– Но на самом деле папа боится, что я научусь материализации и убегу от него, как мама, – снова заговорила Элиза. – Она тоже была писательницей. Это признание повергло меня в шок. – Я не знала. Мне жаль… – тихо сказала, внимательно глядя на девушку. – Все нормально. Я тогда была маленькой, поэтому помню только, как она пела мне колыбельные, расчесывала волосы и рассказывала сказки – а фантазийные звери из них оживали. А еще у мамы были ласковые руки, которые всегда пахли мятой… – Ее голос звучал беззаботно, ровно, но в глазах промелькнула тоска. – Не знаю, почему она нас бросила. Папа ее очень любил. Я понятия не имела, что на это ответить, поэтому молча села рядом и крепко ее обняла, а потом постаралась переключить на что-то более веселое. А точнее, на выбор платьев. Первое – перламутровое, с крыльями ангела, плывущими по воздуху, словно дымка. Второе – нежно-голубое с флуоресцентными звездами, что загораются в ночи. А третье – игривое, из розовых мыльных пузырей. Больше всего Элли (я случайно разок ее так назвала, и это обращение прижилось) понравился именно последний наряд. – Кара, это просто прелесть! – тараторила она, крутясь возле зеркала. – Мне так нравится, что эти пузыри кажутся прозрачными, но сквозь них тела не видно, а только все отражается. Парни глаза сломают, пытаясь что-нибудь рассмотреть! А еще я в восторге, что, когда стоишь, подол длинный, а когда идешь – спереди укорачивается, а шлейф по воздуху плывет. Здорово. Я в нем выгляжу секси, но в то же время все, что надо, прикрыто. – Я рада. Какое именно закрепляем? Она шаловливо закусила губу. – Давай все три! В общем, субботу я провела замечательно. Но вот вечер воскресенья оказался так себе. Даниэля бросила Кларисса, и из-за этого он завалился в какой-то бар и стал накидываться. Приятель мне позвонил сам и предложил составить ему компанию. Из его бессвязного потока слов мне с трудом удалось разобрать, где он находится, а вот почему, стало ясно уже после личной встречи. – Понимаешь, она сказала, что нам было классно вместе, но ей этого мало. Она с детства мечтала стать супермоделью, а без нужных связей этого не добиться. А Кларисса у меня такая краси-и-ивая и заслуживает всего самого лучшего… Я думал, она меня лю-у-убит… Она так часто это повторяла. Кара, скажи, как можно признаваться одному человеку в любви, а через пару недель уходить к другому, со связями? – спрашивал Даниэль, гоняя полупустой бокал по барной стойке. – Еще и вещи собрала. А этот хрен жирный такой, пузатый. Старик стариком… И никакие инъекции молодости этого не исправят. Не помнишь, что она в нем нашла? А, да… связи. Я его пробил в интернете. Восемь бывших жен. Восемь! Он что, их на каждый месяц в году выбирает? Пару минут я слушала его излияния, пока не поняла две вещи: первое – мне хотелось прибить Клариссу за то, что его так жестко бросила, второе – на трезвую голову пьяную тарабарщину приятеля вынести было выше моих сил. Поэтому подозвала бармена и заказала себе мохито. – Кларисса была бы июлем… Она такая солнечная, яркая, – между тем распинался Даниэль. – Она пахла вишней. Не цветками, а ягодами. Я так любил их есть… То есть целовать. Ну, в смысле не их, не ягоды, а ее… – Два мохито! – уточнила я, снова повернувшись к бармену. Я понимала, что другу надо было выговориться, и не мешала. Просто слушала, кивала, молчала. Поначалу он в своей своеобразной манере пытался сообщить, что подружка его бросила, когда он предложил ей отправиться в кино, и в тот же вечер собрала вещи и переехала к новому ухажеру. Но вот когда Даниэль стал порываться что-то ей показать, а потом и тому самому ухажеру, мне стало ясно: с посиделками в общественных местах следовало завязывать. Кое-как вместе с барменом мы дотащили приятеля до его карлета, ключи от которого Клео, мой помощник, благополучно изъял после третьего бокала, выпитого Даниэлем за десять минут. Затолкали в салон, и я заняла место водителя. Включила автопилот и повезла Даниэля домой. Консьерж и один из охранников его жилого комплекса помогли мне доставить приятеля в квартиру, а там он сам дополз до кровати. Это было зрелище не для слабонервных. Как только представила, что утром ему надо явиться в Пантеон, мне стало дурно. Ситуация была сложной, и я решила сделать то, что могла: приготовила Даниэлю одежду, завела будильник, поставила на прикроватную тумбочку стакан воды, а рядом положила таблетки от