Кончиками пальцев он коснулся жёлоба – и тот же голос послышался совсем рядом: – Не убегай, мальчик. Мы тебя поймаем. Джаннер прыгнул и, ухватившись за жёлоб обеими руками, оттолкнулся от окна. Его ноги зацарапали по стене, пытаясь найти опору. Мыском башмака он нащупал выбоину. Повиснув на одной руке, не обращая внимания на боль в мышцах и на доносившиеся из переулка крики, пальцы другой Джаннер запустил в щель между кирпичами. Из окна, где он только что стоял, высунулись руки и схватили воздух; показались лица, которые гримасничали и кривились не хуже морд Клыков. – Иди сюда, мальчик! – шипели преследователи. Осторожно, кирпич за кирпичом, Джаннер подтягивался всё выше, пока край крыши не оказался прямо у него над головой. Он нашёл надёжную опору подальше от окна, чтобы на мгновение перевести дух. Переулок внизу напоминал сплошную массу злобных грязных лиц; в окне тоже теснились перекошенные физиономии, словно дом отрастил руки и головы. Джаннер с удивлением понял, что ему жаль этих бедолаг. Что довело их до такой жизни? Он стиснул зубы, уцепился за край крыши и повис. Толпа внизу ахнула и алчно забормотала. Джаннер понимал, что, если он упадёт, она его подхватит, и находил в этом какое-то странное утешение. Скорее всего, здешние обитатели утащат его и изжарят живьём, но всё лучше, чем разбиться о булыжники, как картупелина. Джаннер забросил ногу на край крыши, подтянулся и, тяжело дыша, перекатился на спину. Он мог бы пролежать там несколько часов, однако время поджимало. Жёлоб заскрипел; кто-то полез вслед за Джаннером. Мальчик пробежал по шатающейся дранке до конька крыши, перескочил через стену, которая перегораживала улицу, и прыгнул на противоположную крышу. И вдруг что-то изменилось. Он не поручился бы, что ему не показалось, но как будто стало прохладнее. Крики толпы по ту сторону стены зазвучали глуше. Джаннеру страшно хотелось отдохнуть, но он заставил себя встать. Нужно оставить этот ужас как можно дальше позади. Он подобрался к краю и посмотрел вниз. Ещё один проулок, заваленный мусором, но дома здесь стояли так близко друг к другу, что можно без особого труда перепрыгнуть с крыши на крышу. Не давая себе времени испугаться, мальчик разбежался и оттолкнулся от края. Приземлившись на противоположную крышу, он улыбнулся – а потом преодолел очередной проулок. Джаннер прыгал с крыши на крышу, проворно, как белка, торжествующе улыбаясь после каждого прыжка и жалея, что Тинк его не видит. Впрочем, как только он подумал о Тинке, улыбка с его лица исчезла. Если бы Тинка схватили эти сумасшедшие оборванцы, несомненно в Пахотном переулке царило бы некоторое оживление, но Джаннеру он предстал мертвенно тихим. Так куда же делся Тинк? Наконец Джаннер остановился. Солнце стояло высоко, было жарко, и сильно пахло рыбой. Джаннер заблудился, но знал, что река недалеко – чтобы её найти, нужно всего лишь идти под гору, в сторону от стены, отделяющей его от Пахотного переулка. Но сначала – спуститься с крыши. Джаннер не видел поблизости ни люка, ни чердачного окна, ни лестницы. Стены окрестных домов были гладкими – ни выбоин, ни трещин. Он заметил водосточный жёлоб, спускающийся в проулок. На вид достаточно прочный, чтобы выдержать вес двенадцатилетнего мальчика. Нужно просто ухватиться за него и сползти вниз, но теперь, когда за ним не гнались оборванные безумцы, Джаннеру никак не удавалось набраться смелости. Он сел, свесив ноги с крыши и представляя, как он протянет руку, схватится за жёлоб и слезет. Но ему недоставало сил. На улице послышался гомон. Джаннер осторожно обошёл крышу, лёг на живот и посмотрел вниз. Это место не так уж сильно отличалось от Пахотного переулка – по сторонам дороги стояли такие же старые двухэтажные кирпичные дома, но окна были целыми, тротуары относительно чистыми, и по ним ходили обычные люди, толкали тачки, разговаривали. Улица выглядела вполне прилично. А потом мальчик увидел причину шума. Перед домом на противоположной стороне улицы на страже стоял Клык. Он злобно скалился на прохожих, которые, опустив головы, спешно проходили мимо. Другой Клык барабанил в дверь. – Открывайте! – рычал он. Никто не отвечал, поэтому Клык вышиб дверь пинком, и оба вошли в дом. Дагтаунцы проходили мимо, словно не видели ничего необычного. Прямо под Джаннером разговаривали несколько человек. – Что за шум? – спросил кто-то. – Похоже, Пламенеющий меч опять