Наверное, в Темном саду не осталось ни одной живой души – даже слуги украдкой сбежали, чтобы поглазеть в запотевшие окна на красоту и лоск светской жизни. Но стоит об этом подумать, как кто-то украдкой скребется в мою дверь и я, почти уверенная, что это Орви, тоскливо отвечаю предложением войти. Эсми просачивается в комнату, словно воровка. Смотрит на меня, а потом на гору коробок, к которым я так и не притронулась. — Миледи, да как же так? – Она часто моргает и нервно теребит край накрахмаленного до хруста форменного передника. – Как же без вас-то? Я пожимаю плечами. Это самая нелепая и дурацкая ситуация, которая только могла со мной случиться. Сейчас даже кажется, что та проклятая ночь, когда я столкнулась с как две капли воды похожей на меня герцогиней Лу’На, не была и близко такой ужасной, как то, что происходит сейчас. Тогда по крайней мере можно было все списать на очень странную шутку богов, а сейчас пенять не на кого. — Можно я… - Эсми потихоньку подступается к «башне». – Ну… хоть одним глазком поглядеть… Я снова передергиваю плечами. После подвязки, которую Нокс самонадеянно попытался мне всучить, не сомневаюсь, что во всех этих коробках что-то пошлое, вульгарное и совершенно… омерзительное. Будь оно неладно, прилипчивое слово! Горничная берет ту, что лежит в самом низу, быстро распускает шелковый бант и снимает крышку. — Светлые боги… - слышу его тихий почти благоговейный шепотом. А потом она вынимает оттуда пару туфель. И у меня непроизвольно сводит в груди, потому что это… что-то невероятное. Они как будто созданы из хрусталя – пара маленьких туфелек на высоких острых, как иглы каблуках, украшенные серебром и цветами. Я только успеваю подумать, что они как будто живые, когда Эсми, притронувшись к лепестку пальцами, вскрикивает: — Да они живые, миледи! Богами клянусь – пахнут даже! Я проглатываю искушение попробовать самой. Хрустальные туфельки, герцог? Так вообще бывает?! Эсми вынимает из коробки бархатную подушку, с величайшей осторожностью ставит их сверху, и хватается за коробку побольше. На этот раз мое терпение сдает до того, как она справиться с лентами. Успеваю отобрать коробку, сдернуть крышку и… Пенное, невесомое светло-розовое облако буквально льнет к моим рукам. Оно все тянется и тянется наружу, пока не свисает с моей руки длинными пышным шлейфом, расшитым тончайшим шелком того же цвета. Это, конечно же, платье. И когда я, становясь напротив зеркала, прикладываю его к себе, сердце пропускает удар. Оно не пошлое и не вульгарное. Оно… лучше чем все, что существует в этом мире. — Миледи! – Эсми всплескивает руками и ее полный восторга взгляд красноречиво говорит, что все это мне подойдет. – Да что ж это такое-то! Такая красота! Вы всех этих…других леди за пояс заткнете! Я уж видела, во что она вырядлись – как курицы! Не то, что вы! Она тут же округляет глаза, видимо испугавших своих высказываний в порыве чувств, и залепляет рот для верности сразу двумя ладонями. Только часто-часто моргает, видимо ожидая какой-то моей реакции. Я не знаю, что делала бы настоящая герцогиня – возможно, среди благородных леди и существует порядок, предписывающий отчитывать служанок за неподобающие высказывания в адрес других благородных леди, но я-то не настоящая герцогиня. Так что просто с улыбкой прижимаю палец к губам, давая понять, что ее слова дальше этой комнаты не выйдут. — Миледи, я вам и прическу сделаю! – громким шепотом говорит Эсми, глядя на меня с немой мольбой. – Ваше Величество глаз не оторвет! Я снова поворачиваюсь к зеркалу, медленно делая пару заученных танцевальных па, немного шевеля юбкой, как будто уже в бальной комнату и кружусь в ритме вальса. И как назло в голове снова и снова слова