головной боли и тошноты, которые с трудом отыскала в аптечке. – Даниэль, слышишь, я возьму ключи от твоего карлета, а завтра утром за тобой заеду. Вместе отправимся на работу, – пробормотала я, толкнув приятеля в бок, чтобы привлечь внимание. – Что? А, да, конечно… Прилетай – Он подскочил на кровати и повернулся ко мне. – Ты такая хорошая, Кара. И такая красивая… Почему мы с тобой раньше не познакомились? – Потому что раньше я была жива. – Жаль… – протянул Даниэль с тоской. Я сдавленно хмыкнула. – Да, мне тоже. Ты очень классный парень. Мне повезло, что я тебя встретила в Эдеме. – Правда? – Его мутный взгляд неожиданно сфокусировался на моем лице. – Да, разумеется, – с теплотой сказала я. – А как отоспишься, будешь еще круче. Так что давай отдыхай. До завтра. С этими словами я начала было вставать с кровати, но Даниэль неожиданно схватил меня за руку и, притянув к себе, попытался поцеловать, но я кое-как вырвалась. – Тихо ты, казанова! Я девушка приличная. Без свиданий не целуюсь. – Тогда давай его устроим прямо сейчас, – не унимался приятель, пытаясь до меня дотянуться, и я решила схитрить. – Хорошо. Давай. Только ты сначала ляг на подушку и закрой глаза. Даниэль покорно сделал, как я просила, и тут же отключился. Утро выдалось сложным, а последующая неделя оказалась еще сложнее. Шон погряз в работе, Даниэль в депрессии, а я разрывалась между проектом и барами, куда каждый день наведывался приятель и напивался в хлам. Дошло до того, что нам с Тимом и Максом пришлось оставить свои визитки в ближайших к его дому увеселительных заведениях, и бармены просто звонили одному из нас, когда клиента надо было вывозить. Но если с пьяным Даниэлем еще можно было как-то иметь дело, то от опустошенного взгляда трезвого приятеля у меня в груди все сжималось. Он стал замыкаться в себе. Даниэль ходил по Пантеону хмурый и мрачный, а когда к нему кто-нибудь заглядывал в сферу, делал вид, что работает над проектом, но, как сказали ребята, подвижек там не было. А работу надо было скоро сдавать, поэтому решила с ним поговоригь по этому поводу. – Даниэль, знаешь, во время нашего с Шоном первого свидания он отвратительно себя повел по отношению ко мне. Я очень расстроилась и, чтобы успокоиться, погрузилась в работу. Это здорово помогло. А Шон потом сам извинился, и все наладилось. – Хочешь сказать, что если я стану популярным писателем, то Кларисса ко мне вернется? – скептически спросил он. Я врать не стала. – Понятия не имею. Я хочу сказать, что работа поможет тебе обрести спокойствие и гармонию с самим собой, и тогда ты обязательно встретишь какую-нибудь хорошую милую девушку, которая влюбится в тебя и которую полюбишь ты. Даниэль устало откинулся на спинку серебристого мегакресла, взъерошил черные волосы и пристально на меня посмотрел. – Ты волнуешься из-за проекта, я прав? – Да. Макс с Тимом уже почти со всем справились. Ждут, когда ты закончишь. Даниэль, я понимаю, тебе сейчас нелегко, но надо собраться… – начала осторожно его уговаривать, но приятель меня оборвал. – Кара, я бы и сам рад добить этот чертов проект, но у меня ничего не выходит. Каждое утро открываю «Творца», смотрю на экран, но в голове пустота. Ни строчки не могу написать. У меня даже иллюзии разлетаются. Похоже, я выгорел, – тихо сказал он и грустно улыбнулся. Это признание повергло меня в шок. Я понятия не имела, что можно было в этом случае предпринять. Разве что накормить его тортами с сантиметровым слоем шоколадной глазури. Но что-то подсказывало, что мой метод борьбы со стрессом здесь не сработает. У Даниэля с Максом и Тимом по сути был один проект на троих. Общий костяк, только направления работы разные. Теоретически ребята могли бы глянуть его прикидки в программе и кое-что подсказать. Это позволило бы выгадать время, хотя проблему бы и не решило. Нужно было искать что-то другое. Я задумчиво бродила по коридорам Пантеона, пытаясь сообразить, как помочь приятелю, и ноги сами собой привели меня к картинной галерее. – А вы как боролись с выгоранием? Или у вас такого не было? – прошептала я, глядя на лица писателей. Но ответа не последовало, и я пошла дальше. – Выгорают все, Кара, – внезапно долетел до меня любимый бархатистый голос. – Рано или поздно. Вопрос в том, как быстро ты сумеешь собраться. Я остановилась и обернулась. Шон Феррен. Видимо, увидел меня из своей капсулы и решил спуститься. А я задумалась и не услышала