откуда наивную дурочку, посмевшую верить в любовь? Да. Я верила и верю в любовь. А почему нет? Верить в любовь? Не так уж нелепо. Не более нелепо, чем верить в летающего Макаронного монстра, сотворившего этот гребаный мир. Я не допила коньяк. У меня вдруг страшно закружилась голова, и я уронила лицо на руки. Когда же приступ головокружения прошел и я подняла голову, напротив меня за столом сидел Вирг Сафин, самый настоящий Вирг Сафин из плоти и крови. — Пожалуйста, прости меня. Поедем домой. Я падала в бешеном приступе дикого смеха, словно на меня атакой накинулись все ожившие и мучающие меня макаронные монстры. Я хохотала до истерики, до слез. — Пойдем домой, — повторил Вирг Сафин, и я перестала смеяться. Вдруг перестала смеяться, словно кто-то перерезал мне горло. Я даже знала, кто. Он. — Ты видишь эту бутылку? — сказала я, удивляясь тому, что еще могу говорить, — сейчас я подниму ее и разобью о твою голову, а потом осколками перережу тебе горло, и из него выпадет твой лживый язык. — Я тебе кое-что принес. Вот, возьми, — Сафин всунул мне в руки магазинный чек, — ты можешь понять, что это такое? Немного протрезвев, я уставилась на стандартный чек из магазина. — Я не крал никакого платья из ателье Ларисы Козловой. Я бросил Ларису Козлову за год до знакомства с тобой. А с размером не угадал потому, что хотел сэкономить. На этот размер и цвет была снижена цена. Платье твоего размера стоило две тысячи евро. Эту модель — ту самую, которую я подарил тебе, я купил со скидкой, она стоила 735 евро. Я решил сэкономить, соблазнился ценой. После всего, что между нами было, мне стало стыдно за свою мелочность, и я решил вернуть это платье, потом доплатить и взять нужный размер. Ты же поняла все неправильно. Этот чек — доказательство моих слов. Посмотри внимательно. Это чек за покупку платья. Все так и было. И адрес магазина — Петровка, Киев. И цена — действительно, сумма 735 евро. И даже день, когда я нашла платье возле своей кровати. Тот самый день! — Как ты меня нашел? — я не знала, что сказать. — За тобой следил один из моих охранников. Не Николай — другой. Он шел за тобой и до моего приезда стоял у дверей бара. Я задержался, потому что съездил за чеком в офис — все чеки моих покупок я держу в офисе, в центре. Я люблю порядок в денежных делах. Решил взять из офиса чек и показать тебе, чтобы отпали все сомнения. Ты понимаешь, что я говорю? — Нет. Внезапно все поплыло перед моими глазами: Сафин, стол, бар. Все закружилось в чудовищном ураганном вихре, сметающем и мысли, и зрительную картинку. Я почувствовала, что падаю вниз, стремительно погружаясь в темноту. Глава 12 «А теперь подробнее — суперновость недели! Видео с голой женщиной, сорвавшей презентацию работ Вирга Сафина в одном из самых крутых ресторанов столицы, собрало в интернете рекордное количество просмотров — несколько сотен тысяч за прошедшую неделю. Честно говоря, это успех, похвастаться которым могут немногие! Появление незнакомки, женщины, которую никто не знает, снимающей с себя платье в разгар вечеринки, и в одном нижнем белье дефилирующей через зал, называют удачным пиар-ходом самого Вирга Сафина. Нет никаких сомнений, что появление голой девицы является очередным рекламным трюком Вирга Сафина. Загадочный Вирг Сафин в очередной раз преподал урок маркетинга зазвездившимся рекламщикам, просто и со вкусом заставив об обычной презентации для избранной, элитной публики говорить чуть ли не как о главном событии культурной жизни. Все, что связано с Виргом Сафиным, всегда из ряда вон. Поэтому, услышав это имя в связи с каким-то мероприятием, спешите поскорее занять место в первом ряду. Не пожалеете. Кстати, о том, кто такая девица, ставшая изюминкой (целым изюмом, судя по ее габаритам) акции, в пресс-службе Вирга Сафина отказались дать какие-либо комментарии. Ходят слухи, что это либо прислуга из роскошного загородного особняка Сафина, либо родственница кого-то из сотрудников его офиса». Устроившись на диване в гостиной Сафина, я переключала каналы и слушала новости о самой себе. Когда мне надоедал телевизор, я сидела в телефоне. Конечно же, я посмотрела и сам ролик, выложенный в You Tube. Оказывается, все происходящее, начиная с того момента, как Лариса Козлова подошла к Сафину и принялась осыпать меня оскорблениями, до последних секунд действа, когда я в трусиках танго и в лифчике без шлеек плетусь к выходу, кто-то снимал на телефон. Современная жизнь сама ускоряет события. Не успела я переступить порог опозоренного мной гламурного ресторана, как тут же, в самом