Я благодарю его за участие искренне улыбкой. Вряд ли в Артании существует женщина, которая бы не чувствовала себя счастливой от того, что ей польстил вниманием сам король. Тем более, когда он так молод и хорош собой. Лучше Нокса. Определенно лучше – тут и думать нечего. А другие мои мысли были лишь иллюзией затуманенного разума. — Я в порядке, Ваше Величество, - с благодарностью принимаю его галантно подставленный локоть. Мы поторапливаемся выйти из мастерской в коридор, где уже суетятся, кажется, все обитатели замка. Основная часть таолпится около лестницы, опустив вниз головы. Появление короля заставляет их расступится, и когда мы подходит к освободившемуся месту, я тоже опускаю голову вниз. — Плачущий… - шепчу себе под нос, чувствую невообразимый приступ тошноты, который тут же окатывает меня ледяной волной ужаса. Даже отсюда, с третьего этажа, хорошо видна распластанная на полу фигура девушки, вокруг которой стремительно расползается красное пятно. У нее темные волосы и ярко-синие глаза, а на бледном мертвом лице застыло выражение… удивления? Это – леди Риванна. Та самая, чье разоблачение должно было отвести от меня подозрение в попытке покушения на Фаворитку. Глава 57 Проклятье! Я хожу вокруг каменного стола, на котором лежит дохлая графиня Риванна, в который раз пытаясь высмотреть хоть что-то на ее обожженных ладонях. Монахиня и пара лекарей суетятся поблизости, четко выполняя мои указания. Тело Риванны осмотрели с ног до головы, подтверждая мою догадку – она вся в каких-то странных фиолетово-оранжевых пятнах, которые похожи на ожоги. Такие же следы даже сейчас, после ее смерти, проступают вокруг губ и около носа, безжалостно разъедая кожу. Я могу сломать глаза, пытаясь отыскать на кончиках ее пальцев свидетельства использования Виканто, но это все равно не даст результат – через пару минут от ее конечностей попросту ничего не останется. Что-то словно пожирает ее изнутри, оставляя вместо тела лишь уродливые островки слизи. Очень зловонной слизи. От одного только запаха жжет глаза. — Это какая-то неведомая хворь. – Старая монахиня осеняет себя защитным знаком. – Сколько лет живу – впервые вижу. Готов поспорить на все свои регалии, что это никакая не болезнь, не проказа или что-то в этом роде. У «болезни», сгубившей графиню, есть конкретное название – убийство. Отягощенное полным сокрытием следов и улик. А это значит, что у нее был сообщник. Очень умный и хитрый сообщник, который только прикидывался второй скрипкой, а на самом деле просто дергал за ниточки, заставив дуру сделать то, что ему нужно, чтобы потом избавиться от нее, как от единственного свидетеля. И это слишком похоже на уловки дохлого герцога, чтобы не видеть очевидного. Герцогиня Лу’На очень может быть тем самым «кукловодом». Более чем может. Я непроизвольно сжимаю кулаки, пытаясь сохранить в ладонях… что? Воспоминания о теплоте и нежности кожи, к которой прикасался? Или возмездие, которое поклялся совершить к той, кто улыбалась, глядя, как надо мной издеваются, словно над беззубой дворнягой? Нужно как-то заставить свою голову снова соединить их вместе: бессердечную дочку предателя и испуганную девчонку с содранными коленками в россыпи веснушек. Это – одна и та же женщина, одна и та же личина. Даже если она настолько ювелирно маскируется, что даже мне приходится постоянно себя одергивать. Там, в телеге, сидела миловидная чистая душой монашенка. А герцогиня Лу’На – лишь бледное ее отражение. Мои внутренние демоны делают стойку на ту, другую, которая доставила мне пару приятных мыслей перед сном и пару раз на рассвете. Кстати, может быть, стоит разузнать, как поживает милая скромница? Эта мысль не успевает толком оформится, потому что в подвал, куда перенесли тело Риванны, спускается леди Блор. Она сразу делает круг почета вокруг каменного стола. Потом