— Он всех — так. Это не первый и не последний случай. Дело о пожаре не закрыто, и теперь выглядит не как несчастный случай. — Зачем Сафину ее убивать? Они же расстались. — А Сафина никто и не подозревает. Пока. Теперь про шейха Судана, который почему-то постоянно живет в Арабских Эмиратах, в Дубае. Богатейший шейх уже неделю находится в Киеве и скупает работы Вирга Сафина на три миллиона долларов. Через пять дней в одном ночном клубе состоится презентация этой коллекции, которую покупает шейх Судана. Будет очень крутая тусовка. Народ уже сейчас с ума сходит. Ты знала об этом? — Нет. — Но есть еще одно мнение. Мнение о том, что работы Сафина здесь не при чем, это просто отмывание денег. Шейх легализует часть доходов, полученных от самых темных дел, и Вирг Сафин активно в этом участвует. Ну сама подумай: кто в здравом уме купит фотографий на три миллиона долларов? Это фикция, темная коррупционная схема, и Сафин — один из главных участников. Помогает шейху легализовать деньги, отмыть их. И не ему одному. — Ты хочешь сказать, что если Беликова узнала о чем-то подобном… К примеру, случайно наткнулась на нечто осязаемое… — Тебе обязательно нужно попасть на эту вечеринку! Неужели Сафин тебе ничего не сказал? — Я его и не видела. Все эти дни и ночи он проводит, запершись в своей студии. Доступ туда запрещен всем, даже прислуге. Мне рассказали, что он очень часто ведет себя так. — Неужели? А теперь кое-что посмотри! Это видео снято вчера в центре Киева, около одиннадцати часов вечера. Есть один отель… Снял мой знакомый, который следит за такими отелями. Охотится за знаменитостями. Смотри внимательно! Макс протянул мне смартфон. Темень, сплошной поток машин, вывеска отеля, занимающего два этажа мрачного дома. Крупный план: джип Сафина заезжает на тротуар и паркуется в нарушении всех возможных и существующих правил, перегораживая пешеходную часть. Из джипа выходит Вирг Сафин. На нем джинсы и легкая бежевая куртка. Он смеется. Волосы свободно распущены по плечам. Также из джипа выходит толстая девица с ярко-рыжими волосами, в мини-юбке и замшевых ботфортах. Вид жутко вульгарный. Сафин хлопает девицу по заднице. Она хохочет. Оба идут в отель. В отеле Сафин расплачивается с администратором кредиткой, получает ключ. Оба поднимаются по лестнице. Сафин засовывает руку девице под юбку, не смущаясь тем, что это может кто-то видеть. — Они пробыли в номере два часа. Вышли после часа ночи, сели в его автомобиль и уехали. После двух часов Сафина видели в ночном клубе на набережной. Он был один. — Кто она? — Проститутка. Мы выяснили и это. Самая настоящая проститутка из агентства средней руки. Не из дорогих. Сафин время от времени пользуется ее услугами. Но это еще не все. Смотри, — Фомичев включил другую запись, — Это сняли сегодня утром, около одиннадцати утра. Зал ресторана. За столиком сидят двое: Сафин и девица лет тридцати с длинными черными волосами. Он наклоняется к ней, и они начинают целоваться на глазах у всех. — Это Лариса Козлова. Актриса и по совместительству хозяйка нескольких модных бутиков, дизайнер-модельер. Дочка очень состоятельных родителей. По слухам тусовки, Вирг Сафин встречается с ней уже три месяца. У них все достаточно серьезно. Они появляются вместе перед прессой на разных светских мероприятиях. А в последнее время Лариса Козлова появилась с кольцом на левой руке с огромным бриллиантом. По тусовке сразу разнесся слух, что кольцо ей подарил Сафин, и они вроде бы собираются пожениться. Я сидела как оплеванная. Не могла даже поднять на Макса глаза. — Так что, как видишь, Сафин выходит из студии. Да еще как. Он совсем не готовится к презентации своих работ для шейха. Похоже на отмывание, не так ли? Я молчала, собираясь с мыслями. В голове вдруг отчетливо зазвучал голос Вирга Сафина, холодный и злой: «Если тебе что-то не нравится, ты всегда можешь уйти». Я была игрушкой для домашнего пользования. Он и не собирался отказываться из-за меня от всех своих женщин. Смешно было подумать, что будет не так… — Эй, выше нос! Ты расстроилась? Неужели ты не знала, с кем имеешь дело? Ты же знала! Но, конечно, это было не правдой. В мире просто не существует женщины, которая не стала бы верить отчаянно и свято, что ради нее мужчина способен отказаться от всех других женщин. И в мире не существует женщины, которая в определенный момент жизни не получила бы мордой об стол. Во дворике появились люди, поэтому быстро разбежались, обещав созваниваться. Макс напомнил, что я должна попасть на вечеринку. — Фоткай всех, кто там будет, — тоном заговорщика прошептал Фомичев, — разберемся потом. Вернувшись в дом, я прошла на кухню и строго спросила Веру, есть ли другой выход из башни-студии — не через дом. — Ну конечно есть! Целых два, — закатила глаза Вера, — один через сад, прямиком в сад. А другой по лестнице в подземный гараж, чтобы машину взять. Когда хозяин запирается в студии, он всегда незаметно выходит, тайком, чтобы не видел его никто. Чтобы не проходить через дом. Глава 10 Тумана не было — остались только коридоры. Бесконечные коридоры, в которых я пыталась спрятаться, бежать. Меня преследовал зверь — монстр. За каждым поворотом я слышала его зловонное дыхание. Мне было страшно. И я прекрасно понимала, что мне уже не спастись. Этот сон немного отличался от предыдущего кошмара. Но ощущение липкого страха, почти первобытного ужаса, а, главное — безнадежного отчаяния было таким же. Этот удушающий сон приснился мне через два дня. Этих два дня я не видела Вирга Сафина. Формально он оставался в своей студии, но теперь я прекрасно знала, что оттуда был выход, а значит, это было не так. Выходил ли он из дома? Этого я не знала. Мое сердце больше ничего не подсказывало, оно могло только болеть. И я болела и покорно ждала, Очень скоро это ожидание, превратившееся в невыносимую пытку, стало привычкой. Я словно потеряла чувствительность к боли и перестала ощущать ее. Я никуда не выходила из дома. Зачем? Мне некуда было выходить. Я никому не звонила. Зачем? Мне некому было звонить. Я ничего не ждала. Зачем? Мне нечего было ждать. А через два дня этих ожиданий, превративших меня в бесчувственное и тупое животное, мне приснился сон. Кошмар, в котором я спасаюсь от бешеной твари, преследующей меня и пытающейся загнать в угол. Я пытаюсь спастись, но понимаю, что мне это не удастся. В реальность, как всегда, я вернулась от крика. Но кричала я в одиночестве и полной темноте. Влажные от пота простыни неприятно холодили тело, но я решила не обращать на это внимание. Закрыв глаза, я погрузилась в вязкую дремоту. Легкий шорох и коснувшийся моей щеки прохладный сквозняк вырвали меня из этого ощущения расслабленности. Конечно, я не очень понимала, что происходит, но отчетливо почувствовала, что в комнате кто-то есть. Легкие шаги и поскрипывание половиц было тому подтверждением. Кто-то вошел в мою комнату, и ходит по ней. От ужаса, уже не от сна, а самого что ни есть реального, моя кровь заледенела. Несколько секунд я не могла ни пошевельнуться, ни говорить. Тень, выросшая внезапно на стене, стала увеличиваться в размерах. По комнате кто-то ходил. Возможность дышать вернулась ко мне так же внезапно, как и исчезла, и я закричала: — Кто это?! Кто здесь? Скрипнула, закрываясь, дверь, и до меня донеслись поспешно удаляющиеся шаги. Дрожащей рукой я потянулась к лампе. Вспыхнул свет. В комнате, конечно же, никого не было. Но едва я села на кровать, свесив ноги на пол, как моментально обнаружила следы чужого присутствия. Возле кровати, рядом с моими тапочками, стояла прямоугольная и не очень большая коробка, обернутая золотистой материей и перевязанная синей шелковой лентой. Выглядело все это как роскошный подарок. Сердце мое билось с такой силой, что едва не выскочило из груди. Я осторожно обошла коробку, и включила в комнате верхний свет — он помог прогнать страх. Затем с недоверием уставилась на коробку. Что это? Бомба? Не было никакого тиканья часов. А вдруг это современная бомба без часового механизма? И если это бомба, то кому выгодно меня взорвать? Нет, скорее всего, это очередная выходка Вирга Сафина. Подарочек. Единственный способ узнать, что там, — посмотреть. Дрожащими руками я срывала обертку. Я оказалась права: из коробки на кровать выпало прелестное платье из серебристой материи, покрытое блестками. Невероятно красивая ткань струилась в руках. Никакой записки или метки из магазина не было. Я примеряла платье и тут же получила первый укол разочарования. Платье было на меня маловато. Оно было слишком тесным, я едва-едва влезла в него. Когда же влезла, то увидела, что платье уродливо топорщится, подчеркивая мои самые проблемные места — бедра и живот. Конечно, оно было красивым, но… явно не моего размера! Что могло это означать? Ведь раньше он всегда угадывал мой размер. Почему же теперь купил заведомо маленькую вещь? Это намек на то, что я должна похудеть? Я вдруг почувствовала такую боль, словно мне надавали пощечин. Неужели он опустился до такой низости? Я всегда относилась к мужчинам, позволяющим себе критиковать фигуру своей женщины и произносить обидные и резкие замечания в ее сторону, как к мерзавцам. Неужели он такой выродок? Думать об этом было больно. Я стала поправлять платье как вдруг почувствовала болезненный укол в руку. Булавка в боковом шве! Это была самая настоящая швейная булавка с головкой из блестящего камня — такими делают наметки в ателье. Очередная загадка! Неужели ему продали незаконченное платье? Так, мучаясь сомнениями, я аккуратно сняла платье, уложила его обратно в коробку и вернулась в постель. В этот раз я заснула очень быстро и, что самое главное, без всяких снов. Когда я открыла глаза, Вирг Сафин сидел на моей кровати. — Тебе понравилось платье? — улыбнулся он. Глаза его, конечно, не улыбались. Это были темные, настороженные озера, прекрасные в своем застывшем внимании, с которым он изучал и меня, и себя. Я совершенно не удивилась, увидев его здесь. О его приближении мне сигналило шестое чувство — тревожное чувство предупреждения, связанное исключительно с Виргом Сафиным. Тем более ночью, увидев коробку с платьем, я уже все поняла. Платье — это был извинительный знак, такой, какой бы он поднес банальному большинству женщин. Словно извинение за равнодушие, невнимательность, отсутствие ответов на звонки и самих звонков. Спору нет: он отлично знал женщин. Возможно, так было правильно. И я приняла бы такое извинение с удовольствием еще пару недель назад. Но за все это время я уже стала другой. Я поняла: мне нужно совершенно другое. И, возможно, потому, что я это поняла, он до сих пор оставался со мной. Наступил утро. Как всегда, Вирг Сафин исчез. Думать об этом не хотелось, и я решила встать. И только тогда я поняла, что в комнате что-то не так. Это был запах — острый, приторный, цветочный, такой сильный, что от него у меня даже разболелась голова. Помню, еще когда я плакала, подумалось: кто-то разлил духи в комнате. Запах духов был мне не знаком, но за последнее время я купила себе столько косметики и духов, что некоторые баночки даже не успела открыть. Я вполне могла пролить что-то незнакомое. Мне очень нравилось тратить на себя большие деньги Вирга Сафина, тем более, что он их не считал, и не жалел для меня. Так вот, когда я плакала, то подумала, что сама разлила незнакомые духи. Потом поняла — запах оставили не духи. Я осторожно спустила ноги с кровати, они тут же утонули с чем-то скользком, прохладном… С ужасом потянулась к лампе. Загорелся свет. Зрелище, представшее моим глазам, было таким, что я лишилась дара речи. Никогда в жизни мне не доводилось видеть ничего подобного! Весь пол моей комнаты (абсолютно весь пол) был усеян цветами. Точнее лепестками и бутонами цветов. Это были лепестки и бутоны умопомрачительных роз: розовые, желтые, красные, оранжевые, белые. Лепестки роз составляли основу этого потрясающего цветочного ковра! Но там были и другие цветы: я различила розовые, сиреневые и красные тюльпаны, солнечно-белые головки нарциссов, розовые и сочно-фиолетовые гиацинты с самыми пьянящим и острым запахом, изящные головки царственных, аристократичных, фиолетовых, розовых и белых хризантем. Ослепительное море настоящих живых цветов! Цветочный ковер в моей спальне! Я была не просто поражена — сражена наповал. И все ослепительно-яркое море этой красоты благоухало, наполняя пространство таким сладким, острым, насыщенным запахом, по сравнению с которым меркли и терялись любые духи! Я опустила ноги в цветочный ковер и замерла, наслаждаясь каждой секундой этого фантастического момента. Наверняка на свете найдется очень мало женщин, с которыми происходило нечто подобное. А между тем море цветов, спальня, усыпанная лепестками роз, — одна из самых распространенных тайных женских фантазий. В мире нет женщины, которая в потаенных уголках души не мечтала бы о своем миллионе роз. Когда-то мечтала и я. Но именно моя мечта сбылась. И я не верила своим глазам. Боялась ущипнуть себя, очнуться и понять, что это сон. На моем туалетном столике рядом с лампой лежал небольшой изящный букет — пять очень красивых желтых роз. В него был вставлен белый конверт. Я открыла. На колени мне сначала упала тяжелая пластиковая карточка (золотая карточка очень известного большого банка), потом — записка, написанная от руки. «Я хотел бы усеять лепестками роз всю твою жизнь, а не только пол в твоей спальне. Эти цветы — всего лишь маленькая часть восхищения, которое вызываешь у меня ты. Моя единственная женщина в мире, я люблю тебя больше жизни! Люблю, люблю, люблю. Твой Вирг». К записке была сделана приписка почему-то простым карандашом. «Эта карта банка — твоя. Пин-код такой-то. Здесь сумма в гривнях, она равна пятидесяти тысячам американских долларов. Трать сколько хочешь, и на что хочешь! Эти деньги твои». Пятьдесят тысяч долларов! Я не верила своим глазам! Но, честно говоря, деньги все-таки поразили меня гораздо меньше цветов. Деньги хоть приятная, но проза. А цветы… Я соскользнула с кровати в это цветочное море и покатилась в самую середину комнаты, лежа на спине, осыпая себя лепестками цветов. Катаясь словно в душистой ванне, осыпая дождем из лепестков восхитительных цветов волосы, грудь, лицо, плечи, вдыхая пьянящий запах роскоши с едва уловимым привкусом тления, я чувствовала себя так, словно вновь впала в транс. В транс, унесший меня подальше от этой планеты, в море мечты, ослепительно прекрасной, как розы, где единственным светилом были смеющиеся глаза Вирга Сафина, наблюдающие за мной. Но Вирга Сафина не было в доме. В обед спустившись к Вере (в конце концов, все надоедает, даже живые цветы), я узнала, что Вирг Сафин ушел еще сутки назад, ночью, и с тех пор больше не появлялся. А цветы по его заказу привезли курьеры большой цветочной фирмы сегодня в шесть утра. Вера сама открыла им дверь моей спальни — так велел Вирг Сафин. Романтический жест Сафина заставил Веру проникнуться ко мне восхищением. Пока я уминала за обе щеки мясной пирог, сочный бифштекс и греческий салат с зеленью и брынзой (за все время я совсем озверела от голода), запивая все это отличным лимонадом домашнего Вериного приготовления, Вера долго и нудно рассказывала мне о том, что я единственная женщина в жизни хозяина, которую он не только поселил в своем доме, но и оказывает такие царские знаки внимания. Сентиментальная и добрая душа Веры была тронута до слез. Я уплетала вкусную стряпню Веры за обе щеки. Тут же она и сообщила о том, что сутки Сафин не ночевал в своем доме. Не только не ночевал, но и не звонил. — А цветы вы скажете, колы треба убраться. Ох, они ж и красивые! Такие красивые, что аж захватывает дух! От це любовь… таки любовь… — романтично вздыхала Вера, путая русские слова с украинскими. Думая о том, где был Вирг Сафин эти сутки, я улыбалась ей в ответ. Мобильник зазвонил через два дня, когда я перебралась в гостиную и тупо уставилась в огромный экран выключенной плазменной панели, думая, чем себя занять. Сердце забилось сильнее, конечно же, надеялась, что это он. Но это был Фомичев. — Нам нужно срочно встретиться. Это важно, — сказал Макс, и от досады (что это Макс Фомичев, а не Вирг Сафин) я едва не грохнула хрупкий смартфон о стенку. — С чего вдруг? Что за пожар? Ладно, говори, где встретимся. Остальное расскажешь при встрече.