– Хочешь что-нибудь сказать, Клык? – Его зовут Кальмар Ветрокрыл, – произнесла Ния. Банг сплюнул: – Его зовут убийца. Ну, Клык, хочешь что-нибудь сказать? – Я украл тех животных, – тихонько сказал Кальмар. – Если хочешь говорить, сынок, говори громче, – велела Ния. Кальмар кашлянул и звонко выкрикнул: – Я украл животных и прошу за это прощения! Но девочку я не похищал. Бонни была такая славная, и я бы ни за что не причинил ей вреда. Ни ей, ни другим. Я не знаю, кто её похитил. Может быть, она жива! Надеюсь, когда вы повесите меня, то поищете Бонни! Ещё раз простите за животных. – А ты что-нибудь хочешь сказать, твоё величество? – спросил Банг. – Твои поступки обличают тебя. Создатель знает правду, – произнесла Ния, обвела взглядом зал и кивнула Бангу. – Я всё сказала. – Тогда, решением семерых членов совета, за преступления против жителей Зелёных лощин – да свершится казнь! – и Банг потянулся к рычагу, открывающему люк. – Сэр, пожалуйста, подождите, – попросила Лили, взбираясь по лестнице со свистоарфой в руке. Банг закатил глаза: – Ну, что ещё? – Пожалуйста, позвольте мне сыграть. 49. Видение, голос и злодей В полной тишине, закрыв глаза, Лили заиграла. Девочка стояла рядом с матерью, покачиваясь в такт мелодии. Как только Лили вышла на помост, Джаннер обрадовался: ведь если она заиграет – пробудится странное волшебство. Хотя какой от этого может быть прок – ведь Банг держал руку на рычаге: одно движение, и Ния с Кальмаром полетят навстречу смерти. Только раз магия помогла Ветрокрылам – когда усмирила гнев морского дракона. Слова и видения, которые мелькали в голове Джаннера, лишь повергали его в замешательство. И всё-таки он радовался. Душа мальчика была в чёрном отчаянии, и он жаждал чуда. Волшебство, сотворённое Создателем, не позволяло ему забыть, что за гранью видимого мира есть некая сила – удивительная, необыкновенная, текущая, как кровь по венам мира, дарящая жизнь и свет. Когда Джаннер вспомнил об этом, во тьме засияло добро. Он с удивлением понял, что улыбается. – Играй, Лили, – сказал он, и музыка наполнила зал, разнеслась среди ветвей, эхом отдалась от древних стен, запорхала в толпе. Она заронила семя во многие души, и только самые жестокосердые люди отвергли его, по-прежнему требуя убийства. Зато остальные, как и Джаннер, поняли, что мир гораздо больше и прекраснее, чем им казалось. Джаннер ждал этого; и как только перед глазами у него всё поплыло, он отдался видению. Он ждал того, что будет сказано, того, что появится перед ним. Большой зал исчез, и Джаннер увидел и Артама Ветрокрыла, шагающего по мокрым от дождя улицам во главе армии и выкрикивающего угрозы незримому врагу; и подземные пещеры с блестевшими от влаги стенами; а ещё глубже, на расстоянии от поверхности как от неба до земли, – свет, тёплый, как сияние вечернего солнца; и белый парус под луной на фоне тысячи огней огромного города. Джаннер видел эти образы смутно, словно в полусне. Но главное – он услышал слова: Я нашёл девочку. Я иду к тебе. Я тебя найду. А когда найду – уже не отпущу. Никогда. Чужой голос пронзил дымку видения, как стрела пронзает туман. «Кто? Кто меня найдёт?» Джаннер сам не знал, что из этого выйдет, но он задал видению вопрос – швырнул в него свои слова, словно камни в озеро: «Кто ты? Чего ты хочешь от нас?» Мальчик почувствовал, как говоривший, кем бы он ни был, задохнулся от удивления. Похоже, он не ждал отклика. «Я… я…» – говоривший запнулся, и Джаннер понял, что тот слишком потрясён, чтобы продолжить. Мальчик не знал, кому принадлежал этот голос – расщепку из пещеры, Нагу Безымянному или ещё кому-то, – но он швырял и швырял слова в омут видения: «Почему ты преследуешь нас? Чего ты хочешь?» – Хватит! – крикнул Банг. Он шагнул к Лили и выбил свистоарфу у неё из рук. Видение исчезло. Кальмар вскинул голову и издал долгий скорбный вой. Банг протянул руку к рычагу, открывающему люк. Но прежде чем он успел его дёрнуть, огромная дверь в дальнем конце зала содрогнулась от мощного удара. Люди повернулись – и в то же мгновение дверь распахнулась. В тёмном проёме стоял расщепок. Джаннер узнал его сутулую фигуру. В зал волной хлынула вонь. Лощинцы с криками бросились врассыпную, зажимая носы и толкаясь в давке. – Уходи! – закричал Кальмар. – Уходи! Расщепок помедлил, стоя в темноте, а потом шагнул в зал, на