А вот узнать, работает ли амулет я не смогу. Без внешнего наблюдателя. Или без зеркала в рост человека. Да что в рост, хотя бы маленького зеркальца! Черт! Судя по ее словам — она лежала где-то там, в воздуховоде и подглядывала, подслушивала! То есть — она видела все, что происходило здесь, в комнате! И я при ней справлял нужду? Ох, зараза! Мне вдруг стало стыдно, будто это я виноват в том, что заставил девицу смотреть на себя в интересной позе. Так сказать — на горшке. Черт возьми, я же не просил ее влезать в воздуховод, не заставлял смотреть на себя, красивого такого! Так какого черта я так переживаю? Плюнув на все, постарался отбросить лишние мысли и сосредоточился на амулете. Пусть я и не увижу себя в зеркале, но попробовать-то я могу! Взял в руку амулет, сосредоточился… ап! По телу прошла горячая волна. Будто горячий степной ветер вмиг осушил мою кожу. Есть! Заработало! Я представил себе старика, которого видел в трактире — лет семидесяти, седой, небольшого роста — он аккуратно ел, подбирая со дна чашки гущину от похлебки. Зубов у него почти не было, нос чуть на бок, будто его когда-то сломали и не поставили на место. Руки худые, узловатые, в старческих пигментных пятнах. Уж под такой-то маской меня никто не узнает! И никто, что характерно, не будет опасаться. Чего можно ожидать от дряхлого старика? Уж точно — не агрессии, если не считать агрессией удар клюкой по спине. Открыл глаза и медленно поднес к ним мои руки. Всмотрелся… есть! Получилось! Не знаю, как лицо, похоже ли оно на лицо старика, но руки точно — старческие! И это притом, что ощупывая их, я ощущаю обычную, молодую — мою кожу. Посмотрел на живот, на ноги. Я все еще сидел голым, почему-то и в голову не пришло одеться, после того, что сделал с девушкой. Так и лежал — перепачканный и голый, как младенец. От кого теперь прикрываться? От той, что только что стонала в моих руках? Идти не хотелось, но я все-таки встал, и потащился в душ. Отмыться надо — хотя бы и физически. Встал под струю, вспомнил — стащил с себя амулет-маску. Вряд ли он портится под струей душа, но… пусть лучше полежит где-нибудь в другом месте. Маска тут же слетела — амулет должен касаться кожи. Спрятал амулет под матрас — так будет надежней. Мало ли… Вдруг я усну, в комнату прокрадется кто-то чужой и сопрет амулет! И что тогда делать? Снова просить хозяина дома дать мне турмалин и снадобья? Да ну его к черту… Нет, я с ним и в самом деле расплачу́сь, если представится такая возможность. Но если не представится — переживать особо не буду. К черту! Своя рубашка ближе к телу. Помывшись как следует, вытерся, подошел к приготовленным мне рубахе и штанам, лежащим на скамье у кровати, оделся. Не хотелось спать голышом. Не люблю я этого. Тем более, что почему-то напрягали темные пятна на простыне. Может потому, что напоминали, какой я придурок? Не сумевший отличить дочь хозяина дома от шлюхи и девственницу от профессионалки! Осел. Растянулся на постели, и замер, глядя в потолок. Устал. Невероятно устал! Все-таки сил у меня еще маловато. И кстати — не пора ли подкрепиться? Еда-то есть! А желудок пустой! Заставил себя встать и через минуту уже давился кусками мяса и лепешкой. Сам удивился — сколько в меня влезло! Набил желудок, как прожорливая свинья! Но хорошо. Теперь — стало хорошо. И черные мысли куда-то сбежали… Ну да, так получилось с дочкой Шамаза! И что теперь? Это же случайность! Конечно, забирать с собой я ее не собираюсь, я же не идиот! Все ей объясню, расскажу, и она поймет. Ну вот что она будет делать в ином мире — без знания языка, без профессии, без каких-либо умений? В шестнадцать лет девушки в нашем мире уже знают, кем они будут, знают, чего хотят. А она? Хмм… впрочем — она сразу же объяснила, чего хочет. Замуж! За меня! Очуметь… просто очуметь! Улегся на постель, с настоятельной мечтой не вставать с кровати до самого утра. Надо все-таки поспать. Да, я могу очень долго не спать без всякого вреда для себя, но это стоит больших трат энергии. Нет, лучше уж подремать и переварить съеденное. И я уснул. Удар. Боль. И смех — глумливый, радостный. И отчаянье — жгучее, нестерпимое! Слезы. Текут по щекам, горячие, горькие. Из глотки рвется ругань! Но вместо членораздельных слов — только клекот и брызги слюны. Он теперь не умеет говорить. Нечем ему говорить! Язык