ресторане, с помощью обычного смартфона любитель съемки выложил это видео в You Tube. Я напивалась в дешевой забегаловке, не зная о том, что видео со мной набирает просмотры. Может, кто-то бы и радовался, находясь на моем месте, но мне было противно. Сам же Сафин (с того самого момента, как я отключилась в машине от выпитого коньяка, до того, как уселась в гостиной на диван собирать плоды собственной «звездности») не сказал мне о происшедшем ни слова. Я только радовалась этому, так как не могла ни о чем говорить. Не помню, сколько прошло дней после происшедшего — три-четыре, не меньше. Я переключала каналы и никуда не выходила из дома. Мне не хотелось выходить. Я пыталась понять, что со мною не так, но как раз понять этого я не могла. Думая так, я позвонила Максу Фомичеву. — Это он. Точно он. Муж Илоны. Сомнений никаких нет. Острый луч заходящего солнца осветил взволнованное лицо Макса Фомичева, и я подумала, что он не врет. По крайней мере, не теперь. Мы сидели в небольшой комнатке самого скромного из офисов где-то на задворках Киева и рассматривали мои шпионские истории. Макс сказал, что этот крошечный офис принадлежит его школьному другу. — М-да, девушка… — протянул Макс, едва мы вошли в крошечную комнатку, где стоял только диван, стол с компьютером и стул, — не ожидал от тебя такой прыти! Скажи честно, это ты сама придумала, или Сафин заставил? Я разозлилась. Мне было неприятно вспоминать это, но я знала, что от вопросов мне не уйти. Поэтому буркнула что-то неопределенное. Макс не отставал. — Значит, сама. А можно задать нескромный вопрос? Что сказал Сафин после всего этого? — Абсолютно ничего не сказал. И это чистая правда. — Тогда почему ты это сделала? — Выпила лишнего. Переборщила с шампанским. Вот и все. Я не собиралась посвящать его в детали моей боли. По лицу Макса было видно, что он не верит ни единому моему слову. Но мне было на это наплевать. — Ладно, — Макс пожал плечами, — как хочешь. Давай смотреть фотографии. И мы смотрели до тех пор, пока Макс не увидел Комаровского. Он сказал, что именно этот тип — муж Илоны. — Комаровский в ресторане был один, — сказала я, — это абсолютно точно. Он даже пытался флиртовать с какой-то девицей до того, как я подошла. У него на руке нет обручального кольца. — Он никогда не одевал кольцо. Это ничего не значит. — Не знаю — тебе виднее, но есть один важный момент, Макс, о котором тебе следует знать. Когда Вирг представил мне Комаровского, он сказал, что они тезки. Я так и не поняла, что это значит. Вирг Сафин — Витольд Комаровский. Ничего общего, разве что первая заглавная буква имени. Кажется, в этом нет никакого смысла, на первый взгляд. Если только не одно обстоятельство… Возможно, у обоих фальшивые имена, псевдонимы, а настоящие имена обоих звучат одинаково. Сафин мог случайно проговориться. Если их настоящие имена одинаковы, эта фраза имеет смысл. Если мы узнаем настоящее имя Витольда Комаровского, мы узнаем и настоящее имя Вирга Сафина. — Подожди… Но Комаровский — имя настоящее! Я проверял. У меня есть дружок в спецслужбах. Мы в школе вместе учились. Он в СБУ работает, но связан не с разведкой, а с криминалом, с криминальными спецслужбами. Ты же знаешь, у них есть база данных, в этой базе все про каждого человека есть, вся подноготная. Когда Илона бросила меня и собралась замуж, я попросил дружка пробить этого козла по базе, он уже тогда казался мне подозрительным. И оказалось, что это его настоящее имя, в базе так. У него родители были претенциозные — папаша в органах компартии работал, загранкомандировки, импортные шмотки, бриллианты, словом, все такое. Богатая семья. Когда Союз распался, папашка партийную кассу грабанул, на эти деньги сынуля и начал свой бизнес. И эти родители дали сынуле имя Витольд — имечко с претензиями. Так что по нему все чисто. — Ты хочешь сказать, что Сафина зовут Витольд? Это полная чушь. Базу в спецслужбах просто заменили и почистили, поставили фальшивые данные. Только так. Мы должны выяснить то, что удалили из этой базы спецслужбы. То, что стерли с файла. Там правда. Твой друг может этим заняться? — Не знаю. Спрошу. В любом случае, идея неплохая. Надо же с чего-то начинать. На этой оптимистической ноте мы распрощались, обещая держать друг друга в курсе. Вернувшись в дом, я, вся в атмосфере шпионских фильмов, обыскала спальню Сафина, но абсолютно ничего интересного не нашла. В комнате хранились только носильные вещи — одежда, книги, негативы и бумажные фотографии. Никаких документов, записок, бумажных писем и чужих фотографий. Абсолютно ничего.