— У меня нет билета. — Может быть, тебе еще нет семи лет? — елейным голосом спросила контролер. Она явно хотела меня унизить. — Нет, что вы, — сказал я. — Мне двенадцать, по-моему, я не такой уж маленький. — Современная молодежь! — сказала какая-то старуха. — Ни стыда у них, ни совести. А еще пионер. Соврал бы что-нибудь для приличия. — А зачем мне врать? — сказал я. А сам начал лихорадочно думать, как выпутаться из этой истории. Сейчас бы надо было всех разжалобить, заплакать, что ли. Это всегда действует на людей, но я не любил унижаться. — Вот и мои внуки так же, — сказала старуха. — Говорю им: сходите за хлебом, а они — «неохота». Сказали бы: у нас срочное дело, а то «неохота». Никакого уважения. — А вот мы его сейчас за воротник да в милицию! — сказала контролер. — За что? — спросил я. — За то самое, там разберутся. — Просто я привык ездить без билета, — сказал я. — Ах, он привык ездить без билета! Приятная откровенность, — сказала контролер. — Да еще с багажом. — Какой же это багаж! — возмутился я. — Обыкновенная глиняная ваза. Я ее в подарок везу. — В чем дело, товарищи? — раздался чей-то бас. — Почему не проходите? — Безбилетника поймали. Мальчишку. — Воришку? — откликнулся бас. — В милицию его. — Тихо, тихо, — сказал старик, который сидел рядом со мной. — На мальчишку все готовы орать, а вот если бы тут стоял взрослый бандит, вы бы живо кулаки спрятали в карманы. — Ну, знаете, только не я, — ответил бас. — Товарищи, разрешите пройти! Разрешите. Перед ними появился толстый маленький мужчина. — Где здесь правонарушитель? — спросил он. — Это я, — ответил я. — Только я не виноват. Просто привык ездить без билета. У нас автобусы бесплатные. — Где это у вас? — снова спросил толстяк. — Алтайский край, совхоз «Новый». — Силен заливать. Из коммунизма притопал, что ли? — засмеялся старик, который сидел рядом со мной. — А еда у вас тоже бесплатная? — Нет, — ответил я. — Ну, хватит веселить публику, — сказала контролер. — Пошли в милицию. Там составят протокол и сообщат куда надо по всем правилам. — Никуда не пойду! — сказал я. — Я правду говорю. — Однако каков хулиган! — крикнул толстяк. — Вырастет, будет бандитом. Определенно. — Тихо, тихо! — перебил его старик. — Это уже слишком. — Честное слово, дяденьки, я говорю правду! — закричал я. Я посмотрел на их лица: на старика, на толстяка, у которого от возбуждения нос покрылся капельками пота, на старуху, которая рассказывала про внуков. Еще в троллейбусе сидели молодой парень с девушкой — но, по-моему, они ничего не слышали и не видели — и пожилая женщина, похожая на артистку. Я смотрел на них и думал: ну как объяснишь этим чужим людям, если они ничего не хотят знать! Им что, они придут домой, и все у них дома в порядке, а наша семья разбросана на два конца. — Честное слово, я из совхоза. Честное слово! Вот, пожалуйста, у меня есть деньги, я сейчас куплю билет. — Скажи-ка, три рубля! — пропела старуха. — Не иначе стащил у родителей. — Почему обязательно стащил? — сказала женщина, похожая на артистку. — Как вам не стыдно! — Вы меня не стыдите, — ответила старуха, — Ишь какая! Нацепила шляпку и думает, что умнее всех. — Тетя, — сказал я, — но вы-то мне верите, что я не безбилетник? — Конечно верю, — ответила женщина. — Ну ладно, — сказала контролер. — Плати штраф пятьдесят копеек, и делу конец. Я нехотя подал три рубля. Пятьдесят копеек ни за что ни про что — это было просто возмутительно. Но в милицию я тоже не мог идти, не было у меня времени бороться за справедливость. И потом, легко сказать — в милицию: они там сразу во всем разберутся. Могут сообщить в совхоз или в Артек — и возникнет «международный скандал». — Возьмите, — сказал я. — Денег мне не жалко, только это несправедливо. — Ладно, ладно, — ответила контролер. — Теперь будешь внимательней. Она взяла у меня три рубля и стала рыться в карманах, чтобы дать сдачу. В это время троллейбус остановился, и женщина, похожая на артистку, вышла. Из кабины выскочил водитель, молодой парень, очень похожий на наших совхозных трактористов. — Граждане, прекратите базар! — крикнул он. — Ну чего вы ругаетесь? — Безбилетников возите, — сказал толстяк. — Народную копейку не бережете. — Кто здесь безбилетник? — спросил водитель. — Ты? — Да, — ответил я. — Штрафуете? — спросил он у контролера. — Штрафую, — ответила она. Он внимательно посмотрел на меня. Пока я тут ворочался, вскакивал и садился, разорвалась обертка на вазе. И теперь из обертки выглядывал черный глаз желтого петуха. — Братишке? — спросил водитель. — Нет, — ответил я. — Отцу. — Тоже неплохо, — сказал водитель. — Веселый петушок! Вдруг он выхватил три рубля из рук контролера, сунул их мне и подтолкнул к двери. А я, вместо того чтобы бежать, стал упираться. Совсем обалдел. — Иди-иди, — сказал водитель. — И больше не попадайся. Это пиратство — брать с мальчишки пятьдесят копеек. — Я на вас акт составлю! — закричала контролер. Но тут-то я опомнился и выскочил из троллейбуса. А троллейбус тронулся. Когда он проезжал мимо меня, я увидел, как толстяк и старуха открывали и закрывали рты. Они были похожи на рыб в аквариуме. 8 Все окончилось хорошо, и я даже волноваться стал меньше. Иду, смотрю по сторонам. Неплохой все же городок Москва. Машин много, это по мне. Придется попросить отца, чтобы повозил по городу. А то вернусь в совхоз, ребята — ко мне, а я ничего не видел. И тут меня окликнула женщина, та самая, которая защищала в троллейбусе. — Отпустили? — Водитель заступился, даже штраф не взяли. Он сказал, это пиратство — брать с меня пятьдесят копеек. — Я с ним согласна, — сказала женщина. — Если меня когда-нибудь выберут председателем Моссовета, я разрешу всем детям ездить в троллейбусах бесплатно. — Она на минуту задумалась. — Нет, не всем. Тогда они будут целыми днями раскатывать. Отличникам, да, отличникам. Им надо придумать значки, чтобы все знали: вот идет отличник. И везде ему вход бесплатный: в троллейбус, в метро и даже в научно-популярное кино. Вот это была идея! Я понял, что передо мной необыкновенная женщина. Здесь надо было действовать решительно.