Я замешкалась и показала на него. – О, плата в деньгах, слава Великому Хаосу, мне не нужна, – произнесла женщина, и я неприятно поразилась. – Разумеется, – отозвалась я. – Мне бы узнать, как пройти к Питеру. – Питеру? – спросила она, и я раздраженно кивнула. Думала, нормальная, а вон что получилось. – Леденец не нужен? – Да зачем мне леденец. Вообще без надобности. Женщина достала из корзины петушка и словно бы невзначай разжала пальцы. Хныкавший мальчишка быстро подобрал его и был таков. Я, кажется, начала понимать, в чем дело, просто все здесь давно сошли с ума. Возможно, в обед. – Иди по центральной, – вдруг сказала женщина холодно и отрывисто. – Доберешься до трактира – «Кривой глаз» называется – спроси там, где Великий Хаос отдыхает сегодня. Тебе скажут. Молчи, не называй его по имени, и так уже наговорила достаточно. Я пораженно отвернулась и двинулась с места. К женщине с криком «Мардж!» устремилась пара моих ровесников с охапкой дохлых цветов. Меня передернуло, и я пошла дальше, набирая скорость. Вопросов было много, но я чувствовала, что главный из них – почему именно Питер? Впрочем, на данный момент мне больше всего хотелось сесть и спокойно перекусить, безо всяких там происшествий. Я еле увернулась от толстяка в раздутых клетчатых штанах и прижалась к стене, переводя дыхание. Толстяк прицельно врезался во всех прохожих. Мардж выдавала кому‑то гору петушков в обмен на крыс и провожала меня внимательным взглядом. Я вздохнула и, переступив через страхи и сомнения, двинулась вверх по улице. 4. Бусы Трактир «Кривой глаз», как назло, мне не попадался. И с вывесками было туго: я подходила и читала старомодные надписи – будто на русском, хотя видела, что буквы выглядят совсем по‑другому. Прошла мимо парикмахерской, обувных дел мастера, двух забегаловок. Люди по‑прежнему вели себя ненормально, но я потихоньку привыкала. Старик, странный дед, сказал мне, что это Изнанка, и, может быть, здесь просто все наоборот, как в том стихотворении? Погода была прекрасная, принцесса была ужасная. Днем, во втором часу… Наверное, дома стукнуло около того. Старательно делая вид, что у меня все в порядке, я выучила приветствие с великим хаосом в главной роли. Ноги сами несли меня вперед. Пролетев мимо маленького кофейного заведения, я все‑таки притормозила и задумалась над тем, не зайти ли мне поесть. Вдруг на халат выменяю порцию еды. Я развернулась и радостно пошла назад, еще не замечая подвоха. Попробовать стоило! Но вышло все по‑другому. Вот я бросаю взгляд назад, еще не потеряв боковым зрением домика с витражными стеклами. Я разворачиваюсь, моргаю. Я почти роняю батон. Передо мной была совершенно другая улица. Вместо кофейного заведения – непримечательный домишко, на котором два ребенка старательно вычерчивали черно‑белую шахматную доску углем и мелом. Вместо лавки цветочницы – странная башня, переливающаяся радугой. И сама дорога изгибалась направо, а не налево. Впрочем, люди, не считая детей, почему‑то были те же самые. Я в ужасе повернула голову, готовая к тому, что пропаду совершенно, потеряюсь, оказавшись во власти непознанного; готовая увидеть серый мир вместо радостной дороги. Но путь передо мной не изменился, и тогда я вернулась на него как можно скорее, продолжая больно стукаться ступнями о мостовую и приняв твердое решение никогда не оглядываться. Трактира все не было. Зато улица вдруг разветвилась и зазмеилась. Я встала на перекрестье семи лучей, выходящих из одной точки, вспомнила старую примету и загадала, чтобы Танька оказалась жива. – Ну что вы замерли, сударыня! – недовольно сказал кто‑то и довольно больно заехал мне локтем. Я негодующе посмотрела вправо (не оглядываться, только не оглядываться). Там стоял худой веснушчатый парень. – Не знаю, куда идти, – отозвалась я, потирая бок. – Это же верное направление, правильно мыслите, – вдруг выдал он. – Слава Великому Хаосу, – сказала я. – Не подскажете, где «Кривой глаз»? – О, – проговорил парень уважительно. – Подскажу. Идите по той улице, первый поворот направо, совсем близко! Я закивала и галопом помчалась в указанном направлении, едва не сбив стоявшего на голове мужчину. Поворота достигла мгновенно. Сделала шаг – и оказалась в мрачном переулке. Тут было темно, будто ночью, как если бы солнце не могло даже дотянуться и погладить лучами черно‑серые дома. Я мгновенно замерзла, еще бы, такой холод, волглый и цепкий, хуже, чем в Москве. А за спиной стояло лето. Я огляделась, встретилась взглядом с одноглазым нищим с горой золотых монет в шапке, набралась смелости и пошла искать. Трактир обнаружился сразу, как и обещал парень, но названия на этот раз