вырвали раскаленными щипцами. Теперь никогда уже не будет есть жареного мяса… вкус! Впрочем — сейчас он съел бы что угодно. Все съедобное, что сумеет затолкать в обезображенный рот. Если только снова не отберут. Гады! Ну какие гады! За что?! Это же его монеты! Это его еда! Он же умрет без еды и питья! А может так лучше? Может, перестать есть и пить и умереть? Лечь где-нибудь под забором и тихо-мирно помереть! И закончатся мучения! Все закончится! Зачем он живет?! Ну — зачем?! Один! На всем белом свете — один! Обезображенный, слепой — и живет! Ну хоть язык бы оставили, мрази! Тогда бы он смог кому-то рассказать, что в лесу есть потайное место, и в этом месте закопано богатство! Огромное богатство! О котором никто из простых людей и мечтать не может! Золото! Много золота, который он сам и закапывал — на черный день! Пусть заберут даже бо́льшую часть, но хоть что-то ему оставят! Хоть что-то! Но и этого не может. Ничего не может! Только сидеть на улице, и протягивать свои руки, лишенные пальцев! На каждой руке осталось по два пальца. Большой и указательный. Хорошо хоть большие пальцы не оторвали, а то совсем было бы плохо. Болят. Болят оторванные пальцы. Ужасно болят! И нога. Ее нет, но она болит. Чешется большой палец, зудит пятка. Рука тянется почесать… а ноги нет. Нет! Почему жив до сих пор? Назло! Назло палачам! Они думают, что Юсас не выдержит?! Что он не сможет выжить слепым, одноногим, без пальцев, безъязыким? Выживет! И что-нибудь придумает! У него есть деньги. Есть! И он ничего о них не сказал палачам. Ничего! Впрочем, они его о деньгах и не спрашивали. Иначе он бы рассказал. Против магии никто не сдюжит. Даже Дегер не сдюжил бы против магии! Ах, Дегер, Дегер… что же ты наделал! Зачем?! Зачем ты погубил себя и его, Юсаса?! Ведь так было хорошо! Так замечательно! — Эй, слепой! — знакомый голос, хриплый, задыхающийся, старческий. — Я тебе говорил, надо работать с кем-то вместе! Иначе будешь вечно голодным! Сдохнешь! Юсас забылся, попытался что-то сказать, но вырвался только клекот и фонтан слюней сквозь пеньки выбитых зубов. — Да понял я, понял! Не плюйся! Буду с тобой работать! — старик тяжело вздохнул. — Только надо уходить отсюда. В порт надо идти. Гримал тебе покоя не даст. Невзлюбил он тебя. Вон, пялится, сука! Только надо по-тихому уходить, а то он проследит и снова будет возле тебя стоять! Чем ты так его достал? Молчи, молчи! Все равно не можешь сказать… А Юсасу все равно нечего было сказать. Не знал он, какого демона этот самый Гримал задался целью превратить жизнь Юсаса в кошмарный кошмар. Но только так оно все и было. Стоит прохожему бросить монетку — Гримал тут же ее отбирает. Изредка кидает Юсасу огрызок пирога или сует кружку с водой — чтобы не помер от голода и жажды. И нет гарантии, что не плюнул в ту же кружку. Или еще чего похуже. Однажды он так и сделал — Юсаса потом рвало горькой желчью и содержимым кружки. Мразь! Зачем он это делает? Нет — насчет денег, это все понятно. Юсас теперь такой несчастный урод, что подают ему часто и вполне недурно — можно было бы вполне безбедно жить. Когда Юсас протягивает к прохожему или всаднику свои беспалые руки — люди не выдерживают и подают. И как не подать молоденькому юноше, который не только слеп, но еще и одноног, и не имеет пальцев на руках? Да еще и страшно изуродован шрамами! Эх, если бы накопить, если бы были деньги! Юсас тогда пошел бы к магу-лекарю и вырастил себе глаза. А с глазами он бы уже добрался до тайника, откопал золото и вылечился бы до конца! И ногу отрастил, и пальцы — все это возможно! Только плати! Ему бы хватило, да еще и осталось! — Будем работать пополам! Тебе подают, я поднимаю! Заживем! Заживешь… — Юсас внутренне усмехнулся. Как он сможет узнать, какую монету бросили? Медяк, или серебряный империал? Но вообще-то хуже не будет. Хуже Гримала — не будет. Эх, был бы он, Юсас, прежним — он бы этого Гримала на куски порезал! Эх, Дегер, Дегер… — Ты слышал новость? — старик возле Юсаса не умолкал. — Труп убийцы императора пропал! Украли! Юсас едва не вздрогнул и повернул пустые глазницу туда, откуда раздавался голос, заклекотал, требуя рассказать. Старик понял: — Интересно, да? Вот! Клетка оказалась открытой, и трупа нет! Как будто сам ушел! — Ыыыы… ыыыы… — слепой уродец попытался что-то сказать, из его пустых глазниц