Договорить он не успел: появился Чарли с пинтой пива для Дэнни и цветастым напитком, в котором плавал маленький бумажный зонтик, пестрая изогнутая соломинка и вишенка; край стакана украшал кусочек ананаса. Все вместе напоминало не коктейль, а скорее дешевую путевку на курорт в Испании. Редж чокнулся с Дэнни. — Обожаю хорошую пина-коладу. — Домовладелец облизал шершавым языком губы и принялся потягивать коктейль. — Мало кто знает, но секрет хорошей пина-колады — в кокосе. Не так ли, Дент? Верзила кивнул, как заправский эксперт в этой области. — Видишь ли, большинство используют кокосовое молоко, но в настоящую пина-коладу добавляют «Коко Лопес». Это такая штука из Пуэрто-Рико, тут ее сложно найти, но Чарли специально ее закупает. Вот настолько он хорош. Редж сделал еще глоток, а Дэнни тем временем пытался понять, к чему он клонит. — Напоминает о днях моей молодости, — сказал Редж с легкой ностальгией. — О том, как я сидел на солнышке у воды, пялился на девчонок. — В Пуэрто-Рико? — удивился Дэнни. Он думал, Редж никогда не уезжал дальше пригорода, не говоря уже про Сан-Хуан. — В Брайтоне, Дэн. Не тормози. — В Брайтоне. Точно. — Хотя тогда там было похоже на Пуэрто-Рико, если тусоваться в правильной компании. Редж взял ананас и шумно обсосал мякоть. — Я тебе рассказывал, почему хожу на костылях, Дэниэл? — спросил он. — Нет, Редж. — Дэнни прикрыл руками колени, опасаясь, что Редж продемонстрирует прямо на нем. — Все из-за надувного за́мка. Дэнни кивнул, но через мгновение нахмурился. — Ты упал с батута? В виде замка? — уточнил он. — Нет, тупица. Не упал. Я был хозяином надувного замка. — Да. Извини. Я подумал… — Он назывался Буги-Замок. Знаю, дурацкое название, но на дворе были семидесятые. Вся эта модная музыка, буги-вуги. Короче, рядом с пляжем была площадь со всей этой ярмарочной ерундой. Ну, знаешь, когда сбиваешь кокосовые орехи, катаешься на машинках, лопаешь сахарную вату и всякое такое. Сейчас все это дело снесли, но тогда место пользовалось популярностью. Редж вытащил из коктейля зонтик и облизнул ножку, а потом принялся ковыряться ею во рту, как зубочисткой. — Ярмарка принадлежала Гарри Макгуайру. Тот еще был подлец. Огромный цыган — ну, знаешь такой типаж: золотые зубы, все пальцы в перстнях. Хотя, если подумать, прямо как у меня. — Он вытянул руки, демонстрируя безвкусную коллекцию колец, печаток и тому подобного. На одном из украшений были выбиты инициалы Гарри Макгуайра. Дэнни притворился, будто с восхищением рассматривает все это неправедно нажитое богатство. — Я снял у старины Гарри участок: чудесное местечко между машинками и каруселью. Оно находилось прямо у входа, и все посетители проходили мимо по пути на ярмарку или обратно. Хорошая новость для меня и плохая — для родителей, ибо нет в мире ребенка, который мог бы проследовать мимо батута, не захотев на нем поскакать. Аренда влетела мне в копеечку, но уже в первый месяц я зашибал столько, что мог бы заплатить за год вперед, если бы повел себя умнее. Правда, я в свои двадцать любил повеселиться, а денег у меня было больше, чем мозгов, и я поступил так же, как и любой молодой балбес на моем месте: пошел и все спустил. Послушай, Дэн: июнь 74-го был улетным. Никогда у меня такого не случалось, ни до, ни после. Редж помешал коктейль соломинкой и улыбнулся напитку, словно поднял со дна давно забытые воспоминания. — Конечно, знай я, что вот-вот наступит самое паршивое лето от начала времен, отложил бы немного на черный день — точнее, как выяснилось, на черный сезон. Газетчики окрестили эту заразу «Диким дрезденским дождем». Черт знает, почему дрезденским. Думаю, им просто хотелось свалить все на Германию. Тогда еще было модно ненавидеть фрицев. Даже немецкую овчарку нельзя было назвать немецкой, чтобы тебя не заподозрили в симпатиях к нацистам. Приходилось говорить «эльзасская», как будто симпатизировать французам — лучше. Короче, в июне стояла страшная жара, но потом наступил июль — и полило как из ведра. Ну, пока рано волноваться, подумал я, постепенно тучи разойдутся. Но вот уже наступил август, а чертов ливень и не думал утихать. Затем внезапно наступил сентябрь, и угадай что? — Все еще лило? — предположил Дэнни. — Все еще лило. Перестало, только когда осень была уже в самом разгаре, а я — в долгах по самые яйца. Видишь ли, другим аттракционам непогода не мешала: у одних крыша, у других — брезент, а вот мой замок с открытым верхом быстро превратился в бассейн, вроде таких, где обычно ловят резиновых уточек — вот только утки там плавали настоящие. Шли дни — ни одного клиента. Ну, кроме того паренька, Рикки. Странный был пацан: кусался, как бешеная макака. Однажды я застукал его, когда он пытался прогрызть в батуте дырку. Пришлось лупить парня по голове его же ботинком, пока не отцепился. Домовладелец выловил из стакана вишенку и бросил в рот. Дэнни поморщился, услышав хруст, но Редж просто разгрыз ядро, как крокодил — кость. Мо как-то рассказывал, что в вишневых косточках содержится вещество, которое в организме человека превращается в цианистый калий, но Дэнни решил не говорить об этом Реджу. — Пардон, на чем я остановился? — прищурился тот. — Мальчик — бешеная макака, — подсказал Дэнни. — Нет, до этого. Ах да! Каждую неделю Гарри приходил за арендной платой, и я отдавал ему все, что мог наскрести, обещая рассчитаться полностью через семь дней. Но мне никогда не удавалось накопить всю сумму, а проценты капали, и это ничуть не облегчало мне жизнь. Долг рос как снежный ком. Клиент не шел, и я терял деньги; я не платил, и Гарри лишался прибыли. Ни он, ни я — да даже чертовы немцы не были виноваты. Простое невезение. Вот так паршиво все сложилось. К тому же мы не подписывали договор, и я не удивился, когда Гарри решил выкинуть меня с ярмарки. Не удивился и тогда, когда он вознамерился присвоить замок в счет долга. Он стоил как минимум втрое дороже, но я уже на все махнул рукой; просто хотел покончить с этим и сказал себе: пусть забирает. Однако одно меня удивило — хотя с чего бы, если подумать: Гарри решил, что мой батут не стоит даже половины суммы, которую я за него отдал, а значит, я все еще должен ему адову прорву денег — а их у меня не было. И он это знал. Вот почему он так поступил: в мире было всего одно занятие, которое Гарри любил больше, чем грести наличные лопатой, — ломать кости. Дэн, смотрел «Мизери»[9]? Дэнни кивнул. — Вот было примерно как там, только вместо Кэти Бейтс — Гарри, а вместо кровати — бильярдный стол[10]. Четверо сыновей Гарри держали меня, еще семеро смотрели. Не знаю, где находились остальные трое. Гарри взял кувалду — такими обычно забивали колышки для палаток — и размахивал ею, пока мои ноги не повисли, как два пакета с ломаным печеньем. Только тогда он сказал, что мы в расчете. Редж принялся тянуть коктейль через соломинку, пока на дне стакана не забулькало. — Этот старый урод преподал мне ценный урок. Болезненный, заметь, но ценный. Иногда — неважно, нравится тебе это или нет, — приходится платить, даже если ты не сделал ничего плохого. Просто порой происходят вещи, которые ты не можешь контролировать: например, все лето идет дождь, хотя и не должен бы; это неправильно и нечестно, но все равно приходится платить. Понимаешь, к чему я? — Да, Редж. — Дэнни вытер вспотевшие ладони об штаны. — Молодец, — кивнул Редж. — Знал, что ты поймешь. Дент? Мистер Дент передал Реджу костыли и помог подняться. — Оставляю тебя наедине с пивом, — бросил домовладелец, направляясь к выходу. — Не забудь дать Чарли на чай, когда будешь расплачиваться. Глава 14 Старушка с сумкой-тележкой в шотландскую клетку и в тапочках с рюшами наблюдала, как Дэнни пытается заставить себя танцевать для единственного зрителя. У ее ног лежал плешивый черный шнауцер, который не моргал так