я прочитать не смогла. Толкнула дверь, зашла внутрь. Публика тут была своеобразная. Торчали клыки, точно у булгаковского Азазелло, и лица казались убийственными. Мне даже живот подвело от страха. Я помянула нехорошими словами свою глупость и Мардж, пославшую меня неизвестно куда. – Скажите, – начала я, и гомон голосов смолк как по команде. Я попятилась и свободной ладонью нащупала ручку. – Мне нужен Питер, чудильщик. Где его найти, ради Великого Хаоса? Сразу пять рож оскалились, а потом начали хохотать и свистеть. Все здесь было темно‑серое, одежда больше напоминала лохмотья, люди – монстров. Готовая стартовать, я стиснула ручку так, что заболели пальцы. Вперед вышла девушка в рваном платье, похожая на готическую принцессу. – А кто спрашивает? Кто спрашивает у нас, где найти чудильщика? – Мардж велела узнать тут, – сказала я и прокляла тот момент, когда протянула ладонь старику. По спине начал течь холодный пот, а в сердце заглянул ужас. Мои слова сопроводил хохот. – Еще и Мардж, – отозвалась девушка. – Ну, все мы тут немного чудильщики. Что надо? – Н‑ничего. – Я толкнулась спиной в дверь. Не поддалась. Я вдруг почувствовала, что металл ручки оборачивается вокруг моего запястья. Дернулась, отскочила, и тут меня схватили за плечи. Я завизжала, рванулась, попробовала бежать. Вокруг были глаза, руки, странные лица, хоровод, сплетенье клыков. Я зажмурилась и наугад, взмолившись Великому Хаосу, долбанула батоном. Адский хор взвыл, и я почувствовала, что руку оттягивает не хлеб, а что‑то тяжелое. Перехватила поудобнее, ударила еще два раза – и все‑таки выскочила, правда, через окно, в котором не оказалось стекла. Метнулась направо, но вместо основной улицы попала в тупик. Побежала налево – от текущей следом серой лавины. Успела прочитать надпись – «Кривой клык», а потом уже летела, не разбирая дороги, запыхавшись, и сзади выло и улюлюкало. Я никак не могла выбежать в основную часть города, все углублялась во тьму, пока наконец не врезалась и чуть не упала. – Сударыня, минуточку! Я дернулась бежать, но схватили крепко. Их было двое, один длинный и тощий, второй толстый и низкий. – Негоже так влетать в слуг Великого Хаоса. Разве только… Я испуганно пискнула, но не стала оглядываться, хотя боковым зрением видела, что сзади рвется, наседает серая масса, и лишь какая‑то неведомая сила не дает ей схватить меня и разорвать на клочки. – Разве только эти ребята совсем обнаглели. Ну‑ка кыш, – сказал толстый. – Сударыня, пойдемте. Они развернулись и совершенно спокойно повели меня вперед. Преследователи растворились. – Сударыня, что вы делаете в этой не принадлежащей Великому Хаосу части города? – спросил тонкий. – Хорошо, что вы нарвались на нас, – значимо проговорил толстый. – Кто это был? – О, неужто вас не пугали в детстве? – Тонкий рассмеялся. – Вы, наверное, очень плохой ребенок. Я не уловила логики, но, видимо, от слуг Великого Хаоса ждать ее не стоило. – Это те, кто так долго был против доктрины, сударыня, – толстый аккуратно взял меня под руку, и тут я поняла, что до сих пор сжимаю несчастный батон, – что сделался рабом порядка. Тонкий удивленно зашикал. – Рабы порядка выглядят именно так. Они не стареют, и им нужен специальный рацион. «Вампиры!» – пронеслось у меня в голове. – Ваше счастье. Шли от чудильщика, дай, думаю, заглянем. И недаром! У меня запрыгало сердце. Теперь узнать, как бы… – О, сейчас будет солнечно, готовьсь, – вдруг сказал толстый. Я посмотрела по сторонам: все та же мрачная улица с головами в окнах (может быть, и отрубленными), все тот же страх, все та же атмосфера. Мы сделали пару шагов, и мир озарился. Дышать стало легче. Вышли мы где‑то в незнакомом месте, но все же на относительно нормальную, не вампирскую улицу. – Засим вынуждены откланяться, – щелкнул каблуками тонкий. – Разумеется, не ходите туда больше, – кивнул толстый. Я вдруг заметила, что у них обоих разбиты костяшки и сапоги измазаны в чем‑то таком, что меня затошнило. Они исчезли практически тотчас, а я огляделась. К счастью, слуги Великого Хаоса вывели меня на перекресток, улица убегала вправо и влево, и направления движения я вроде бы не нарушала. Как там это… анизотропности, да. Указателей не было, а людям я твердо решила не верить. Скользнула глазами по мостовой и вдруг увидела что‑то. Подумала, что уже начались галлюцинации, опустилась, пошарила пальцами. Взяла теплое дерево в пальцы. Уродливые четки. Или… Я вгляделась внимательнее. Они были сделаны из сероватого дерева и нанизаны на грубую зеленую нитку. Старик говорил про бусы. Я, как ворюга, зыркнула по сторонам, и засунула их в карман халата трясущимися пальцами.