свет. Он был ростом с человека, но сильно горбился. Свалявшийся бурый мех рос на нём клочьями, в проплешинах виднелась серая бугристая кожа, как будто все мышцы располагались не там, где положено. Морда напоминала звериную – точнее, медвежью, догадался Джаннер. Пасть расщепка была разинута, с чёрных губ свисали нити слюны. На голове торчали маленькие полукруглые уши, глубоко посаженные глаза крылись в тени лба. Передние и задние лапы словно исковеркала какая-то чудовищная сила, поэтому существо двигалось с трудом, хромая, дёргаясь, подскакивая и ворча на каждом шагу. Плечи, широкие и мускулистые, были одно ниже другого, и левая лапа волочилась по полу. Существо остановилось и, увидев на помосте Нию и Кальмара, склонило голову набок. – Мама? – произнёс тонкий голосок. Джаннеру на мгновение показалось, что это заговорил расщепок, но он тут же заметил, что чудовище кого-то держит в лапах. – Мама? – повторил голосок, и из шерсти зверя выглянуло детские личико. – Бонни! – закричала Фрева и бросилась сквозь ошеломлённую толпу. Расщепок вновь заворчал и наклонился, ослабив хватку, и девочка привстала, держась за его плечо. Теперь все её видели. – Он схватил ребёнка! – закричал мужской голос, нарушив тишину, и зал наполнили вопли гнева и ужаса. Чудовище протянуло Бонни Фреве, и на его морде появилась жуткая улыбка. Бонни с радостным писком бросилась в объятия матери, и тут кто-то крикнул: – Стреляйте! Стрелы вонзились расщепку в спину и плечи; он с трудом сделал шаг вперёд и рухнул на колени. Кальмар пытался высвободиться и неразборчиво выл, больше беспокоясь о расщепке, чем о петле у себя на шее. Мужчины и женщины, похватав стоящее у стен оружие, двинулись к чудовищу. Фрева съёжилась у корней огромного дерева и крепко прижала к себе дочь. Расщепок упал ничком и замер. Вооружённые люди стояли вокруг, готовые разить, если чудовище шевельнётся. – Ниббик Банг, – произнесла Ния, – девочка жива. Оснований для казни больше нет. Сними верёвку с шеи моего сына. Банг посмотрел на Нию и Кальмара, на совет, на расщепка… – Сними немедленно, – приказала Ния. Банг покорно снял петли с обоих. Кальмар с рыданиями скорчился на полу. Джаннер и Подо взобрались на помост и со связанными руками, как могли, обняли Кальмара и Нию. – Стыдись, Банг! – крикнула Олумфия. – Ты собирался повесить дочь лощин за убийство, которое её сын не совершал! Ты годишься в Хозяева не больше, чем эта мёртвая тварь! – С самого начала во всём был виноват расщепок! – подхватил наставник Тумак. – Ниббик Банг – единственный здесь, кто виновен в покушении на убийство! Остальные жители лощин громко выразили ему своё одобрение. Банг словно во сне перерезал верёвки на руках у Нии. Без единого слова он спустился с помоста, сел на землю рядом с Григором и закрыл лицо руками. Семеро вождей смотрели в пол. В свете унижения Банга кража домашнего скота уже ничего не значила. Ния сошла с помоста и взглянула на собравшихся: – Жители лощин! С тех пор как мы ступили на вашу землю, нас преследуют подозрения и ненависть. Люди ёжились, как будто она обращалась к каждому в отдельности. – Вы гордитесь тем, что Зелёные лощины много лет противостоят Нагу Безымянному. Но я говорю вам: он победил вас, победил точно так же, как победил и Сияющий Остров! Страх перед Нагом отравил ваши души, и вы утратили способность видеть сердцем. Пусть ваши границы надёжно защищены, патрульные безжалостны, а драгоценные фрукты целы, но вы пропитаны страхом не меньше, чем это чудовище. Мы пришли к вам в поисках пристанища! Мы пришли потому, что нам некуда было больше идти! А вы хотели повесить нас без единой улики, даже не задумавшись – не потратив ни дня на то, чтобы узнать правду! Говорю вам – сегодня вы отреклись от своего хвалёного правдолюбия и поддались страху! – Воистину, – произнёс кто-то. В зал, опираясь на трость, вошёл Бонифер Сквун. Он снял цилиндр и вытер пот со лба. Щёки у него раскраснелись. Старик тяжело дышал. – Прекрасная речь, ваше величество. Приятно видеть, что совет одумался. Не знаю, что бы я делал, если бы вас повесили. – Спасибо, Бонифер, – сказала Ния. – Я так рада, что хоть кто-то здесь не лишился рассудка. – Не за что, ваше величество, не за что! О, – произнёс Бонифер, увидев лежавшего посреди зала расщепка. – Тварь! Я вижу, за время моего отсутствия многое произошло.