герцога – можно сдаться и потом слушать шепот в спину, как меня обошли даже те, кто плетется в самом конце эстафеты, а можно взять этот шанс. По крайней мере, это будет честная борьба против чьих-то попыток нечестных вышвырнуть меня из игры. Я решительно усаживаюсь на пуф перед зеркалом. — Эсми, поможешь мне с прической и переодеванием? Она тут же вскакивает и хватается сразу за все расчески и щетки. — Ох, миледи, вы там всех затмите! Глава 68 Если бы не проклятый статус Куратора и личное требование Эвина, я бы лучше сдох, чем хоть ногой появился на балу. Но приходится соответствовать, и даже по случаю напялить парадный черный мундир, правда, без всех регалий, хоть Эвин это крайне не одобряет. Считает, что его солдаты и генералы, а тем более верный цепной пес, должны быть ходячим напоминанием того, что Корона ценит старания своих преданных слуг. В галерее над танцевальным залом достаточно темных углов, чтобы я мог наблюдать за всем о стороны, при этом не обнаруживая себя. Мое любимое времяпрепровождение – быть серым кардиналом, наблюдать за людишками, пока они думают, что никто не видит, как они кривят носы, морщат лбы или бледнеют. Пока они свято верят, что их взгляды, шепот или обмен записками – тайна за семью печатями. Не будет преувеличением сказать, что вот так, просто наблюдая, я вскрыл много гниющих наростов на теле Артании. И сберег Эвину время, силы и ресурсы, вовремя обезглавив парочку заговоров. При мысли о заговорах, в голове снова вертится образ мелкой герцогини. Она как будто заключила сделку с Хаосом, и тот организовал для нее свое маленькое пространство у меня в голове, и Матильда является туда, когда вздумается, совершенно наплевав на мои попытки выставить ее вон. Матильда. Я мысленно повторяю ее имя снова и снова, и каждый раз это словно пить из запретного источника. Совершенно очевидно, что сколько бы я не пытался сделать вид, что мне плевать на ее будущее, это не так. Иначе стал бы я тратиться на платья, тряпки, украшения и чулки, чтобы она не сидела затворницей, а блеснула на балу, как самый прекрасный бриллиант? Если она действительно плетет заговор с Лордами Летающих остров и при этом заключила сделку с Хаосом, то Эвин будет совершенно прав, если собственной рукой открутит мне башку за то, что именно я способствую ее продвижению в этом Отборе. Я отхлебываю из кубка, почти не чувствуя вкус вина. После «особенного напитка» Сайфера любой алкоголь надолго теряет вкус и силу, поэтому я редко принимаю его угощения. Ну и еще потому, что я шел к Матильде отнюдь не для того, чтобы пользоваться на ее счастливое личико, когда она будет вскрывать коробки. Темная часть меня, изголодавшаяся по теплу и нежности, вышла из-под контроля. И хорошо, что девчонка отхлестала меня по роже, потому что в ту минуту я уже почти не мог себя контролировать. Но, Бездна задери, я бы отдал все, чтобы посмотреть, как она будет надевать подвязку, выше и выше, от колена до бедра, медленно задирая платье, обнажая ножки с круглыми девичьими коленями, усыпанными веснушками. Мои мысли перебивает неприятно знакомый стук каблуков, и я инстинктивно втягиваю носом воздух, в котором отчетливо слышу оглушающе тяжелые ноты ванили. Ивлин не была бы самой собой, если бы не нашла меня даже здесь. Все же, всему что она умеет, ее научил я. И, даже если это неприятно признавать, пока я ее учил, кое-что она успела обо мне узнать. Например, что на светских раутах меня не стоит искать в толпе. — Рэйвен, ты как летучая – всегда там, где темно, сыро и холодно. Я слышу фыркающий звук, мысленно желаю себе все терпение мира и поворачиваюсь. Со времен нашей последней встречи она ничуть не изменилась. Такая же образцово-показательная красота.