– Вот так: гав, гав, га-а-ав! – внес свою лепту Макс. – Добавь в голос брутальности! – Парни, заткнитесь, из-за вас ничего не слышно! – отмахнулся Даниэль. – А моя Сэнди – тонкая натура. Вам не понять. Да, дорогая? Ав? Мы с Мари переглянулись и заливисто расхохотались. А Даниэль невозмутимо поправил шлем и продолжал свой эксперимент. – Сэнди, хочешь вкусный хрустящий корм? Ав? Дай лапу, а? – Сэнди отвернулась. – Ну же! А я тебе корм. Ав! – Собака стала обнюхивать Майю. – Или лучше кусочек говядины? Ав-ав? Сэнди растянулась на фантазийном сером полу, раскинула лапы в стороны, подставляя мягкое золотистое брюхо нежным девичьим рукам: «Ну, почеши меня, слышишь?» Майя сдалась без колебаний. – Мари, в чем дело? – тихонько шепнула подруге на ухо. – Почему Сэнди не выполняет его команды? – Эта зверюга соскучилась по Клариссе. А на Даниэля обиделась из-за того, что он на нее забил, пока находился в депрессии. Теперь вот характер показывает. – …Гав-гав-гав! – надрывался Макс. – Кара, кинь мне сюда пару персиков! Я полезла в корзину и, хорошенько размахнувшись, запустила фруктом в приятеля. Он его чудом поймал, хотя при этом чуть не свалился с Сатурна. А вот вторым я угодила в лоб Тиму. – Прости… – С ним все нормально, Кара, – похлопал Макс травмированного соседа по плечу, пока тот потирал лоб. – Жить будет. Правда, приятель? Гав-гав? Внезапно Сэнди резко подскочила, высунула розовый язык и, завиляв хвостом, рванулась к источнику звука. Встала на задние лапы, при этом пытаясь передними дотянуться до парней, и громко залаяла. – Э-э-э… А что я такого сказал? – растерялся Макс. – Ты спросил, хочет ли она поехать с тобой к озеру посмотреть на уток, – устало произнес Даниэль, стянув с головы шлем, и обреченно плюхнулся на пол. – Что мне с ней делать? На людях она становится совершенно неуправляемой, – тяжело вздохнул он. – Иногда мне кажется, что мы с Сэнди женаты… Лет десять, не меньше. Девчонки переглянулись и захихикали. – Тогда проведи презентацию в закрытом режиме, чудик, – весело предложила я, запустив и в него фруктом. Даниэль поймал угощение, откусил большой кусок, прожевал, а потом меланхолично изрек: – Кристина запретила. Сказала, что таких клоунов, как мы, еще поискать надо. Пантеон должен знать своих героев в лицо. – Он покачал головой и взъерошил черные волосы на затылке. – Черт, это будет позорище, а не презентация! Пространство космосферы огласил очередной взрыв оглушительного хохота. Я заходилась от смеха так, что болели не только щеки, но и живот. Психика остро нуждалась в разрядке, а рядом с друзьями ее было так легко получить. Надо сказать, что забота о Даниэле и история с шатром воспоминаний странным образом нас сплотила. Мы стали больше беспокоиться друг о друге и чаще собираться вместе в Пантеоне. Хотя в такие моменты наш коллективный коэффициент интеллекта и становился гораздо ниже, чем у каждого по отдельности. Но никого это не смущало. Мы были молодыми, беззаботными, горели энтузиазмом и до безумия обожали творить. И именно тогда, в компании друзей – открытых, дружелюбных, простых, мне удалось сбросить удушающие путы особняка Штольцберга. Приободрившись, я покинула космосферу и отправилась в свою мандариновую рощу на зов конвертера фантазий. Да-да, того самого устройства, о котором рассказывала Шону. Однако когда спустя полчаса во время планерки Кристина завела разговор по поводу новых идей, я обмолвилась о перчатках эмпатии. Мне показалось, что для простых людей, не писателей, от них будет больше пользы. Тем более что за наше непродолжительное знакомство с Шоном я не раз о них думала. Если представить мозг как записную книжку, то несколько страничек в своем я отвела под раздел «Странности господина Феррена», потому что чем тесней мы соприкасались, тем