достаёт из бархатного мешочка очки на тонкой проволоке, тщательно водружает их на нос, и снова осматривает то, что уже вряд ли можно назвать оформленным телом. Вонь такая, что даже я прикрываю нос краем рукава, хоть во время военных походов я видел кучу гнойных ран, и даже пару раз собственными руками отпиливал уже распухшие от гнили конечности. Но Первого алхимика Артании этот «аромат» как будто вообще не беспокоит – она медленно и степенно кружит над всем этим, как навозная муха. — Полагаю, это nigrum salus, - наконец, говорит леди Блор, и тычет пальцем во что-то на теле. Что там – с моего места не видно, так что приходится подойти ближе. На том месте, где от руки осталась едва ли хоть половина, видны те самые фиолетово-оранжевые пятна, только теперь они каменеют в некое подобие почти прозрачных кристальных наростов. – Соль смерти. Крайне опасная вещь. — Это видно, - морщу нос, снова делая шаг назад. – Леди Блор, полагаю, Его Величество будет крайне вам признателен, если вы сможете дать всю необходимую информацию по тому, как эта дрянь попала в тело девушки. Вы получите все необходимые ресурсы. Леди алхимик отрицательно мотает головой, и сама предлагает выйти на свежий воздух. Я более чем согласен, и когда мы выходим, делаю очевидно громкий вздох. — Боюсь, что от тела несчастной уже через пару минут ничего не останется, - выносит вердикт леди Блор. - Nigrum salus крайне опасный и редкий яд. мы с вами в некотором роде счастливчики, герцог, потому что смогли увидеть его собственными глазами. Обычно эту отраву подсыпают в ночное питье, чтобы к утру от тела не осталось и следа. — Нет тела – нет дела, - бормочу себе под нос. – Где можно раздобыть эту дрянь? Когда примерно нужно ее дать, чтобы… тело начало разлагаться? Почему-то мне хочется услышать хоть что-то, что оправдает герцогиню. По крайней мере после всего случившегося она всегда была на виду и под присмотром, и уж к отравлению Риванны точно не могла бы приложить руки. — Дело в том, - начинает леди Блор, что-то определенно прикидывая в голове, - у этого яда крайне мягкое действие. Обычно жертва не подозревает, что уже умирает изнутри, и просто спит, медленно превращаясь в ничто: ни боли, ни агонии. От момента приема внутрь и до того результата, который мы только что видели, может пройти от… двух до четырех часов, в зависимости от дозы. Бездна задери! Мелкая герцогиня вполне могла это сделать. Запросто. — Полагаю, - продолжает леди алхимик, - если бы девушка не упала и не умерла, она бы пробыла в естественном состоянии еще несколько часов. Смерть, как естественный катализатор, ускоряет действие nigrum salus. Киваю. У меня нет ни одной зацепки, чтобы оправдать Матильду. Она могла спланировать все это заранее: найти исполнителя для своего плана, и убить сразу двух зайцев – избавиться от первой конкурентки и потом – от единственного свидетеля. Даже трех зайцев, потому что вся ситуация выглядела так, будто именно мелкая герцогиня – единственная, кто пострадал. Единственная, кто точно не мог бы быть причастен к этому злодейству. Но кто-то же столкнул Риванну? Зачем, если она и так должна была умереть? Ответ настолько очевиден, что я едва сдерживаюсь, чтобы не припечатать кулаком ближайшую стену. Кто-то оказался на шаг впереди меня и умело замел следы. У мелкой дряни определенно есть сообщник. — Что касается первой части вашего вопроса, герцог, - с видом лектора, леди Блор закладывает руки за спину, - то я нахожу некоторое странное совпадение между этими двумя случаями. — Какое совпадение? — Видите ли, Соль смерти крайне редкий яд. Для его изготовления нужны споры грибов вида bolotus, и именно этот вид существует лишь в одном известном мне месте. — На Летающих островах? – чуть не скриплю зубами. Кассандра Блор кивает, и мы понимаем, что это что-то большее, чем совпадение.