* * * Гремела музыка, мерцали огни стробоскопа; разочарованные женщины танцевали перед шумными мужчинами с зализанными волосами и влажными от пота воротничками. Дэнни протиснулся сквозь толпу к бару, где Везувий обслуживал клиентов. Тот, заметив его, подмигнул. — Вернулся за поцелуем? — Приберегу его на черный день, — улыбнулся Дэнни. — А сегодня не черный? — Везувий кивнул на влажные темные пятна на его футболке. Дэнни опустил взгляд и поморщился: он был весь в чужом поту. — Если бы. — Он взял со стойки бесплатную салфетку и принялся осторожно вытираться. — Кристаль здесь? — А почему тут, по-твоему, столько народу? Приглушенный рокот толпы нарастал по мере того, как стихала музыка. — Ты как раз вовремя, — сказал Везувий, указывая куда-то через плечо Дэнни. Свет погас, и зал погрузился в темноту. Дэнни обернулся. Лучи нескольких прожекторов скрестились на пустом подиуме с шестом на фоне темно-красного занавеса. Посетители отпихивали друг друга, пытаясь занять места поближе к сцене в ожидании гвоздя программы. Стены и пол задрожали от такого глубокого баса, что Дэнни почувствовал, как звук проникает ему под кожу. Пару секунд спустя из-за занавеса под свет прожекторов выскользнула Кристаль в ковбойской шляпе, сапогах и с ремнем на бедрах, на котором висела кобура. На ней было белье из таких узеньких полос коровьей шкуры, что животное, скорее всего, и не заметило пропажи. Толпа заревела и засвистела: Кристаль подошла к шесту. Какой-то мужик попытался ухватить ее за ногу, но получил нехилый пинок в лицо. — Молодец! — сказал Везувий с истинно отеческой гордостью. До этого дня Дэнни был в мужском клубе лишь однажды. Вскоре после того, как он стал работать с Альфом, один из каменщиков пригласил всех на мальчишник. Изначально планировался рейд по барам, но затем самбука полилась рекой, и кто-то предложил отправиться в «Бульвар Сансет», стрип-клуб с дурной славой. Дэнни позвонил Лиз, объяснил ситуацию (он надеялся, что она запретит ему туда соваться, но, кажется, она сочла поход мужа в стрип-клуб просто уморительно смешной идеей) и неохотно поплелся вместе со всеми. Он не горел желанием совать деньги, которых у него не было, в трусы незнакомым женщинам, но проработал на стройке всего пару недель и не хотел, чтобы его запомнили как единственного, кто рано удрал с вечеринки. Дэнни отдал свой входной билет, дававший право на один бесплатный танец, коллеге. Но тот вручил его одной из стриптизерш и указал на Дэнни, который и глазом не успел моргнуть, как у него на коленях устроилась костлявая девочка-подросток с прямыми светлыми волосами и глазами темнее, чем переулок в Уайтчепеле[14]. Ему не хотелось обижать ее просьбой слезть, да и сбросить ее он не мог — его бы отметелили клубные вышибалы, казалось, только и ждавшие, чтобы кто-нибудь нарушил запрет и прикоснулся к работнице. Пришлось пережить две минуты неловкой возни. Дэнни уставился в потолок, а девица дергалась у него на коленях, положив руки ему на плечи и устремив взгляд куда-то между ним и мрачным мужиком, следившим за ней из угла. Когда все закончилось и он робко положил чаевые — не в подставленную подвязку, а прямо ей в руки, — девушка даже не улыбнулась, а просто слезла с него и забралась на следующего клиента, которого указал мужик в углу. Эротики во всем этом было примерно столько же, сколько в поездке в «Икею». Дэнни предпочел бы «Икею», хотя вообще-то терпеть ее не мог. У стриптизерши был такой вид, будто она с большей готовностью сиганула бы с тарзанки без веревки, чем села на колени к незнакомцу. Но, наблюдая за тем, в какой восторг приводит толпу Кристаль, Дэнни не мог не заметить: ей это очень нравится. Она танцевала не для мужчин, расталкивавших друг друга локтями, чтобы бросить к ее ногам деньги, которые могли бы потратить на ипотеку или репетиторов для детей. Она танцевала для себя, и они платили ей за это. — Красиво, правда? — подмигнул Везувий. Дэнни прекрасно понял, что он имел в виду. Кристаль не просто выступала: она анализировала, сканировала лица, следила за языком тела, изучала личности, находила слабости, давила на запылившиеся от неиспользования кнопки и манипулировала людьми, сталкивая их лбами. Она могла заставить главного скупердяя в зале раскошелиться, просто уделив больше внимания его соседу. Могла отобрать последнюю десятку у бедняка и все равно заставить его почувствовать себя богачом. Могла сделать так, чтобы последний неудачник ощутил себя так, словно выиграл в лотерею, всего