объявился. Говорят, его видели вчера ночью. – Я тоже слышала, – подтвердил женский голос. – А ещё говорят, Клыки разыскивают какую-то семью. – Ага. Мигг Ландерс сказал мне вчера, что они бежали с Анниеры. – С Анниеры? Во врёт-то! – Ну, за что купил, за то продаю. – Кстати, а где старина Мигг? Я его сегодня не видал. – И я. – Поскорей бы они нашли кого им надо. Нам тут и без Пламенеющего меча забот хватает. – И без Анниеры. – Во врёт-то. – За что купил, за то и продаю. – О-о, вот они, – сказала женщина. Клыки вышли из дома, поднялись на следующее крыльцо и снова принялись стучать в дверь. Джаннер отполз от края. Нужно выбраться из Дагтауна. Нужно вернуться в убежище. Он взмолился о том, чтобы Тинк благополучно добрался до норы. Водосточный жёлоб. Только так. Вздохнув, Джаннер осторожно подошёл к краю крыши, схватился за жёлоб и змеёй соскользнул вниз, не успев испугаться. Прищурившись, он взглянул на крышу и похвалил себя. И тут что-то нависло над ним, заслонив солнце. Там, где оно только что было, виднелись очертания чьей-то головы и плеч. Джаннер услышал сухой смешок, похожий на треск огня. Одним ловким движением фигура подскочила к жёлобу, соскользнула вниз и приземлилась, сбив Джаннера с ног. – Мы поймали тебя, мальчик, – произнёс человек, похожий на скелет, и длинные грязные пальцы железной хваткой впились в плечи Джаннера. Джаннер был слишком напуган, чтобы кричать – да и в любом случае на крик сбежались бы Клыки. Так или иначе, он попался. Что лучше – угодить в руки безумного старого нищего или в лапы Клыков? Мужчина свистнул, и из-за стены бросили верёвку. Не успел Джаннер и глазом моргнуть, как его обвязали верёвкой поперёк туловища и потащили наверх. Нищий вновь вскарабкался по жёлобу, залез на крышу и исчез. А Джаннера продолжали тянуть наверх; смертельно уставший от беготни, мальчик даже испытал странное облегчение оттого, что наконец его поймали. В считаные мгновения он оказался наверху стены; множество ужасных грязных рук вцепились в него и перетащили на другую сторону. …Джаннер лежал на спине, крепко зажмурившись. Хриплое дыхание и шёпот десятков людей так напугали его, что он не сразу приоткрыл глаза. Вокруг стояли ноги, густо, как стволы в лесу – правда, вместо корней они заканчивались длинными жёлтыми ногтями, загибающимися вверх и вниз словно чудовищные костяные ленты. – Чего вы хотите? – спросил Джаннер. При звуках его голоса толпа ахнула и злорадно захихикала. – Хочу вернуть своё, – сказала какая-то женщина. – Правильно, Гура следующая, – подтвердил кто-то. – Вот повезло, – забормотали остальные. И оборванцы, и нищие, подхватив Джаннера, куда-то его понесли. 36 Странный договор Джаннера несли над головами; он походил на пробку, болтающуюся на поверхности реки. Мужчины и женщины в основном молчали – не считая отдельных всхлипов. Руки у Джаннера по-прежнему были примотаны к туловищу; он лежал неподвижно, убаюканный мерной качкой. Его отнесли обратно в Пахотный переулок, втащили в старый дом и осторожно – к удивлению мальчика – положили на пол. Женщина по имени Гура шагнула вперёд и ткнула пленника в грудь: – Не дёргайся, парень. Мы найдём тебя, куда бы ты ни делся. От нас ещё никто не сбегал. – Она понизила голос. – Когда стемнеет, я верну себе своё. Вот увидишь. Она захихикала, захлопала в ладоши, как маленькая девочка, и стала прыгать с ноги на ногу. Остальные тоже начали завывать и приплясывать. Джаннер закрыл глаза и решил ни на что не обращать внимания. Вскоре большинство людей вышли из комнаты. Гура и ещё шестеро остались. Они сидели на корточках у стены и покачивались, глядя на Джаннера, как голодные псы. Джаннер подумал о своих родных. Если бы они не отстали от Подо, то уже вернулись бы в убежище, целые и невредимые. Подо выкручивался и не из таких передряг. Но Тинк! Джаннер понятия не имел, где братишка. Глаза слипались. Гура напевала мелодию, которая, наверное, когда-то была колыбельной. Как бы ужасно она теперь ни звучала, однообразный мотив сделал своё дело – Джаннер заснул. Когда он проснулся, было уже темно. Комнату освещал одинокий фонарь. Гура по-прежнему сидела в углу и злобно смотрела на Джаннера, совсем как в ту минуту, когда он задремал. – Уже скоро, мальчик, – сказала она, поднимаясь. – И что тогда будет, госпожа? Гура так расхохоталась, что опрокинулась на спину и стала кататься, дрыгая ногами в воздухе: – Госпожа! Он назвал меня госпожой!