– Расскажи мне о нем, – неожиданно попросил Джек. Джоуи пораженно на него уставилась. – Зачем? – Затем, что может пройти еще много времени, прежде чем я смогу спросить о нем Мэл. И затем, что я хочу знать. Она глубоко вздохнула. – Что ж, ты имеешь на это полное право. Я сделаю все, что в моих силах. Однако единственное, что позволило нашей семье достойно справиться с этой потерей, – необходимость присматривать за Мэл, которая сильно страдала. Это было похоже на смерть любимого брата. Собственно, он и был для нас настоящим братом. Мы все любили Марка. – Он, по всей видимости, был чертовски крутым парнем. – Ты даже не представляешь, насколько. – Она сделала еще глоток кофе. – Смотри, что получается: Марку было тридцать восемь, когда он умер, а когда он повстречал Мэл, ему было тридцать два. Они познакомились в больнице. Он занимал должность старшего ординатора в отделении неотложной помощи, а она работала сменной медсестрой. Они сразу полюбили друг друга, через год съехались, еще через год поженились и прожили в браке четыре счастливых года. Я думаю, что самыми выдающимися чертами Марка были его сострадание и чувство юмора. Он мог рассмешить любого. И еще он принадлежал к тому типу докторов, которые нужны в неотложке, когда возникает беда, требующая, чтобы к людям относились с чуткостью и заботой. Все наше семейство сразу его полюбило. Сослуживцы его обожали. Джек только сейчас заметил, что рассеянно покусывает нижнюю губу. – Тяжело припомнить, в чем он не был бы идеален, – вздохнула Джоуи. – Ты окажешь мне большую услугу, рассказав хотя бы пару вещей, из-за которых его нельзя было бы назвать совсем уж идеальным, – попросил он. Она рассмеялась. – Что ж, давай попробуем. Он, бесспорно, очень любил Мэл и был хорошим мужем, но она всегда говорила, что его настоящей «супругой» была скорая помощь. С врачами всегда так, я не думаю, что с ее стороны это было чем-то большим, чем легкая досада, – она сама работала медсестрой и понимала, что к чему. Но у них случались ссоры из-за того, что он допоздна задерживался на работе и мчался в больницу даже тогда, когда была не его смена. Много раз они оговаривали планы на вечер, а он их срывал. Или вдруг бежал на работу, а ей приходилось ехать домой на такси. – Так и есть, – кивнул Джек. Морским пехотинцам тоже приходилось оставлять свои семьи, чтобы служить родине за границей. В то время как одна его часть радовалась, что Мэл ненавидела фанатичную преданность своего мужа работе, другая с неохотой, но испытывала уважение к женщине, которая понимала, что такое жизнь, и с достоинством переносила подобные тяготы. – Ага. Хотя, на самом деле, я не считаю, что это как-то угрожало их браку. Он был поглощен своей работой, бывало, даже не обращал внимания на ее попытки поговорить с ним об этом. Мэл жаловалась, что иногда ей казалось, будто она разговаривает со стеной. Но, конечно же, поскольку Марк – это Марк, он извинялся и старался с ней помириться. Я уверена, если бы он не умер, они бы прожили в браке еще с полсотни лет. – Давай, Джоуи, – взмолился Джек. – Неужели он не лез в бутылку, не бил ее и не изменял? В его голосе прозвучала такая искренняя надежда, что это даже рассмешило Джоуи. Она порылась в сумочке, вытащила бумажник и пролистала внутри фотографии, пока не наткнулась на фотографию Мэл и Марка. – Вот эта была сделана примерно за год до его смерти, – объяснила она. Это оказалось семейное студийное фото: муж и жена. Марк обнимал ее, они оба беззаботно улыбались. Глаза Мэл сияли – так же, как и его. Врач и медсестра-акушерка – счастливые, успешные люди; вид у них был такой, словно они ухватили мир за яйца. Лицо Марка было уже знакомо Джеку, видевшему его фотографию на столике у кровати Мэл. Но теперь он смотрел на него иначе, узнав этого человека получше благодаря рассказу Джоуи. Марк отличался довольно приятной внешностью – это было единственное, что Джек позволял себе оценивать в других людях. Короткие, аккуратно подстриженные каштановые волосы, овальное лицо, ровные зубы. На фото Марку было тридцать семь лет, но выглядел он намного моложе – у него было немного детское лицо. По сути, он не особо отличался от большинства морпехов, которых Джек водил за собой в бой. – Врач, – рассеянно произнес Джек, глядя на фотографию. – Черт, не надо этого бояться, – махнула рукой Джоуи. – Мэл сама легко могла бы стать врачом. Она имеет степень бакалавра как медсестра и закончила аспирантуру по направлению «семейная медсестра», получив сертификат на акушерскую деятельность. У нее мозг больше, чем моя задница. – Ага, – согласился он. