— Красивая, - пожимаю плечами, надеясь, что жест безразличия скроет досаду. Нужно признать, что рядом они наверняка смотрятся идеально – оба высокие, оба опасные и неприступные, и как-то по-особенному красивые. — Я слышала, - Примэль переходит на шепот, - что графиня везде и всем хвастается, что их с герцогом свадьба случится в ближайшее время, и она приехала именно по этой причине. Свадьба. Меня немного знобит от одной этой мысли и как бы я ни старалась, мне от нее не избавиться. Логично, что, когда мужчина и женщина связывают себя обещаниями, рано или поздно они поженятся. Остается лишь надеяться, что это случится после того, как настоящая Матильда Лу’На займет мое место и я смогу ухать далеко-далеко. Достаточно далеко, чтобы не знать и не слышать, как проклятый герцог произнесет брачные клятвы. — Пойдем! – Примэль уверенно хватает меня за руку и тянет куда-то в арку, где разместились красиво украшенные столы, до верху заставленные серебряными и золотыми блюдами с разными деликатесами. – Ради Королевского фуршета стоило помучиться и натереть мозоли новыми туфлями. Вельможи уже стекаются сюда нестройной рекой, а через минуту появляется и сам король. В сопровождении герцога, который как будто нарочно даже не смотрит в мою сторону, хоть следует за Его Величеством, словно тень. — Матильда, - Эвин занимает место рядом со мной, - вы простите мне мое вынужденное отсутствие? У него безупречная улыбка, именно такая, в ответ на которую невозможно не улыбнуться. И мои губы, конечно, улыбаются. Темный взгляд смотрит в упор из-за его плеча. Мне не хватает сил на него ответить. — Я благодарна Вашему Величеству за все то внимание, которым вы так щедро меня одариваете, - говорю именно то, что должна. — В таком случае, как порядочный мужчина, я должен позаботиться о вашем желудке! – смеется король и, проводит меня до самого высокого столика в центре зала. Нокс и его невеста следуют за нами. Откуда она взялась?! Ее же только что тут не было! Проглатываю острое желание сказать какую-то гадость, и подавляю снова и снова закипающую кровь. Сегодня это делать особенно трудно, и меня то и дело бросает в холодный пот, когда кажется, будто моя рука снова покрыта ужасными символами. Нужно сосредоточиться на этом, а не на милой болтовне Нокса со своей драгоценной невестой, пока они идут за нами, отставая лишь на пару шагов приличия. Слуги протягивают нам красивые фарфоровые тарелки с тиснением и изящной росписью. — Полагаю, - король легко орудует какими-то странными щипцами, накладывая мне в тарелку какие-то совершенно несъедобные на вид панцири, - вам это обязательно придется по вкусу, герцогиня. Я наслышан о вашей любви к морепродуктам и лично распорядился, чтобы к сегодняшнему фуршету все дары моря были здесь. Море… что? Я чувствую, как против моей воли начинают трястись колени. Я впервые вижу все то, что лежит на тарелке. Плачущий помоги, я даже не знаю, как это есть! — Все хорошо? – подчеркнуто вкрадчиво интересуется Нокс, и с любопытством всматривается в мое лицо. Мне кажется, что в эту минуту он считывает меня словно открытую книгу. И чем больше я буду стараться сделать вид, что все в порядке, тем сильнее герцог будет убеждаться в обратном. — Ваше Величество так… внимателен, - говорю одеревенелыми губами, пытаясь вспомнить, говорила ли настоящая герцогиня хоть что-нибудь о своих гурманских пристрастиях. Нет, Плачущий, она ни словом не обмолвилась о том, что любит все эти… странно выглядящие продукты. Самая большая плоская раковина в центре тарелки очень похожа на те, которые мы с другими монашенками собирали после приливов. Но мы перетирали их в порошок, смешивали с песком и водой, и затирали дыры в стенах. Нам бы и в голову не пришло есть то мерзкое, скользкое и серое внутри. От воспоминаний о содержимом ракушек, мой живот подпрыгивает к самому горлу. Их даже руками трогать было противно, не то что добровольно запихивать и называть это «любовью к морепродуктам». — Вообще-то сейчас не сезон, так что мидии и креветки везли с другого конца мира. Так что, Матильда, даже не смейте говорить, что успели плотно перекусить перед балом. Такое увечье самолюбию я точно не переживу! Эвин определенно ждет, что я восхищусь его отношением и разрыдаюсь хрустальными слезами благодарности. А Нокс, судя по чуть приподнятой брови, надеется, что я обязательно что-то на себя опрокину, испорчу или еще что похуже. — Моя горничная так туго затянула корсет, что, боюсь, не смогу проглотить даже лишний глоток воздуха. — Герцогиня, - графиня Рашбур очерчивает взглядом мой силуэт, - по-моему, вы преувеличиваете степень затянутости корсета. От такой неприкрытой попытки ужалить, меня немного штормит, но я держу себя в руках, потому что сейчас самое время сосредоточиться на более важной проблеме. На столике, рядом с которым мы стоим, лежат столовые приборы. Конечно, герцогиня учила меня столовому этикету и нахвалила, как я все схватываю на лету. Но здесь приборов раза в три больше! И некоторые больше похожи на пыточные инструменты палача, чем на вещи, которыми можно пользоваться за столом. — Графиня, кстати о корсетах, - Эвин мерит Ивлин Рашбур нарочито высокомерным взглядом, - рад, что эклеры, которые готовит королевский повар, пришлись вам по вкусу. Но на вашем месте я бы не доедал те, что еще лежат у вас на тарелке. Острые скулы герцогини покрываются мелкими красными пятнами, и она нервно ведет плечом, но все же ей хватает ума не вступать в словесную перепалку с королем. Боги, о чем я только думаю?! Какая разница, что там с лицом этой вышколенной стервы, если наш с герцогиней план вот-вот развалится! Глава 72 Я украдкой осматриваю зал – возможно, кто-то еще решил перекусить этими скользкими каракатицами? Что, неужели во всей Артании только Матильда Лу’На без ума от морепродуктов?! Паника накатывает частыми волнами, мешает сосредоточиться. Так, кажется, та пышная дама в платье канареечного цвета, тоже ест что-то похожее? Напрягаю зрение, чтобы разглядеть, какой столовый прибор она берет. Тот, что похож на маленькую вилку с зубчиками? Точно? — Матильда? – король снова сосредотачивает внимание на мне, - надеюсь, вы все же не настолько сыты, чтобы не порадовать меня выражением вашего лица, когда оцените мои неуклюжие попытки за вами приударить. Еле-еле улыбаюсь, мысленно прошу Плачущего в последний раз одарить меня своей милостью, и тянусь к маленькому ножику на длинной ручке. Это ведь тот же, что и у дамы в желтом? Или она взяла тот, что справа, с короткой ручкой и острым кончиком лезвия? — Герцогиня, с разрешения Его Величества, не могу не отметить ваш сегодняшний цветущий вид! – Нокс подходит ближе и как нарочно становится между мной и столом. Нет, я все еще могу взять столовые приборы, но до ножа уже не дотянусь. Он что, хочет, чтобы я ела руками? — На вашем месте, герцогиня, я бы отметил эту дату как день, когда мой бессердечный друг расщедрился на комплимент женщине! – Эвина как будто все это только веселит, они с Ноксом обмениваются понимающими взглядами. Это звучит как будто мне следует прыгать вокруг Нокса, хлопать в ладоши и радоваться столь щедрому подарку. В памяти вспыхивают момент, когда герцог заявил о своем желании меня поцеловать. Если бы в тот момент у него было бы то же выражение лица, что и сейчас, я бы точно не думала о поцелуях и комплиментах. А если бы знала о существовании графини Рашбур… — Милорд Нокс, - я одариваю его максимально ледяным взглядом, - теперь я точно знаю, что слухи о вашей храбрости и отваге отнюдь не преувеличены. Только настоящий храбрец будет делать комплименты другой женщине, когда у без пяти минут будущей герцогини Нокс вилка в руках. Герцог медленно перестает улыбаться. Графиня Рашбур снова покрывается пятнами. И только Его Величеств буквально взрывается искренним хохотом. — Нокс, она тебя уела! — Просто сказала правду, - пожимаю плечами и снова украдкой шарю взглядом по залу. Конечно, я бы с большим удовольствием потратила это время, чтобы наслаждаться молчаливой яростью герцога, но ракушки и панцири никуда не делись с моей тарелки. Мужчина в черном мундире Королевского гвардейца, богато увешанный орденами и лентами за воинские заслуги, орудует округлыми щипцами. Они как раз у меня под рукой, и я с облегчением тянусь к ним. Нужно просто откусить хоть что-нибудь, а потом смело сказать, что сегодня в меня уже ничего не влезет. Или пошутить насчет того, что я не хочу быть такой же «ненасытной» как графиня.