В субботу вхожу в класс, вижу: Игорь с Володькой рассматривают что-то в картонной коробке. Увидели меня, сразу закрыли ее и спрятали в парту. «Что это они?..» — удивился я. Подошел смущенно к ним, спросил: — Что там у вас? — Где? — обернулся ко мне Игорь. — Да там, в коробке, которую вы в парту спрятали. — А-а… — замялся он и перевел разговор на другое: — Мама больше не звонила? — Не звонила! — рассердился я и отошел с обидой. «Подумаешь, нашли что-то на свалке и не хотят показать… Ну и любуйтесь сами, мне все равно…» Но, по правде сказать, мне было совсем не все равно. Не потому, что хотелось взглянуть, что там у них в коробке, нет. Это меня не так уж интересовало. Меня возмутило то, как ребята обошлись со мной. Особенно обиделся я на Игоря: самый близкий друг — и что-то скрывает. И с кем? С Володькой Струком, с которым дружит всего несколько дней и то благодаря мне! Ведь это я их свел, пригласив обоих к себе на день рождения. Нет, я не сердился, что Игорь подружился с Володькой. Ну, подружился и подружился, кто запретит? Володька хлопец нормальный. Учится хорошо, веселый, справедливый. За это ребята любят его и выбирают то звеньевым, то старостой класса. И спортом занимается. Никто в классе не умеет так выполнять разные упражнения на турнике, как он. С ним интересно дружить. Но ведь и старых друзей забывать нельзя!.. На всех уроках я сидел молча, хотя Игорь пытался заговорить со мной. И на переменках тоже избегал его. А Володька — тот сам обходил меня, видно почувствовал, что виноват, и ему было стыдно. После уроков я долго бродил по днепровским склонам, думал: успокоюсь, забуду обиду. Но почему-то все равно не мог ни успокоиться, ни обиду забыть. Когда возвращался под вечер домой, наткнулся на Сергея Потапенко, поливавшего из ведра кленочек. Видно, понял, почему мы с дядей Павлом смеялись, когда он хвастал своим деревцем. Теперь Сергей сам ухаживает за ним. И перестал сердиться на меня и дядю Павла. — В кино был? — спросил Сергей, увидев у меня в руке портфель. — Нет, ходил вдоль Днепра, голова что-то разболелась на уроках. — Хочешь таблетку вынесу? — Не надо, сама пройдет. Сергей вылил под кленочек всю воду, поставил на землю ведро. — Что, у тебя завтра праздник? — Откуда ты знаешь? — Игорь и Володька сказали, что ты пригласил их к себе на пирог. — Да пригласил… — поморщился я. — Хочешь — приходи и ты. Только пирога не будет. Мама в командировке. Мне захотелось рассказать Сергею про Игоря и Володьку, но я удержался. Еще подумает — раскис, нюни распустил… Поговорили о том, о сем, и я пошел домой. В нашем дворе на асфальте были нарисованы мелом большие кривые классы. Перед чертой, как журавль, на одной ноге стояла Оксана с битой в руке. Увидев меня, закричала: — Ага, а я что-то знаю! — Ну и знай себе на здоровье! — отмахнулся от нее. Но Оксана не унималась и продолжала, точно попугай, выкрикивать: «Ага!.. Ага!.. Ага!..» Однако что она знает, так и не сказала. И только когда я уже входил в подъезд, Оксана крикнула: — А Игорь с Володькой… — и запнулась. Меня ее слова точно прутом хлестнули. Вернулся, подошел к ней и угрожающе спросил: — Что Игорь с Володькой? Но Оксана, сморщив свой острый нос, ответила хитро, чтобы подразнить меня: — А ничего! Я в сердцах толкнул ее. Она показала мне язык, бросила биту в самую дальнюю клетку-класс и запрыгала, припевая: — Ромашка-дурашка!.. — Вот покажу тебе дурашку! — бросив портфель, побежал я к ней. Если бы в этот момент не въехал на полной скорости во двор на самокате Игорь, наверное, отлупил бы ее. Не пожалел бы… Игорь, лихо развернувшись, соскочил с самоката и подвел его ко мне. — Ну, как? Хорош, хоть и самоделка? Глаза его светились восторгом. Я вспомнил Сергея Потапенко, как тот хвастался кленочком, равнодушно ответил: — Так себе… Бывают и лучше. Нарочно не похвалил, чтобы не задавался. А самокат на самом деле был прямо-таки замечательный: дощечка удобная, колесики со спицами, на резиновых шинах, эмалированный руль от велосипеда, удобная педаль для торможения. — Да ты присмотрись, присмотрись! — не отставал Игорь. — Такого ни у кого нет. А если еще дощечку покрасить… — Откуда он у тебя? — Сделал. — Сам сделал? — не поверил я. — Нет, не сам. Кое-кто помогал… — ответил загадочно. — Осталось только дощечку покрасить. Тебе какой цвет больше нравится — красный или зеленый? Володька говорит, что зеленый будет красивее. «Ясно, ясно, кто ему помогал…» — догадался я. И такое зло меня разобрало… — Ну и целуйся со своим Володькой! — процедил я сквозь зубы, схватил портфель и побежал к подъезду. — Вот ненормальный! — прокричала мне вслед Оксана. — Ромашка-дурашка! Папы дома не было. На столе лежала записка: пошел в гастроном за продуктами. На плите в кастрюле стоял еще теплый борщ, в сковородке — котлеты. Это папа сам приготовил. Он у нас отличный кулинар, умеет готовить не хуже мамы. Однако есть мне не хотелось, хотя целый день не ел. Сел за уроки. Но в голову ничего не шло, и я отложил книги. Стал слоняться по квартире, не зная, куда себя девать. Вспомнил про Оксану. Надо пойти к ней и выспросить, что там наговорили обо мне Игорь и Володька. Но Оксаны во дворе не было. Подружки сказали: пошла с Игорем к Володьке. Опять Володька… Почувствовал, что могу возненавидеть его. Все неприятности начались из-за него, только из-за него. Темнело. Оксане пора быть дома, а ее все нет и нет. Чего ей вздумалось отправиться к Володьке? Я медленно шел по улице, надеясь встретить Оксану, когда она будет возвращаться домой. Раз прошелся, другой, третий, а сестры все нет! Уже стемнело совсем. Что делать? Теперь мне от папы достанется. Может, зайти к Володьке? Но очень не хотелось к нему идти… Володька жил на первом этаже. Окно его комнаты светилось, через открытую форточку доносились голоса. Интересно, о чем они там толкуют? Я подошел к окну, ухватился за карниз, подтянулся и заглянул. О-о, и Сергей там! И его заманили… Оксана стояла возле ребят. Она что-то сказала, и все засмеялись. Я не расслышал ее слов, но почему-то был уверен, что сказано было обо мне и что смеялись надо мной. От жгучей обиды мне хотелось крикнуть им что-нибудь язвительное, хлесткое. Хлопнула входная дверь. Я отскочил от окна, перебежал на другую сторону улицы и спрятался в тени деревьев. Не пойду к Володьке! Буду ждать, когда Оксана сама выйдет. Вскоре на улице показались все четверо. Оксана держала в руках какой-то сверток.