больше вопросов у меня возникало. Хотя после нашей вылазки в особняк мне стали понятнее и его критическое отношение к коллегам, и повернутость на безопасности, и даже тренировки в боевых искусствах. Однако многое оставалось для меня загадкой. И как у любой женщины, вызывало любопытство. Но для Кристины я представила все в ином свете. – В медицинской практике бывают разные случаи, а пациенты не всегда могут описать то, что чувствуют. Особенно дети. Поэтому врачи, надев эти перчатки, смогут побывать в чужой шкуре. Буквально. И не только они. С их помощью интровертам, людям с проблемами в коммуникации будет легче выстраивать диалог с другими людьми. – Не только диалог, но и отношения, – понимающе улыбнулась Кристина. – Женщины Эдема будут драться в магазинах за возможность купить такое устройство, – с предвкушающими интонациями в голосе пропела она и внесла прототип в график. Что до конвертера… Я решила его перевести в разряд побочных проектов. Вместе с портативным меморисборником. После работы я вызвала таксолет и полетела в пентхаус, где меня поджидал Шон. – Здравствуй, красавица. – Он ласково меня поцеловал. – Как прошел день? Я улыбнулась. – Нормально. – Вдаваться в подробности не хотелось, и я, заметив чей-то изумительный оранжевый карлет, спросила: – У нас что, гости? – Шон отрицательно покачал головой. – Тогда чье это чудо? – Твое. – Я потеряла дар речи. – Нравится? Шон вытащил из кармана пиджака брелок и, забавляясь моим изумлением, вложил его в мою ослабевшую руку и помог сомкнуть пальцы. – Шон, нет… – наконец смогла произнести я, с каким-то языческим трепетом глядя на блестящую, ладную, словно игрушечную машинку с изображением тонкой мандариновой вязи вдоль корпуса и на капоте. – Это уже слишком. Ты и так меня балуешь. – Брось, детка. Не все тебе корежить мой любимый карлет, который, между прочим, считается городской легендой. – Это было всего два раза! – возмутилась я. – И я исправилась. Сегодня опять ни царапинки. К тому же у меня нет прав. Шон засмеялся. – Но ты же записалась на курсы вождения! – И откуда только узнал? – Подучишь теорию, и я помогу тебе сдать тесты в ускоренном порядке. А пока можешь пользоваться автопилотом или возить на работу меня. – Я открыла было рот… и закрыла. Все-то у него было продумано. – Соглашайся, Карина. Надоест – ты всегда сможешь его продать. Хотя тебе за него дадут не больше половины нынешней стоимости, но все же какой-то доход. – Может, еще и ломбард нужный покажешь? – не удержалась я от ответной издевки. – Почему бы и нет. Забирай ключи, и я покажу тебе лучший из них. А потом поедем кутить в ресторан. Я прищурилась и окинула Шона оценивающим взглядом. – А давай! – бросила с вызовом, не веря, что он всерьез не только предлагает избавиться от его подарка, но и готов показать место, где можно его толкнуть по сходной цене. – Но тогда я угощаю нас ужином. Губы Шона искривились в сардонической усмешке. – Детка, я тебя за язык не тянул. Во что именно меня угораздило вляпаться, стало ясно лишь после того, как мы оказались в одном из самых дорогих ресторанов столицы и Шон, откинувшись на спинку кресла и не сводя с меня испытующего взгляда, принялся заказывать чуть ли не все, что было в меню. После каждого названия блюда, произнесенного издевательски медленно, у меня перед глазами, словно в кассовом аппарате, с тихим звяканьем отбивалась его цена. Одно вино стоило больше половины моего месячного жалованья, а Шон все говорил, говорил и криво усмехался. Но когда мой прожорливый кавалер попросил принести еще и десерт, чувство юмора взяло верх над растерянностью, и я прыснула. – Дорогая, ты уже решила, что хочешь заказать? – переключился Шон на меня. Первой мыслью было нервно хихикнуть и сказать: «Мне только стакан воды, пожалуйста». Второй – по-барски взмахнуть рукой: «Мне то же самое» – и отправиться прямиком в долговую яму. В итоге я остановилась на третьем варианте и выбрала то, что хотела. Но когда уже собиралась отпустить официанта, Шон с интонациями гуру кулинарии сделал контрольный выстрел. – Карина, здесь подают лучшие трюфели в городе. Ты непременно должна их попробовать. – Ты так считаешь? – не удержалась я от сарказма. Шон кивнул, и я, не сводя взгляда со своего кавалера и стараясь не расхохотаться, с царственным видом произнесла: – Что ж, тогда принесите и их. Шон улыбнулся, довольный таким ответом, официант забрал меню, а я решила, что не встану из-за стола, пока не увижу, что господин Феррен таки съел свой шоколадный торт с золотой крошкой. И когда официант принес счет, я, даже в него не заглянув, невозмутимо протянула запястье. Хотя в тот момент до одури опасалась эпического конфуза. – Я поражен, – с восхищением произнес мой кавалер, когда мы покинули ресторан. – У тебя хоть что-то осталось? – Понятия не имею, – честно призналась я. – Лучше скажи, что бы случилось, если бы у меня не нашлось нужной суммы? Шон притянул меня к себе, крепко обнял и, заглянув прямо в глаза, тихо сказал: – Тогда бы мы поехали продавать твой новый карлет. – Я расхохоталась, но его поцелуй оборвал мой смех. – Что произошло в особняке Штольцберга? – прошептал он мне на ухо, оторвавшись от губ. Я напряглась. От этих слов стало не по себе. Неужели Шон подарил этот карлет, чтобы ослабить мою бдительность и заставить рассказать то, чем делиться я не хотела? Нет… Он бы не стал так поступать. Не со мной. – Ничего. – Я отстранилась, натянуто улыбнулась. – Полетели домой. Глава 2 Рецидив Я убедила себя в том, что Шон не пытался мной манипулировать и, в который раз мысленно попинав дурацкий куб, после которого мне теперь повсюду мерещились демоны, приказала себе затолкать подальше новоприобретенную недоверчивость и реже вспоминать о событиях прошедшего уикенда. Тем более что помимо работы в Пантеоне у меня вскорости появилась новая и не совсем обычная активность. А виной всему был один короткий разговор за ужином в особняке Штольцбергов. Одним из моих соседей за столом был розовощекий и зеленоволосый любитель стразов – господин Карелтон. Как оказалось, он отвечал за рекламу новых перспективных прототипов. Если опустить ту часть, в которой господин Карелтон бурно обсуждал с Шоном сроки выхода роликов его портокара, то останется вот что… – Кстати, Кара, видел на днях записи ваших презентаций, – затараторил он с такой скоростью, что мне едва удавалось разбирать слова. – Впечатляет! Мы уже начали кастинг актеров для съемки серии рекламных роликов про зеркальное пространство. У моей творческой группы уже готова концепция – это нечто невероятное! Хотя ваша демонстрация – просто чума! Потребность любви и принадлежности – галочка. Потребность самореализации – еще одна. Признание, уважение – без проблем. Вы ж моя умничка, Кара! Руки так и чешутся нарезать видео, смонтировать в нужных местах и запустить в эфир! – И что тебя останавливает, Маркус? – лениво обратился к нему Шон, пока я соображала, при чем тут пирамида Маслоу. В карих глазах господина Карелтона вспыхнуло пламя. – Ты же не… А что, это идея! Кара, вы же не возражаете? – Я согласно кивнула – с меня не убудет. Собеседник восторженно выпалил: – Переговорю с Фредериком по этому поводу! – Может, ты предложишь Карине и в ролике сняться? Скакать и визжать – это как раз по ее части, – не удержался от подколки Шон, и я, прищурившись, пнула его ногой под столом. – К тому же это бы упростило процесс, – добавил он невозмутимо. Карие глаза господина Карелтона расширились от таких перспектив. – Кара, соглашайтесь! Это будет великолепно! Первой мыслью было отказаться, но потом…