потекли слезы. — Ты чего так разволновался? — старик извлек из бороды особо шуструю вошь, и мстительно прикусил ее двумя оставшимися справа зубами. — Тебе-то чего с этого? Ну да — награду объявили. Кто найдет этого тухляка, должны сообщить в стражу! Награда — сто золотых! Видать — родня забрала ублюдка! Или остальные заговорщики! И что интересно — замок цел! Как есть — цел! Вообще-то самый настоящий бред — зачем им тухляк? Да и закопали его давно те, кто труп попер, как можно его найти? Богачи всегда с ума сходят, глупости свои придумывают! Вот я думаю — а если взять, и подсунуть вместо настоящего ублюдка какую-нибудь замену? Ну, другой трупец! Как думаешь, получится? Клюнут? Все-таки сто золотых! За сто золотых можно безбедно жить до конца жизни! Дом свой купить! Не самый большой, но вполне себе — дом! С крышей! С очагом! С дверями! Юсас помотал головой и с трудом заставил себя успокоиться. Но слезы все равно лились из его глаз. Слаб стал! Совсем слаб! — Вот и я думаю, что не получится — грустно заключил старик, поняв слепца по-своему. — Хитрые они, эти богачи! Никак не обдуришь! А хорошо было бы, правда? Тяни, тяни руки — какой-то господин едет! В карете! Юсас протянул вперед свои изуродованные руки, поднял голову и жалобно заголосил: — Подайте! Подайте ради Создателя! Подайте на хлеб! Забулькотил, да. Слюнями забрызгал. Ни слова не разберешь. Что-то зазвенело, и Юсас уже опытным слухом определил — две монетки! Целых две! Он пополз вперед с максимальной скоростью, на которую был способен, и зашарил по мостовой, едва не рыча от бессилия и досады! Если бы он видел хотя бы одним глазом! Хотя бы одним! Под указательным пальцем правой руки вдруг почувствовался кругляшок. Приличного такого размера кругляшок! Неужели… Удар! Болезненный, выбивающий дух! — Оставь, урод! Серебро не для тебя! — Гримал хохотнул и вывернул из руки Юсаса империал. — И не вздумай сбежать, тварь! Теперь ты мой! Навсегда! До самой смерти! Ты мой раб! И будешь на меня работать! Такая твоя судьба, урод! И Юсас снова заплакал. Назвзрыд, раскачиваясь вперед-назад как молящийся степным богам дикарь. Где ты, Дегер?! Где?! Ты всегда говорил, что тебя трудно убить! Что тебя невозможно убить! Найди меня! Пожалуйста, найди! Я больше не могу терпеть! Я умру! И лучше бы я умер… Я не слышал, как распахнулась дверь. Только когда на меня навалилась тяжелая, неподъемная масса, я попытался вскинуться, сбросить ее с себя — но не смог. Все-таки полной силы еще не было. Руки тут же защелкнули в стальные кандалы, скрепленные между собой толстой, паяной цепью, ноги тоже в кандалы, и передвигаться я могу только лишь маленькими шажками, каждый из шагов сантиметров двадцать длиной. Идти потихоньку можно, а вот бежать… Тут же посмотрел — как защелкнуты кандалы? Не замки ли навесные? Нет, не замки. Так и не понял, как эту гадость застегнули. Но то, что их так просто не разомкнуть — это уж само собой. Непростые замочки, определенно! Комната наполнилась людьми — здоровенные, массивные, как шкафы, закованные в сталь — стражники. Командовал ими небольшой, поджарый человек лет пятидесяти или чуть больше. Вся эта команда мордоворотов при получении приказа отдавала ему честь, салютовали очень похоже на то, как это делают америкосы в голливудских фильмах. Выглядело все это немного смешно и походило на какую-то театральную постановку. Для меня походило. Обретя свою прежнюю личность, происходящее вокруг меня я подсознательно воспринимал как что-то вроде глюков. Ну не могло такого существовать! Ну не верю я, что со мной случилось ТАКОЕ! Что я оказался в ином мире! Память Дегера? Ну а что память Дегера… разве наши воспоминания не кажутся нам иногда совершенно нереальными? Будто все происходящее было не с нами? Ну и вот… тот же случай. Я ведь честно сказать после своего исчезновения из клетки ни с кем и не общался — кроме хозяина дома и его дочери. Ну а что они? Если забыть, что эти люди из иного мира — ты их и не отличишь от каких-нибудь земных аборигенов. Одежда чуть иная, и так что с того? Небось где-нибудь в провинции Сицилии одеваются не менее смешно. А может и еще смешнее. А теперь — все по-настоящему, со мной. От стражников несет перегаром и потом, полированные стальные нагрудники в царапинах и вмятинах, которые постарались выправить своими силами — видимо, выстукивая молотком. Дубинки в руках — потертые, отполированные мозолистыми руками, и бронзовые кольца, охватывающие темное дерево отполированы до золотого блеска — так и вижу какого-нибудь местного аналога лейтенанта, нашедшего зеленое пятнышко на бронзе дубинки и матерящего подчиненного последними матерными словами. Видно, что это не ряженые, собравшиеся на конкурс реконструкторов, а самые настоящие местные менты, привыкшие расправляться с толпой дебоширов и умеющие утихомиривать буйных пьяниц. Среди них явно подобрали самых здоровенных парней — учитывая мой рост и мою славу. И от этого было немного смешно — помнят, суки! — Не надо шума! — холодно предупредил поджарый, и я недоуменно пожал плечами. Мол, какой там, нахрен, шум, ежели рот заткнули?! Противно, ага. Какую-то грязную тряпку, да в рот. Вероятно, чтобы колдовать не начал. Они считают, что я могу колдовать, только произнося вслух слова заклинания. Не стал я говорить любезному хозяину дома, что колдую совершенно не двинув ни одним пальцем и не выпаливая никаких «абра-кадабр». А он сам этого и предположить не может — откуда ему знать мой уровень подготовки? Ну и слава богу. Я бы и сейчас мог их всех тут как следует покромсать — вы с кем связались, суки? С архимагом?! Вот я вас ужо, подлецов! Но — потом! Меня вывели из дома, проведя по пустым темным коридорам, освещаемым только масляными фонарями в руках конвоиров, и усадили в карету, окна которой были занавешены плотной тканью. Здесь тоже горел небольшой фонарь, а на скамье сидели два мордоворота в штатском, и если я не ошибаюсь — один из них был местным аналогом наших попов — храмовник. Его отличала от обычных людей широкая черная блуза, свисающая ниже пояса, а еще — голубоватое свечение его Твари. Это был маг, без всякого сомнения. Влезть в карету самостоятельно я не мог, потому меня подняли туда двое конвоиров и при этом даже не попытались врезать мне под ребра или дать в ухо, что для нынешних деятелей тайной службы очень даже удивительно. Хоть немножко-то побить меня должны были! Кто их проконтролирует? Прокуратуры нет, суд весь имперский — управы не найдешь! Но не били. Почему — это тоже вопрос. И это даже настораживало. Всю дорогу до того места, куда меня везли — мои спутники молчали. А я ничего не спрашивал, ничего не говорил. Глупо было бы сейчас причитать на тему: «Кто вы?! Куда вы меня везете?! Почему вы молчите?! Я буду жаловаться!» Глупо, смешно и унизительно. И бесполезно. Кто они — ясно. Куда везут — скоро узнаю. Почему меня взяли — тут и самый из идиотов идиот бы догадался. А жаловаться некому. Богу, если только. Но он обычно никого не слышит. Ехали совсем недолго. Оно и понятно — управление Стражи находится на имперской площади, рядом с дворцом императора. Два квартала — и мы на месте. Тут же рядом и суд, а рядом с судом — клетки, из которой я неделю назад благополучно убрался. И куда я могу отправиться в ближайшем будущем — если не предприму необходимых мер. А я предприму. Я не буду стоять, как Дегер-Конар-Толя, сделавший свое грязное дело и растерявшийся — как ему поступать дальше! Теперь я цельная личность! И очень опасная личность, я вам скажу, господа! Зря вы так со мной, ох, зря! Не трогайте дерьмо, оно и не завоняет! Знал я, что маг меня сдаст. Знал. Больно уж взгляд у него был такой… хмуро-виноватый. И знал я, что сдаст он меня скорее всего этой ночью. Потому что сделал я амулет-маску и ушел бы утром. А потом попался бы страже и выдал бы этого самого мага. И честно сказать — я его не виню. Он должен был прикрыть свой зад. И защитить дочку. Почему я не ушел раньше? Да потому, что единственный способ найти Юсаса — это спросить у тех, кто его взял. То есть — у стражи. А как это сделать? Да вот так — якобы случайно им попасться. А как заинтересовать стражу, чтобы они сразу меня не убили, а доставили живым к тем, кто в курсе всего? Рассказать магу как можно больше — о себе, о том мире, из которого прибыл. Как можно больше — но так, чтобы ничего не было ясно. Чтобы и рассказать, и НЕ рассказать. В общем — провел я кое-какую комбинацию. Не скажу, чтобы особо умную, но… какая уж есть! Главного добился — попаду туда, куда мне нужно. А там посмотрим. В любом случае — у меня всегда есть возможность отсюда уйти на Землю. Вряд ли они смогут меня остановить. Кишка тонка!