шагов. – И как быстро сумел собраться ты? – тихо спросила, с удивлением глядя на собеседника. Он пожал плечами. – Не сразу. Поэтому больше этого стараюсь не допускать. – Я вопросительно вскинула брови, желая услышать о его методе. Шон меня понял без слов. – Эмоции, Карина, эмоции. Вот что рождает вдохновение. Я ищу то, что их вызывает, но не позволяю себе в них утонуть. Очень внимательно обдумала его ответ и поняла, что Шон был прав. Оба моих проекта создавались на эмоциях. Их дарил мне мой внутренний Ребенок. Значит, надо было придумать ситуацию, которая бы смогла взбодрить Даниэля. Поэтому на следующий день отправила Тима и Макса в его сферу разбираться со шлемом-переводчиком, а ее незадачливого хозяина потащила к себе помогать с шатром. Пускай отвлечется, переключится на что-то другое. Но когда двери моей капсулы открылись и мы проскользнули внутрь, там нас ждал сюрприз. – Кара, привет! – долетел до меня счастливый вопль Элли из-за шатра. А потом показалась и она сама. – У тебя тут такая красотища! И лавандовые поля, и мандариновая роща – мандаринки, кстати, что надо – и такой чудесный вигвам. О, и дракон, дракон! Никогда раньше не видела настоящего дракона! – Он ненастоящий… – прошептала я, растерявшись. – Да? А кусается, как настоящий, – хихикнула Элли, подбираясь поближе к нам. – И пламя у него такое неслабое. – Курсивчик не умеет дышать огнем, он только пыхает понемногу… – на автопилоте пробормотала я, смутно ощущая пятой точкой, что визит моей новой знакомой может обернуться для всех, кроме нее, огромными неприятностями, хотя пока толком не могла понять почему. – Так я его научила! – радостно сообщила Элли и, будто бы в подтверждение этих слов, из-за мандариновых деревьев вырвалась вспышка ярко-оранжевого пламени и устремилась прямиком на наше трио. Мы с Даниэлем взвизгнули и рефлекторно рухнули в траву, прикрыв руками головы, а незваная гостья сноровисто отскочила в сторону. Фантазийная огненная волна заполнила пространство вокруг, но ничего не сожгла. – Мы с ним тут играем во что-то вроде догонялок, – весело объяснила она и, заложив руки за спину, притворно виновато пошаркала ножкой. – Тебя долго не было, а мне было скучно… Ты ведь не возражаешь, да? Смутное чувство тревоги усилилось. – Э-э-э… Нет, – пробормотала я, встав и оправив платье. – Элли, как ты здесь оказалась? – Где – у тебя в капсуле или в Пантеоне? – невинно осведомилась она, хлопая длинными черными ресницами. – И там и здесь. – Ну… я прошмыгнула, – озорно стреляя глазами, сообщила гостья, и мой пульс участился. – Что значит – ты прошмыгнула? Доступ к моей капсуле без идентификации личности и пароля получить нельзя, в храме творцов полно охраны, да и облачную защиту так просто не обойти. Девчонка очень внимательно на меня посмотрела, а потом, лукаво прищурившись, вкрадчиво произнесла: – Кара, а ты вправду хочешь это знать? – Пожалуй, нет, – ответила после небольшой паузы, наконец сообразив, в чем именно таилась опасность. – Я так и думала, – хихикнула она. – Но ты не волнуйся, я не трогала твой компьютер, а в шатер только голову просунула, чтобы ничего случайно не испортить. А это твой приятель? – Элли снова сменила тему. – Тот, с которым вы танцевали на презентации? Ты нас представишь друг другу? – Элли, знакомься. Это Даниэль, мой друг и коллега. Даниэль, это Элиза Штольцберг, дочь Верховного архонта. И у нас всех большие проблемы, потому что ее отец запрещает ей посещать Пантеон. – Да? А почему? – не то чтобы очень, но все же заинтересовался приятель. – Потому что опасается за ее безопасность, – не стала вдаваться в подробности я и переключилась на гостью. – Элли, милая, но зачем ты сюда пришла? У тебя что-то случилось? – Да нет. Просто захотелось посмотреть, как ты работаешь. Папа все равно бы меня не пустил на твою презентацию, а записи – это не то. А ты так красочно рассказывала, как здесь создаются чудеса и приглашала на огонек, что я не удержалась и решила к тебе заглянуть. – «Нас всех посадят», – пронеслось в голове, а моя знакомая с обескураживающей откровенностью продолжала: – Позаимствовала у папы одну штучку, кое-что в ней подправила, удрала от охраны (не бойся, они еще не скоро спохватятся) – и вуаля, я на месте! Никто ничего и не заметил. Здорово, правда? – «Точно посадят. Надолго». – А ты покажешь, как работает твой шатер? – очаровательно улыбнулась Элли, и у меня в мозгу что-то закоротило.