Она делает такой выразительный взгляд, что я просто верю на слово – королевская немилость может быть очень жестокой. Но! Причем тут я?! — Я никак не могу отказаться от приглашения, - печалится герцогиня. – Есть причины и обязанности, которые требуют моего немедленного… участия. Это заботы, которые свалились на меня после смерти отца. Уже пять лет прошло, а я до сих пор еще так беспомощна перед миром всесильных мужчин, которые думают, что удел женщины – рожать детей. Мне нужна пара недель, чтобы… разобраться со всем этим, - она делает пространный жест. – И через пару недель мы с тобой незаметно поменяемся обратно. Ничего сложного. Все равно вначале будет такая неразбериха… Но ведь я еще не дала согласия! Герцогиня тем временем встает и начинает расхаживать передо мной, совсем не беспокоясь, что длинный подол ее дорого платья уже весь в пыли. Наверное, у нее таких платьев – пруд пруди. А я бы полжизни отдала хотя бы за одно такое. Даже если бы надевала его только в темноте, в одинокой келье. Чтобы просто посмотреть на себя в зеркало. И чтобы оттуда на меня смотрела не монахиня в платке и сером одеянии, а красивая, как герцогиня, девушка. — Ты – послушница, значит, получила хорошее образование, - рассуждает она, изредка поглядывая в мою сторону, как будто у меня на лбу написано, что именно я умею. – Знаешь математику, историю, философию? Киваю, потому что даже строгая настоятельница Тамзина всегда хвалила мой пытливый и острый ум, и тягу к знаниям. Книги из монастырской библиотеки я зачитала до дыр. — Языки? Элийский, дорсий? – Еще один, теперь уже требовательный взгляд. — И еще саашский и фармский, - добавляю, немного краснея. — География? Астрология? Наш король любит умных женщин. Странно, что это должно звучать как комплимент, но герцогиня как-то очень уж брезгливо морщит нос. — Придворный этикет? Танцы? Игра на музыкальных инструментах? Она снова смотрит на меня, вздыхает. Ответ очевиден – монахине незачем знать науки леди из высшего света. Поэтому, стоит мне подумать о танцах или, Плачущий убереги, о пении, как в животе сворачивается ледяная змея ужаса. Я решительно встаю, собираюсь с силами, чтобы сказать, что эта затея – пустая и даже небезопасная. Но герцогиня успевает быстрее. Вдруг порывисто обнимает меня, словно родную сестру и срывающимся от плача голосом, шепчет на ухо. — Я так люблю его. Нашего короля. Он такой… такой… Я не могу упустить шанс быть так близко к нему! Я никогда бы не простила себе этого! Но мой замок и земли – все, что осталось от отца. И я… не хочу выбирать. Понимаешь? Наверное, если бы у меня были родители и если бы мне пришлось выбирать между ними и возможностью быть рядом с любимым человеком, я бы тоже не смогла выбрать. — Тебе нужно будет притвориться мной всего на каких-нибудь пару недель! – как будто чувствуя, что я близка к согласию, начинает жарко убеждать герцогиня. – На выходные девушек будут отпускать домой, чтобы они могли отдохнуть и прийти в себя. Ты приедешь сюда, в Горностаевый приют, и мы просто поменяемся местами. А взамен… - Она снова смотрит на меня так, будто читает в душе. – Я позволю тебе занять небольшой загородный дом и дам столько денег, что ты сможешь быть свободной. Без монастырских стен. Свобода. Возможность жить так, как захочется. Возможность ходить по улицам и не прятать взгляд. В груди противно щиплет. Это, конечно же, совесть, ведь ради всего этого, мне придется пойти на обман, причем самый некрасивый из всех возможных. — Только, - тут же добавляет герцогиня, - есть одно маленькое, но очень важное условие. Раз в неделю король будет избавляться от тех, кто ему не подходит. Или чаще. И, возможно, даже сразу нескольких девушек. Ты должна во что бы то ни стало остаться, поняла? Продержаться эти две недели. Обязательно. Я даже кивнуть не успеваю, как она уже уверенно трясет мои руки, припевая, что у нас в запасе всего неделя, а мне еще многому предстоит научиться. Глава 14 Когда через неделю в Горностаевый приют приезжает отряд гвардейцев, я стою перед ступеньками замка, разодетая в красивое платье и туфли, причесанная, накрашенная, как боевой кролик – и дрожу, словно осиновый лист. По правую руку и чуть в стороне держится капитан, который приезжал забирать меня из монастыря. Бросает косые взгляды куда-то мне под ноги и единственное, что я испытываю от его близости – желание отодвинуться еще дальше. Желательно на другой конец мира. Рядом, переодетая в компаньонку и с вдовьей вуалью на лице, стоит герцогиня. — Перестань трястись, - шипит в мою сторону, когда я изо всех сил цепляюсь пальцами в платье, чтобы хоть как-то удержать себя на месте. – Ты – герцогиня Лу’На. Ты – единственная наследница огромное состояния, у тебя самая чистая кровь в Артании, ты богата, независима и красива. И если король и должен выбрать кого на этом отборе – то только тебя. — Я не смогу, - еле-еле выдавливаю из себя сквозь сжатые зубы. — Тебе придется, Матильда, потому что иначе остаток дней ты проведешь в монастыре. Помнишь, о чем я говорила? И хотела бы забыть, да вряд ли смогу. Сглатываю панику и заталкиваю подальше тот наш вчерашний разговор, после которого я поняла, что у моего плачущего бога очень жестокое чувство справедливости. — Две недели, Матильда, - напоминает герцогиня. На мгновение придвигается, подавая платок, который я не просила, и совсем шепотом: - Всего две недели – и ты получишь свободу. Испортишь все – и будешь до конца своих дней гнить в монастыре. Или, если тебя раскроют, можешь даже лишиться головы. Не забывай об этом, когда будешь смотреть на короля. Она быстро отпутает назад, потому что главный в отряде гвардейцев, уже почти рядом, и я даже слышу его взволнованное покашливание. Явно прочищает горло прежде чем обратиться к высокородной даме. Я прикрываю глаза, напоминая себе, что у меня просто нет входа. По крайней мере сейчас, пока с одной стороны меня караулит цепной пес герцогини, а с другой стороны – она сама. Но, когда я мысленно еще раз прокручиваю в голове, как и когда следует протягивать руку для поцелуя, взгляд случайно падает на лицо гвардейца, как раз, когда он подходит, преклоняет колено и послушно ждет, пока я исполню все «ритуалы приличия». Это. Просто. Невозможно. Потому что этот молодой рослый и стройный красавец – мой Орви. Мой милый замечательный Орви, который… очень неловко прячет за спину перебинтованную обожженную ладонь. Мой первый импульс – броситься к нему, крепко обнять и еще тысячу раз попросить прощения за тот вечер, метку которого он до сих пор носит на своей обожженной ладони. И я даже тянусь навстречу, вообще забывая, что сейчас на мне другая маска и другая роль. — Ваша Светлость, - тихим, но напряженным голосом говорит мне в спину герцогиня. Я словно просыпаюсь и с трудом заталкиваю обратно свои романтчиеские душевные порывы. Герцогиня Лу’На предназначена в жены королю, и не должна опускаться до разговора с простыми безродными гвардейцами. Плачущий, и вот это твоя кара? Я медленно протягиваю руку и Орви едва-едва прикасается к ней губами через перчатку. Поднимается, делает чеканный шаг назад. — Лейтенант Орвил Дарси. С поклоном протягивает охранную грамоту с оттиском короны и герба на красном сургучном кругляше. Я разламываю ее, разворачиваю пергамент, пробегаю глазами по строкам. Это письмо о том, что податель его уполномочен сопроводить выбранную для королевского отбора невест герцогини Матильду Лу’Ну в столицу Артании – Линден. — Благодарю, лейтенант, - сдержанно произношу я. Орви неожиданно как-то резко поднимает голову, хоть все это время смиренно, уважительно и, как того предписывают правила, держал взгляд вниз. Когда смотрит мне в лицо, его глаза округляются, а рот медленно приоткрывается в невысказанном, но легко угадывающемся вопросе. Еле-еле усмиренная дрожь снова дает о себе знать и, чтобы не выдать себя предательскими эмоциями, снова и снова, как дрессированная ручная зверушка, вспоминаю все предупреждения герцогини. Конечно, если друг этот фар раскроется, ей, единственной наследнице огромного состояния и приличного куска земель, грозит максимум отлучение от дворца. А вот сироте, за которую некому заступиться, как бы и правда не пришлось попрощаться с жизнью. «Прости, Орви!» - мысленно кричу от сожаления, а вслух, контролируя каждый звук и тембр голоса, сдержанно интересуюсь: — Что-то не так, лейтенант? Он еще несколько долгих мгновений, забыв о вежливости и социальном статусе, пристально вглядывается в мое лицо. Как будто и вопрос не слышал. А вот я прекрасно слышу как капитан герцогини уже вышагивает вперед, становясь так, чтобы своим плечом «врезаться» в узкий промежуток между мной и Орви, и повторяет мой вопрос: — Что-то не так?