Джаннер со стыдом вспомнил, что даже не спросил, как Нургабог получила рану. – Простите, – смутился он. – Так что же произошло? – У твоего брата, конечно, ловкие руки, и он проворней любого береговика, но и старина Клакстон не лыком шит. Он быстро прознал, что Кальмар Ветрокрыл вернулся на берег. Ловкие руки ещё не делают человека неуязвимым, так ведь? Гнев Джаннера немного остыл, и он почувствовал страх за брата: – Что случилось? – Чёрная Карета, парень. – При чём тут Чёрная Карета? – Клыки приезжают раз в неделю – такой уговор заключил с ними Клакстон. Он хотел, чтобы береговики Восточной излучины правили не только маленьким отрезком реки. Ему не нравились здешние порядки. Ты, наверное, этого не знаешь, но у Клыков строгий приказ собирать отовсюду детей, поэтому ребятишек найти теперь всё сложнее и сложнее. Клыки позволяют нам носить оружие и терпят нас – если мы каждую неделю поставляем им новых ребят для Чёрной Кареты. – А при чём тут Кальмар? – Он сидит в клетке и ждёт Чёрной Кареты. Кальмар думал, что на Восточной излучине его примут как давно утраченного сына. Но я же сказала – на берегу никому нельзя доверять. Как только твой брат явился на Восточную излучину, Клакстон избил его до полусмерти и отобрал пону. – Быть того не может! – ахнул Джаннер. – Может. Старая Нургабог пыталась вмешаться. Я не хотела, чтобы внучок моего старинного дружка угодил в Чёрную Карету. Но Клакстон совсем спятил. Он пырнул меня в живот и спихнул в реку. Родную-то мать! – Нургабог закрыла лицо руками. Джаннер знал, что береговики злодеи – но такого ужаса он даже не представлял. И Тинк хотел к ним присоединиться! Джаннера замутило. – Я, конечно, выбралась, – шмыгнув носом, продолжала Нургабог. – Я прослышала, что Подо прячется здесь, и пошла сюда как могла быстро. Но опоздала. Они уже ушли. А твоего брата увезут сегодня вечером, когда приедет Чёрная Карета. Джаннер растерялся. – Так вот, – сказала Нургабог, – теперь ты понимаешь, какой нелёгкий у меня был выбор. Если бы я смолчала, ты бы пробрался за Барьер и, быть может, отыскал родных. Но теперь, раз я сказала тебе, что Кальмар сидит в клетке, ты поступишь как положено хорошему брату. Ты пойдёшь к нему на помощь. И тебя схватят, и вас обоих увезут, – она вздохнула. – Я обрекла на заточение в темницах Трога не одного, а двух мальчиков. Конечно, никто не мешает тебе забыть мои слова, бежать в Ледяные прерии и препоручить судьбу Кальмара Создателю. Ты ведь, кажется, именно так и собирался поступить. Джаннер стоял у подножия лестницы, низко опустив голову. Он не может бросить брата. – Спасибо, Нургабог, – сказал он. – Я рад, что вы всё мне рассказали. – Значит, ты пойдёшь спасать брата? – Да. У меня нет выбора. Я Хранитель трона. – Тогда тебе пригодится вот это. Нургабог отодвинула ещё одну потайную задвижку, и открылась маленькая квадратная дверца. Джаннер ахнул. Внутри лежали два кожаных мешка – те самые, которые Ния сшила для него и для Тинка, а ещё мечи и луки. – Подо оставил их для вас. Он верил, что вы рано или поздно сюда придёте. Только вяленого мяса больше нет. Я его съела. Прости, – старуха беззубо улыбнулась. В своём мешке Джаннер нашёл свёрнутый листок, на котором рукой матери было написано его имя. Он сел на пол и развернул письмо, не обращая внимания на грустный взгляд старой Нургабог. «Мой милый Джаннер, в жизни мне не раз приходилось принимать трудные решения. Я решила выйти за твоего отца, хоть мне и пришлось покинуть Зелёные лощины и почти всех своих родных. Я решила расстаться с твоим отцом, когда замок горел. Решила скрыть от тебя, твоего брата и сестры тайну вашего происхождения. А теперь, кажется, я должна принять самое сложное решение. Мы не можем оставаться здесь вечно. Клыки рыщут вокруг, а береговики – бесчестные люди. Они болтают и сплетничают, распространяя новости о нашем бегстве отсюда и до краёв