– Он уже не первый год трудится в этом русле, и устройства, созданные на основе его технологии, пользуются бешеной популярностью в Эдеме, – продолжала нашептывать Лана, глядя отчего-то на господина Феррена. Тот с интересом наблюдал за противником. – Ты в своем праве создателя, Торнтон, – качал головой он, попивая коньяк. – Шон, ты чудовище, – посмеивалась Ирена, нежно целуя его в скулу. Феррен самодовольно ухмылялся, брал ее за руку, небрежно касался губами тонких пальчиков, а затем отпускал и тянулся к фигурам на шахматной доске. – Шах и мат, – говорил он, передвигая одну из них и поворачиваясь ко мне. И откидывал полу синего пиджака, выставляя на обозрение алевшее на белоснежной рубашке пятно в районе груди. Я с ужасом на него смотрела, вскрикивала, приходя в себя, отползала и натыкалась на Берда. – Писатели Пантеона – не более чем колония крыс. А что бывает, когда крыс запирают без еды в замкнутом пространстве? – спрашивал он, улыбаясь и потирая руки. – Они начинают пожирать друг друга, – отвечала Дориан, вставая, и на лбу Берда появлялось отверстие от пули. Я вскрикивала, поднималась на ноги, бежала к выходу, а в спину мне летело ледяное: – Отказываться признавать очевидное глупо. Путь мне преграждала стена из теней Ланы. Они все говорили одновременно и ее голосом: – Ты как Шон Феррен. – Отказываться признавать очевидное глупо, – повторял, словно робот, Торнтон. – Одну и ту же технологию можно использовать как в быту, так и в оборонной промышленности, – задумчиво говорил Шон. – Сложную фантазию повторить нелегко, а запатентованную – практически невозможно, – согласно кивали тени. Я расталкивала их и неслась на всех парах к выходу. Писатели медленно шли за мной. – Моя технология, – повторяли они. – Моя технология. – Хватит! – кричала я, с силой толкала дверь и выскакивала наружу. Там меня поджидала Элли. Она раскачивалась на качелях и весело щебетала: – Может, ты сумеешь выкроить время для побочного проекта? Обещаю, папа оплатит любые расходы. – Моя технология! – скандировали в один голос писатели. – Соглашайся, папа оплатит любые расходы, – веселилась Элли, раскачиваясь все сильнее. А между тем к крыльцу плотным полукольцом приближались бандиты. – Поганая писака! – кричали они. – Ты как Шон Феррен, – хихикала Элли. – Прекратите! – умоляла я, зажимая уши руками. – Довольно! – Поганая писака! – Моя технология! – Хватит! Блондин с изображением цепей на правой руке грубо хватал меня за плечи и тащил за собой. Я вырывалась, кричала. Но он держал крепко. – Поганая писака! – Карина! – Нет! Отпусти меня! Хватит! – Папа оплатит любые расходы. – Поганая писака! – Я ничего плохого не сделала! – Карина! Шестеро писателей выстроились в один ряд у входа. – Моя технология! – Карина, чтоб тебя! – Шон! Помоги! – прокричала я, удерживаемая сзади блондином и глядя на любимого мужчину с мольбой. Господин Феррен медленно подошел ко мне, страстно поцеловал и, оторвавшись от губ, твердо сказал: – Это моя технология. У меня по щекам потекли слезы. Блондин усмехнулся и с лютой силой поволок меня куда-то назад. – Не-э-эт! – закричала я, вырываясь, и проснулась. Я лежала на кровати, свернувшись калачиком, и меня кто-то энергично тряс за плечо. Я обернулась и увидела хмурое лицо Шона. Испуганно вскрикнула и дернулась от него. В голубых глазах вспыхнуло изумление. – Карина, что с тобой? – Все нормально… – настороженно пробормотала я. – Кошмар приснился. Шон нахмурился. – Всего лишь? Ты бледная, вся в слезах и дрожишь, а глаза красные и опухшие. Воспоминания о загадочном желтом кубе и Элли накрыли меня свинцовой волной, и я с ужасом поняла, что последствия моего приключения никуда не исчезли. Шон прищурился, быстро что-то соображая. – На тебя кто-то напал? – неожиданно спросил он. Я нервно мотнула головой. – Тогда… если это Лиза тебя во что-то втянула… – Нет, – шепнула я чуть слышно и, глядя прямо в глаза любимому мужчине, в первый раз в жизни ему соврала. – Мне снились родные. Кажется, после покушения я еще не до конца отошла, – добавила дрожащим голосом. Наверное, вид у меня был до того жалкий, что Шон мне поверил. – Ты пьешь свое лекарство? Я кивнула, продолжая с настороженностью на него смотреть. – Хорошо. Пей его и дальше. У тебя сейчас что-то болит? Я прислушалась к ощущениям. – Голова раскалывается. – К ужину сможешь спуститься? – хмуро спросил Шон и, глянув на часы, добавил: – Он через два часа. – Да, думаю, да. Шон слез с кровати и направился к нашей дорожной сумке. Порылся в карманах и извлек оттуда пузырек с изумрудного цвета жидкостью и какие-то капли. Потом подошел к тумбочке, на которой стоял графин с бокалами. Плеснул в один из них воды, а затем вылил туда же содержимое пузырька. – Пей, – твердо сказал он, протянув мне бокал. Я отшатнулась. – Что это? Шон прищурился. На его лице отразилось сомнение.