лишь вовремя подмигнув. А когда, увидев Дэнни, она послала ему мимолетную улыбку, даже он испытал неясное теплое трепетание внутри, которое не прекращалось до тех пор, пока она не закончила выступление и не присоединилась к нему у бара. — Ты же вроде обещал оставить меня в покое. — Кристаль жадно глотнула воды из протянутой Везувием бутылки. — Хочу показать тебе кое-что. Возможно, тебе будет интересно, — произнес Дэнни как раз тогда, когда мимо проходила Фэнни. Та бросила на него подозрительный взгляд. — И нет, Фэнни, это не то, что ты подумала. Женщина ухмыльнулась и исчезла в подсобке. — Вот. — Дэнни развернул флаер и положил его на стойку. — Что это такое? — Кристаль в замешательстве вглядывалась в листок. — Батл уличных артистов. Победитель получит десять тысяч. — Спасибо, капитан Очевидность. Я имею в виду, почему ты мне это показываешь? — Я буду участвовать, — ответил Дэнни. — Поздравляю. — И собираюсь победить. — Так держать. — С твоей помощью. — Да ну? — бросила девушка. — Это как же? Мне убить остальных конкурсантов? — Научить меня всему, что знаешь. — За месяц? — Ага. Ну, за три с половиной недели. — Ты пьян? — Кристаль повернулась к Везувию. — Он пил? Тот пожал плечами. — Я серьезно, — продолжил Дэнни. — Думаю, мы справимся. — Нет, Дэнни, не справимся. — Поделим выигрыш. Пятьдесят на пятьдесят. Ровно пополам. — Невозможно. — Возможно. Надо просто поделить на два. Это просто! — Нет же, тупица. Я другое имею в виду: нам не хватит времени. — Хорошо, а если шестьдесят на сорок? — Дэнни, дело не в деньгах, а… — Ладно, семьдесят на тридцать, и это мое последнее предложение. — Ты до сих пор должен мне сотню! — не выдержала она. — И сто фунтов сверху, естественно. — Дэнни, я бы помогла, если бы могла, правда. Но ты слишком сырой для конкурса, и тебе ни за что не подготовиться, даже если будешь заниматься двадцать четыре часа в сутки. На твоем месте я бы выкинула это из головы и сосредоточилась на простых элементах, которые я тебе показала. — Она швырнула пустую бутылку в мусорку и поправила свой ковбойский лифчик. — Мне надо работать. — Подожди! — воскликнул Дэнни, когда она повернулась уходить. — Извини, Дэнни. — Постой, просто послушай меня одну секундочку, пожалуйста! Кристаль вздохнула и жестом позволила ему продолжать. — У меня есть сын, Уилл. Ему одиннадцать. Он был в машине, когда жена разбилась, и с тех пор не произнес ни слова. Серьезно, вообще ни одного! Ему ни к чему лишние проблемы, честно. Вот почему я не говорил ему, что потерял работу, и подавно не говорил, что теперь я чертова панда! Он думает, я по-прежнему вкалываю на стройке и могу платить за квартиру, хотя на самом деле нет, и через месяц ублюдочный домовладелец нас вышвырнет, вот только сначала переломает мне все части тела, которые, по его мнению, мне дороги, — просто вот такой он ублюдок! И единственный способ избежать всего этого — победить на конкурсе. Знаю, шансов мало и затея почти безнадежная, но я должен попытаться! Если нет, то я в полной заднице. Пожалуйста, помоги мне! Я никогда никого ни о чем не просил, но тебя умоляю! Кристаль помотала головой, но не отказываясь, а словно вопрошая: «Какого маленького пушистика я убила в прошлой жизни, какую старушку обманула, чтобы заслужить такое наказание?» Она обернулась к Везувию, не пропустившему ни слова из этого разговора. — Ну? — спросила она. Везувий посмотрел на Дэнни. Тот постарался принять жалкий вид: в последнее время ему это очень хорошо удавалось. Везувий перевел взгляд на Кристаль и кивнул. — Серьезно?! — воскликнула девушка, раскинув руки, словно она статуя Кристаль-искупительницы над Рио-де-Жанейро. Везувий пожал плечами. — Не ожидала от тебя, Зуви, — вздохнула она. — Ладно. Так и быть. Помогу. Главное, чтобы ты понимал: нам не выиграть. — Правда? — Что нам не выиграть? Абсолютная. — Что ты поможешь, — уточнил Дэнни. — Сказала же. Понедельник. Восемь утра. Не опаздывай! — Спасибо! — воскликнул Дэнни. — Серьезно. Ты не представляешь, сколько это для меня значит. Ты такая… Зараза! — Ты совсем?.. — Да не ты! — выпалил он, пока Кристаль его не ударила. — Тот мужик! Дэнни указал на смертельно-бледного мужчину с худым лицом, стоявшего у Кристаль за спиной. — Он. Из-за него меня уволили! Неподалеку от сцены беседовали трое мужчин в черных костюмах. Видок у них был такой, словно они только что с похорон. Причем в роли покойника явно выступал Виктор: его бледное лицо в холодном белом луче прожектора казалось почти прозрачным.