Гамаш смотрел и ждал, как и мэтр Гиметт. Но Филипп оставался невозмутимым, лицо его ничего не выражало. Он словно нехотя выслушивал историю, которая не имела к нему никакого отношения. Потом он приподнял брови и улыбнулся. — Продолжайте. Это становится интересным. Итак, старушка откинула копыта, а я, предполагается, должен быть сам не свой от горя? Но ведь меня там не было, помните? — Я забыл об этом, — проронил Гамаш. — С твоего позволения, я продолжу. Ты умный парень. — Услышав эти слова, Филипп нахмурился. Ему явно не нравилось покровительственное к себе отношение. — Ты сразу понял, что она мертва. Ты стал искать стрелу и нашел ее, испачкав в крови руки и одежду. Потом вернулся домой и спрятал лук и стрелы в подвале. Но мать заметила пятна у тебя на одежде и поинтересовалась, что это такое и откуда они взялись. Ты, вероятно, сочинил какую-нибудь историю. Но она нашла в подвале лук и стрелы. Узнав, что случилось с Джейн Нил, она сложила два и два. Она сожгла стрелу, а лук не успела, потому что он был слишком велик, чтобы уместиться в печке. — Послушайте, приятель. Я понимаю, вы уже в возрасте, поэтому я повторю еще раз, медленно. Меня там не было. Я никого не убивал. Comprends?[45] — Тогда кто это сделал? — задал вопрос Гиметт. — Давайте посмотрим, кто мог сделать это. А? Кто у нас в доме опытный и умелый охотник? — Ты хочешь сказать, что мисс Нил убил твой отец? — упорствовал Гиметт. — Вы что, полные идиоты? Конечно, это его рук дело. — А как же быть с пятнами крови на велосипеде? И на твоей одежде? — недоуменно спросил Гиметт. — Послушайте, давайте я расскажу, что произошло. Может, вам лучше записать мои слова? Но Гамаш не поддался на грубость, продолжая молча внимательно разглядывать подростка. — Отец вернулся домой в полном расстройстве. Перчатки у него были в крови. Я спустился посмотреть, может, ему надо помочь. Он обнял меня и схватил за руки, чтобы не упасть. Потом он дал мне этот чертов лук и стрелу и сказал, чтобы я отнес их в подвал. У меня зародились кое-какие подозрения. — Что же именно? — продолжал допрос Гиметт. — После охоты отец всегда мыл и приводил снаряжение в порядок. Так что его поведение показалось мне странным. И в кузове грузовичка не было оленя. И я просто сложил два и два и понял, что он кого-то убил. Гиметт и Гамаш обменялись взглядами. — Убирать подвал — моя обязанность, — продолжал Филипп. — Поэтому когда он сказал мне, чтобы я отнес эти проклятые штуки в подвал, то я подумал, уж не хочет ли он, ну, в общем, подставить меня. Но я все равно отнес их туда, а потом он начал на меня орать: «Тупой мальчишка, убери свой дурацкий велосипед с подъездной дорожки». Я не успел вымыть руки, а тут еще пришлось убирать велосипед. Вот так на него и попали пятна крови. — Я бы хотел взглянуть на твою левую руку, если не возражаешь, — попросил Гамаш. Гиметт повернулся к Филиппу. — На твоем месте я бы не стал этого делать. Филипп равнодушно пожал плечами и закатал свободный рукав, обнажив здоровенный фиолетовый синяк. Точную копию ушиба Бювуара. — Как ты его заработал? — поинтересовался Гамаш. — А как большинство мальчишек получают синяки? — Ты упал? — снова настала очередь Гиметта задавать вопросы. Филипп выразительно закатил глаза. — Ну а как еще, по-вашему? Гиметт пробормотал, и в голосе его прозвучала печаль: — Это сделал твой отец. — Верно, приятель. — Он не мог так сказать. Не мог. Маттью умолк, обессиленный и опустошенный. И тогда Сюзанна собралась с духом и запротестовала. Должно быть, они все не так поняли или не расслышали. — Филипп не мог так сказать. — Мы уверены в том, что слышали, миссис Крофт. Филипп говорит, что отец избивает его, и, боясь новых побоев, он помог Маттью скрыть следы преступления. Поэтому его одежда испачкана кровью, а отпечатки пальцев оказались на луке. Он говорит, что его отец убил Джейн Нил. Клод Гиметт объяснял это им уже второй раз и по опыту знал, что ему придется повторить это еще неоднократно. Не веря своим ушам, пораженный до глубины души Бювуар вдруг поймал взгляд Гамаша и заметил нечто, что ему редко доводилось видеть в глазах старшего инспектора. Гнев. Гамаш отвел глаза и уставился на Крофта. Слишком поздно Маттью сообразил, как жестоко он ошибался. Он — то думал, что то, что должно было уничтожить его дом и его семью, подкрадывалось к ним издалека. Ему и в голову не могло прийти, что этот ужас живет с ним бок о бок уже много лет. — Он прав, — проронил Крофт. — Это я убил Джейн Нил. Гамаш устало прикрыл глаза. — Ох, Маттью, пожалуйста! Нет. Не говори так. — Сюзанна повернулась к остальным и железной хваткой вцепилась в руку Гамаша. — Остановите его. Он лжет. — Я думаю, ваша супруга права, мистер Крофт. Я по-прежнему убежден, что мисс Нил убил Филипп. — Вы ошибаетесь. Это сделал я. Все, что говорит Филипп, — правда. — Включая его избиение? Маттью уставился на носки своих ботинок и ничего не сказал. — Вы поедете с нами в участок в Сен-Реми? — спросил Гамаш. Бювуар, равно как и остальные, обратил внимание на то, что это была просьба, а не приказ. И уж во всяком случае, не арест. — Да. — У Крофта, похоже, гора свалилась с плеч. — Я поеду с вами, — заявила Сюзанна, вскакивая. — А что будет с Филиппом? — напомпил Клод Гиметт. Сюзане хотелось сказать: «Да ничего с ним не будет!», но она подавила готовый сорваться с губ крик и несколько раз глубоко вздохнула. Гамаш выступил вперед и заговорил с нею негромко и спокойно: — Ему только четырнадцать, и пусть он даже не показывает этого, но ему нужна мать. Она заколебалась, потом нехотя кивнула головой, боясь снова сказать что-нибудь не то. Гамаш знал, что страх может выражаться по-разному, но и мужество тоже. Гамаш, Бювуар и Крофт сидели в маленькой комнате для допросов в полицейском участке в Сен-Реми. На металлическом столе, разделявшем их, стояла тарелка с бутербродами с ветчиной и несколько жестянок с прохладительными напитками. Крофт ни к чему не притронулся. Бювуар не мог больше терпеть муки голода и медленно, небрежным жестом, словно это не его желудок громко урчал, взял с тарелки бутерброд и лениво откусил кусочек. — Расскажите нам о том, что произошло утром в прошлое воскресенье, — попросил Гамаш. — Я встал, по своему обыкновению, рано. По воскресеньям Сюзанна позволяет себе поспать подольше. Я оставил для детей завтрак на кухонном столе и вышел. Чтобы поохотиться с луком. — Вы говорили, что больше не охотитесь, — сказал Бювуар. — Я солгал. — А почему вы пошли именно в лес позади старого здания школы? — Затрудняюсь ответить. Наверное, потому, что там всегда охотился мой отец. — Ваш отец курил сигареты без фильтра и управлял своим домом так, словно это была мясо-молочная ферма. Вы этого не делаете, — заметил Гамаш. — Вы уже доказали, что не следуете слепо тем канонам, которым подчинялась жизнь вашего отца. Поэтому придумайте другую причину. — Никакой другой причины не было. Был День Благодарения, и я заскучал по нему. Я взял его старый классический лук и его старые стрелы и отправился в его старые охотничьи угодья. Чтобы стать ближе к нему, оказаться рядом. Pointe finale[46]. — И что было дальше? — Я услышал звук. Что-то двигалось по лесу, и я решил, что это олень. Оно приближалось медленно и осторожно. Чуть ли не на цыпочках. Именно так ходят олени. Поэтому я натянул лук и, как только передо мной возникла какая-то тень, спустил стрелу. В таких случаях медлить нельзя, потому что олени очень пугливы. — Но это был не олень. — Нет. Это была мисс Нил. — Как она лежала? Крофт встал и, широко раскрыв глаза, расставил ноги и развел в стороны руки. — Что вы сделали? — Я подбежал к ней, но было ясно, что она мертва. И я запаниковал. Начал искать лук, нашел его и побежал к грузовику. Забросил все в кузов и поехал домой.