– Ты не задумывалась о прерывании беременности? – Пыталась, но не смогла. Я просто не смогла. Не имею ничего против, но сама бы так не смогла. – А как насчет того, чтобы попытаться найти ей приемных родителей? – не отступала Мэл. – Никто в этой семье, да и в этом городе, если уж на то пошло, никогда бы этого не понял. Они бы все смотрели на меня так, будто я ее убила. Даже мои подруги – это хорошие женщины моего возраста, которые отлично понимают, что я чувствую, – никогда не смирились бы с тем, что я не хочу растить еще одного ребенка, свою собственную дочь. Я не знала, что мне еще делать. – И что ты теперь собираешься делать? – спросила Мэл. – Я не знаю, – запричитала Лилли. – Я просто не знаю. – Что, если они сейчас объявятся – социальные службы, я имею в виду? Лилли, ты сможешь от нее отказаться? Она покачала головой. – Я не знаю. Не думаю, что смогу. О боже, как бы мне хотелось вернуть все назад! – Лилли, как ты скрывала свою беременность? Как ты смогла родить втайне от всех? – Никто не обратил внимания – я ведь от природы полная. Бак мне помог. Бедняга Бак, он не догадывался почти до самого конца – от него я тоже все скрывала. Может, мы сможем ее теперь удочерить? Мэл снова села, все еще продолжая укачивать ребенка. Она посмотрела на Хлою, которая совала в рот кулак, извивалась и дергала ножками. – Тебе не нужно ее удочерять, ведь это твой ребенок. Но я за тебя очень переживаю. Ты бросила ее. Наверное, это сводило тебя с ума. – Я все время наблюдала за ней. Пока вы с Джеком не подошли к крыльцу. Я бы не допустила, чтобы с ней что-нибудь случилось. Это было ужасно тяжело, но я чувствовала, что должна так поступить. Я просто не знала, что еще мне делать. – О, Лилли, – вздохнула Мэл, – я все еще не уверена, что с тобой все в порядке. Это все выглядит слишком безумно. – Она вернула ребенка женщине. – Давай, нужно покормить малышку грудью. Она голодна. – Не знаю, смогу ли, – сказала Лилли, однако взяла ребенка. – Я сейчас слишком расстроена. – Просто приложи ее к груди – дальше она сама справится, – посоветовала Мэл. Когда малышка снова оказалась у материнской груди, Мэл обняла Лилли и не отпускала ее с ребенком несколько минут. – Что ты собираешься делать? – спросила Лилли дрожащим голосом. – Боже, Лилли, я не знаю. Ты понимаешь, что врачи и акушеры должны сохранять конфиденциальность своих пациентов? Если бы я была здесь, когда ты узнала о своей беременности, ты могла бы доверить мне свой секрет. Ты могла бы довериться Доку или доктору Стоуну из Грейс-Вэлли. Врачи из центра планирования семьи ведут конфиденциальный учет – они бы тебе помогли. Но… мы также связаны требованиями закона. – Я просто не знала, куда обратиться. Мэл печально покачала головой. – Ты, должно быть, так испугалась. – Я никогда в жизни не переживала ничего более ужасного, Мэл. Притом, что я и Бак… у нас бывали очень тяжелые времена, когда приходилось изо всех сил стараться, чтобы сохранить семью и наше ранчо. – Как ты умудрилась скрывать от своих детей, что кормишь Хлою грудью? Я предполагаю, что они часто крутятся вокруг тебя – и разве твои парни не помогают Баку по ранчо? – Я даю ей бутылочку со смесью, если кто-то рядом, и кормлю грудью, когда мы остаемся одни. – Планируя отдать ее приемным родителям, ты все равно за ней ухаживала? Тебе не стоило этого делать. Лилли пожала плечами. – Это было меньшее, что я могла ей дать после того, что натворила. Мне жаль. Мне очень, очень жаль. Ты просто не понимаешь, каково это – всю жизнь воспитывать детей, а потом заполучить еще одного, когда ты уже стала бабушкой. Я и Бак – мы всю жизнь боролись, чтобы свести концы с концами! Тебе этого не понять. – О, Лилли, я понимаю, что ты была в ужасе и отчаянии. Я могу это представить. Но я не собираюсь подкалывать тебя, ситуация действительно непростая. – Но ты поможешь нам? Поможешь с Хлоей? – Я сделаю все, что в моих силах, но законы… – Мэл