долго, что Дэнни начал волноваться, не умер ли тот (возможно, от шока, вызванного его выступлением). Когда песня кончилась, он поклонился и стал ждать реакции: в идеале такой, когда старушка дает ему денег. Но ни она, ни собака даже не пошевелились. Дэнни смущенно стоял перед ними, будто пукнул в полном народу лифте, а проехать нужно еще десять этажей. Дэнни надеялся — неловкость подтолкнет старушку к действиям, но, кажется, ее все устраивало. Он сконфузился еще больше и просто продолжил танцевать. Это длилось уже сорок пять минут. Прошел почти час, прежде чем старушка раскрыла сумочку, достала кошелек, вытащила две шоколадные конфеты и грязную немецкую марку — и бросила все это Дэнни в контейнер. Тот поблагодарил ее и проводил взглядом. Старушка медленно брела через парк, волоча за собой тележку и, кажется, даже не заметив отсутствие своей собаки, оставшейся лежать там, где ее бросили. Только когда Дэнни потыкал ее ногой, псина лениво восстала из мертвых и поковыляла следом за хозяйкой. Дэнни развернул конфету и сунул в рот. Кладя фантик в карман, он нащупал там какой-то предмет и вытащил одну из салфеток, которые ему дала Кристаль. Запихнув ее обратно в карман, он потряс контейнер со своей скудной дневной выручкой. Уже не первый раз за неделю Дэнни поймал себя на мысли, что серьезно сомневается в своих решениях. Даже не первый раз за день. Он и до этого избегал своего отражения в зеркале, но теперь, когда видел там потерявшую надежду панду, стало только хуже. Он купил этот костюм только затем, чтобы легко и быстро разжиться деньгами, но за три недели не скопил почти ничего в счет долга Реджу. И не научился танцевать. Наверное, у него было помрачение рассудка, когда он счел эту идею удачной. А теперь все прошло, и Дэнни смотрел на вещи предельно трезво. — Смешно, — пробормотал он, уставившись на горсть монет в контейнере. Вздохнув, он взглянул на часы. Приближался вечер, и парк пустел. Уличные артисты собирали вещи после очередного весьма неплохого дня. Человек-оркестр забыл снять цимбалы с колен, будто подтверждая подозрения Дэнни, что он не плохой музыкант, а просто глухой; живая статуя чуть ли не бежала прочь из парка, словно пытаясь наверстать время, которое неподвижно простояла в роли; Эль-Магнифико ухмылялся, пересчитывая оскорбительно толстую пачку денег. Дэнни очень захотелось, чтобы внезапный порыв ветра вырвал купюры из рук фокусника и унес прямо под работавшую неподалеку газонокосилку. Тут подошел Тим: за спиной гитара, Милтон растянулся на плечах, как меховой воротник. — Как поживает танцующая панда? — Сам посмотри. — Дэнни кивнул на контейнер. — Ой, — удивился Тим, заглянув внутрь. — Это что, шоколадная конфета? — Ага. Если бы можно было расплачиваться конфетами, пивными крышками, пуговицами и камнями, я бы в момент разделался с долгом. — Меняю на «Фрутеллу». — Какого цвета? — уточнил Дэнни. Тим покопался в кармане. — Красная, — ответил он, осмотрев конфету. — Идет. — Обожаю шоколадные. — Тим развернул фантик и сунул конфету в рот. — Они напоминают мне о бабушке. У нее вечно было полно шоколадок. — Ну а мне они напоминают о том, что все это — глупая затея. — Эй! Мне потребовалось несколько недель, чтобы заработать первую шоколадку. Не расстраивайся, ты растешь над собой. — Слишком медленно. — Дэнни закрыл контейнер и убрал его в сумку. — Кстати, сколько ты уже этим занимаешься? — Четыре года. Приходил сюда практиковаться, когда соседи по общаге уставали от шума. Я вовсе не собирался зарабатывать этим на жизнь, но, с другой стороны, я и кота не планировал заводить. — Похоже, из вас вышла отличная команда, — заметил Дэнни, кивая на кота. — Команда? — рассмеялся Тим. — Никакая это не команда. Он давно взял меня в заложники. Однажды я нашел его спящим в моем чехле, и с тех пор он не отстает. — Что ты изучал в универе? Музыку? — Финансы. Дэнни расхохотался. — Серьезно?