ведомого мира. Клыки рано или поздно обнаружат укрытие. Хоть это и мучительно, но мы должны оставить вас. Твой дедушка уверил меня, что вы с Тинком смышлёнее большинства взрослых мужчин и обязательно выберетесь. Я плакала так, что мои слёзы промочили землю, и спорила с ним, но в конце концов уступила. Нужно спасти вашу сестру. Мы должны двигаться дальше. Моя рука дрожит, когда я пишу это – так велик страх за вас. Храни брата. Береги себя. Не сбивайтесь с дороги. Знайте, что в Ледяных прериях для вас горит огонь. Да хранит вас Создатель. С любовью. Мама». Джаннер шмыгнул носом и вытер глаза. Внизу страницы куда менее изящным почерком была приписка от Подо: «Парень, держись подальше от больших дорог. Пробирайтесь за Барьер, потом через горы. Один старый береговик сказал мне, что Каменные горы к западу не так опасны, но это только кажется. Единственный путь лежит на восток. Найдите тропу, которая обходит справа самую высокую вершину. Она называется Мог-Бальгрик – Оскар говорит, это значит «ведьмин нос». Когда минуете Мог-Бальгрик, начнётся спуск в Ледяные прерии. А потом – сами знаете. Берегитесь бомнублей, остроястребов и пропастей. Хорошая новость: Клыков вы не встретите. Береги братишку, он в тебе нуждается. Подо». Ещё ниже Джаннер увидел строки, написанные аккуратным красивым почерком: «Джаннер, твоя книга у меня. Я буду хранить её до твоего возвращения. Как выразился Бронвин Среброног: “Надеюсь, ты не против”. Оскар Н. Ритип, Ценитель Всего Красивого, Странного и/или Вкусного». Джаннер забросил мешки за плечо и обнял Нургабог (задержав дыхание). Она ущипнула мальчика за щёку и объяснила, как открыть клетку. И Джаннер, поднявшись по лестнице, отправился спасать Верховного короля Анниеры. 48 Клетки Едва выйдя из дома, Джаннер заметил Клыков. Один отряд шагал на запад вниз по склону, ведущему в Дагтаун; издалека, с восточной оконечности берега приближался второй. Джаннер нырнул обратно в дом и выглянул в окно. Ветер переменился, и мальчик уловил запах дыма вперемешку с вонью рыбы и Клыков. Он увидел, что дома вдоль Блапа горят. А значит, Клыки вот-вот должны поджечь дом, где он прятался. Джаннер сразу подумал о Нургабог. Но даже если дом сгорит дотла, тайник под слоем земли и пепла останется укрытым. Мальчик не сомневался, что Нургабог сумеет выбраться по потайному ходу. Но как ему добраться до Восточной излучины при свете дня? Это непросто, даже если бы Клыки его не разыскивали. Мальчик сделал глубокий вдох. Ничего не оставалось – только бежать и держаться подальше от дороги. Джаннер перескочил через забор за домом, прошлёпал по грязи мимо свиного загона и побежал через бугристое поле, за которым стояла купа деревьев. Мешки подскакивали и гремели на каждой выбоине, напоминая ему о Тинке. Джаннер укрылся в зарослях, отдышался и выглянул, чтобы найти следующее укрытие. Он заметил густой кустарник на дальнем краю соседнего пастбища и бросился туда. Так он и продвигался на восток, прячась в разрушенных сараях, перебегая поля, переходя вброд мелкие, заросшие водорослями речушки, взбираясь на холмы, с головы до ног покрытый ссадинами от колючих веток. Джаннер не позволял себе думать о Саре Кобблер, о Нургабог, даже о собственной судьбе. Он думал только о сидящем в клетке Тинке. В том видении братишка был напуган, одинок и беспомощен. Джаннеру по-прежнему хотелось схватить Тинка за плечи и вколотить в него немного здравого смысла, но это можно сделать и потом, в безопасном месте. Вскоре Джаннер начал замечать признаки присутствия береговиков. От маленького костра, неподалёку от кустов, где притаился мальчик, поднимался дымок. Джаннер полз по зарослям, пока не убедился, что всё спокойно; затем он двинулся дальше, надеясь, что и с другими кланами удастся разминуться так же легко. Через пару часов после того как солнце начало клониться к закату, Джаннер остановился