вздохнула. – Как бы то ни было, я постараюсь помочь, – мягко произнесла она. – Мы придумаем, как со всем разобраться. Только дай мне время подумать. Вскоре после этого, убедившись, что Лилли окончательно успокоилась, Мэл решила, что пора уходить. Она пробыла с ней около сорока минут, но Бак все еще продолжал с завистью изучать ее «Хаммер». – Тачка просто огонь, Мэл, – произнес он, ухмыляясь. – Бак, иди в дом и успокой жену. Я только что видела, как она кормит твою дочь. – О боже, – смутился он. На обратном пути в город Мэл осенило, что Док Маллинз явно во всем этом замешан. Фактически это он мог все организовать. Старик всегда говорил, что мать сама объявится – и она объявилась. Несколько недель назад, когда Мэл сказала ему, что Лилли предложила забрать ребенка на попечение, его брови удивленно взлетели вверх. Он не ожидал, что это будет Лилли. И он на самом деле не звонил ни в какие социальные службы. Помимо этого, он ни словом не обмолвился при ней об этом «заговоре». К тому времени, как Мэл приехала к нему в клинику, было уже больше четырех часов дня, и она успела хорошенько завестись. Док осматривал пациента, чьи легкие готовы были разорваться от таких приступов сухого кашля, будто он уже стоял одной ногой в могиле. Поэтому ей пришлось подождать. И пока длилось ожидание, она окончательно закипела. Когда мужчина наконец ушел (с задницей, обколотой лошадиной дозой пенициллина, и полным карманом таблеток), она впилась в Дока гневным взглядом. – Это ваших рук дело, – категорично заявила Мэл, опережая его вопросы. – Ты чего такая злая? – удивился он. – Я ездила к Андерсонам. И видела, как Лилли кормит ребенка грудью. – А, – лишь хмыкнул Док и обошел ее, прихрамывая, чтобы сесть за свой стол. Очевидно, его снова одолел приступ артрита. Она оперлась руками о столешницу и уставилась ему прямо в лицо. – Вы ни разу не звонили в социальные службы. – Не видел в этом необходимости. За ней пришла ее родная мать. – Что вы планируете делать со свидетельством о рождении? – Что ж, когда все слегка устаканится, я подпишу его и поставлю дату рождения. – Док, ты не можешь покрывать это дерьмо! Этого ребенка бросили! Несмотря на то, что ее мать вернулась за ней, это все равно может считаться преступлением! – Успокойся. Лилли просто немного разволновалась. С ней сейчас все в порядке – я за ней приглядывал. – По крайней мере, вы могли бы сказать мне! – А, вот почему ты так завелась? А что я должен был сделать – схватить ребенка и сдать властям? Эта женщина готова была повеситься – и оказалось, что ей просто нужно немного времени, чтобы остыть и прийти в себя. – Ей следовало обратиться к врачу. – Ой, слушай, Лилли всегда рожала на дому. Она пришла бы ко мне, если бы плохо себя почувствовала. Дело в том, что если бы Лилли появилась раньше, я бы настоял на том, чтобы ее осмотреть, на всякий случай. К тому времени, когда она пришла в себя, стало очевидно, что ее здоровью ничего не угрожает. Мэл окончательно вышла из себя. – Я не могу так работать! – воскликнула она. – Я здесь, чтобы оказывать качественную и надежную медицинскую помощь, а не бегать по кругу, пытаясь угадать, что вы задумали! – Тебя разве кто-то об этом просил? – огрызнулся он в ответ. На мгновение Мэл задохнулась от возмущения. А потом выкрикнула: – Вот дерьмо! И развернулась, собираясь убраться отсюда. – Мы еще не закончили! – рявкнул он. – Куда ты собралась? – За пивом! – бросила она в ответ. Когда Мэл добралась до Джека, уже невозможно было скрыть тот факт, что она взбешена до предела, однако ей не хотелось об этом распространяться. Она промаршировала прямиком к барной стойке, ни с кем не поздоровавшись. Только взглянув на нее, Джек сразу все понял: – Ой, мамочки. – Пива, – потребовала она. Обслужив ее, он спросил: – Хочешь поговорить об этом? – Прости, но не могу. – Она сделала глоток ледяного напитка. – Работа. – Должно быть, те еще проблемы. Ты злишься. – Чертовски.