– А вы супруга Алексея Ивановича? – поинтересовался тип. – Да. Я его жена, – с достоинством подтвердила Ида. – Тогда побыстрее, – приказал почти грубо тип, и Ида припустила в комнату. Алексей Иванович уже влезал в штаны. – Что там происходит? – спросил он встревоженно у жены. – За тобой пришли! – с ужасом ответила Ида. – Кто? – повис вопрос, уже содержащий в себе ответ. – Там двое, – Ида села на табуретку, перевела дух и собралась с мыслями. – Алёша, выслушай меня внимательно. Произошла какая-то ошибка. Я совершенно уверена, что все разъяснится и тебя отпустят. Двое в костюмах входят в комнату. – Ида, вещи собери, – просит Алексей Иванович. – Алёша, какие вещи? Тебя отпустят! – заклинательно воскликнула Ида. – Теплые вещи. Носки шерстяные, свитер серый, белье… – перечисляет Алексей Иванович, а Ида тем временем уже перебирает носки, но, как на грех, все рваные. Перед полуоткрытой входной дверью человек в полушубке курит, а в чуть приоткрытой двери, в узкой щелке сверкает чей-то наблюдательный глаз. Алексей Иванович в теплом пальто с маленьким чемоданчиком выходит из комнаты в сопровождении Иды. – Товарищ Журкин! Без вещей! Без вещей! – Да в чем дело-то? – спросил запоздало Журкин. – Извините за вторжение, – ласково улыбается тип в полушубке, вертя в руках свой документ, – мы вас надолго не задержим. Необходимо ваше присутствие… Я не уполномочен… вам на месте объяснят. – Вот видишь, Лёша, видишь! – Ида припала к драповой груди мужа, он потрепал ее по войлочной голове и вышел. Захлопнулась дверь за Алексеем Ивановичем, и на лестничной клетке две цепкие руки натянули на него защитную маску. – Ах! – захлебнулся было Алексей Иванович. – Спокойно! Спокойно, товарищ Журкин. Прошу вниз, в машину. Заурчала отъезжающая машина. …На высоко взбитых подушках полулежит доктор Коссель. Вид у него озабоченный и усталый. – Дина! Дина! Ложись спать! В кресле, уставившись в портрет молодого человека в летной форме, сидит старуха с прекрасно-безумным лицом. Она в ночной рубахе, шпильки зажаты в руке, седые волосы бедно свисают на плечи. – Дина! Ложись спать, дорогая! – повторяет Коссель. Старуха качает головой – не в ответ мужу, а как бы своим мыслям. – Нет, нет, нет, – шепчет она. Старый Коссель спустил ноги на пол. По длинному коридору дома Нирнзее идут трое. Один в полушубке, двое в противочумных костюмах. Звонят в квартиру. – Смотри-ка, как поздно пришли, – бормочет Коссель. Этот звонок не испугал старика, он привык ко всяким ночным беспокойствам. Натягивает халат и шлепает открывать. Жена его не двигается с места. – Что вам угодно, голубчик? – спрашивает он у парня в полушубке. Парень протянул документ, но Коссель отвел его руку в сторону. – Что вам угодно? – переспросил он. – Вас срочно вызывают, – сообщил парень. – Кто болен, простите? – поинтересовался старик. Парень снова повертел документ. – Да вы пройдите, пройдите, я возьму очки, я без них совершенно ничего не вижу. Коссель нацепил очки и посмотрел, наконец, в документ. – Так, так, понятно. Так что вам угодно? – осведомился старик. – Вас срочно вызывают, – повторил парень, которому уже надоел этот непонятливый старик. – Что ж, срочно так срочно. Вам, однако, придется подождать, пока я соберусь. Знаете, люди к старости становятся такими медлительными, – Коссель твердо взял жену за плечо, – Дина, пойди ляг. Дина послушно встает с кресла и идет к постели. Коссель одевался. Парень уставился на портрет в траурной рамке. – Сын ваш? – спросил парень. – Полярный летчик? О котором в газетах писали? – Тот самый. Коссель надевает круглую меховую шапку и шубу с шалевым воротником и становится похож на провинциального священника. Жена обратилась к нему неожиданно внятно: – Приходи скорей. Я не могу быть одна. – Я скоро, скоро… – и недосказав чего-то, проглотив слова, которые уже были на языке, поцеловал сухую головку старухи и вышел. – Я свет здесь погашу? – спросил он перед дверью. – Не надо! Оставь! – раздался голос жены. …Вертятся ручки аппаратов, трещат телефоны, ложатся на суровые казенные столы бумаги листы, растут стопки папок. Чья-то рука обводит кружочками фамилии в большом списке членов коллегии Минздрава. Ставит галочки. Только одна фамилия не обведена – Есинский. …Коридор гостиницы «Москва». Двое мужчин в масках тащат бак с дезраствором. Двое других опрыскивают номера. Идет дезинфекция. …Книга со списком проживающих в номерах. Те же кружочки и крестики. Одна фамилия обведена жирно красным карандашом – «Анадурдыева». Чей-то голос спрашивает: – А с этой что делать? Выбыла. – А-а, депутат Верховного Совета. Аверин, звони в ихние кассы. Там их по списку билетами снабжают. Будем с поезда сымать. …Темные окна домов. В темноте лежит человек. Слышит хлопок дверцы внизу, у подъезда. Встает, идет к окну. Это капитан первого ранга Павлюк. Прислушивается. Хлопает лифт рядом. Звонок в дверь. Павлюк выходит из своего кабинета, идет в комнату жены. – Что это? – спрашивает она у мужа. – Иди к двери. Откроешь не раньше, чем через три минуты. – За тобой? – подняла вмиг проснувшиеся глаза на мужа. – Поняла? – спросил Павлюк. – Да. – Иди. – Сережа! Сережа!