отдохнуть. Фляга с водой опустела. Прислонившись к увитым плющом камням старого пересохшего колодца, он съел последние семь орехов, которые нашёл в кармане, и, порывшись в обоих мешках, убедился, что припасам пришёл конец. Джаннер заглянул в колодец, как будто у него на глазах из земли могла выступить чистая вода. В последний раз он сытно поел пять дней назад – если суп можно считать сытной едой, а съеденное в гробу яблоко, возможно, было самое вкусное в его жизни. Несмотря на жару, тревогу и неотступный голод, Джаннер улыбнулся, вспомнив, как взбесились Надзиратель и Мобрик – ведь, должно быть, впервые кто-то улизнул с фабрики. И тут же мальчик погрустнел, представив синие глаза Сары Кобблер, сияющие на перепачканном сажей лице. Джаннер встал и вздохнул. Некогда рассиживаться тут и думать о еде и об оставшихся позади друзьях. Особенно теперь, когда Тинку грозит опасность. Когда Подо вёл их от Восточной излучины к Дагтауну, путешествие заняло целый день. Однако по сравнению с Джаннером они еле-еле ползли. Даже несмотря на то, что теперь ему пришлось осторожно пробираться мимо пяти стоянок береговиков, он тем не менее двигался быстро. Джаннер не сомневался, что вскоре достигнет Восточной излучины, хотя он понятия не имел, что делать, когда окажется на месте. То, что он так удачно разминулся с береговиками, вселяло надежду. Если ты мал и одинок, в этом есть свои плюсы. И минусы тоже. Например, когда подул северный ветер, принеся с собой леденящий душу вой рогатой гончей, Джаннер страшно пожалел, что рядом нет могучего решительного Подо. Когда желудок стал жаловаться на голод, мальчик затосковал по уютному старому дому, где пахло маминым рагу, а когда над головой пролетела горлоласточка, уселась на ветку и запела, Джаннер подумал о Лили и о музыке, которая витала вокруг неё, как весенняя пыльца в солнечном луче. Ему так не хотелось быть маленьким и одиноким. В сумерках Джаннер поднялся на холм, с которого открывался вид на великую реку, сел на обомшелый валун, уперев подбородок в колени и ощущая последнее дыхание дня. Река здесь сужалась, её блестящую поверхность испещряли водовороты и мелкая рябь от незримых подводных течений. На другом берегу до самого горизонта, идя под уклон к югу, тянулся лес. Где-то там лежит дорога, которая вела на восток, к Глибвуду, и на запад, к Торборо. Вдоль берега, на котором сидел Джаннер, тоже тянулась дорога – та самая, по которой они шли все вместе, когда покинули Восточную излучину. На востоке темнел Глибвудский лес, древний и дикий, похожий на ненасытное чудовище, разинувшее пасть, чтобы проглотить великую реку Блап. Он почти дошёл. Лагерь береговиков лежал там, где река, дорога и лес соединялись. Джаннер снова посмотрел на запад. Золотое сияние погасло. Глубокая синева потянулась с востока, чтобы заглушить солнце и пробудить звёзды. Где-то неподалёку, если Нургабог сказала правду, сидит в клетке Тинк. Где-то севернее катит Чёрная Карета, приближаясь с каждой минутой, и над ней кружатся жестокие вороны. Джаннер представил её себе как тёмную тучу, ползущую на юг вдоль кромки леса. Нужно освободить Тинка до приезда Кареты. Когда он доберётся до поселения береговиков, наступит ночь, и под покровом тьмы он снова порадуется, что мал и одинок. Джаннер полз так тихо, так аккуратно переставляя руки и ноги, так медленно и осторожно дыша, что когда он случайно столкнулся нос к носу с кроликом, тот не убежал. Кролик несколько мгновений смотрел на него, шевеля усами, а потом неспешно поскакал прочь, как если бы встретил не мальчика, а своего сородича. Справа, на расстоянии броска камня, возле пылающего костра он увидел береговиков. Они смеялись, плевали в огонь и ссорились из-за мяса, которое, шипя, жарилось на вертеле. Пустой желудок Джаннера требовал пищи, но мальчик не обращал на него внимания. Он искал клетку, в которой сидит Тинк.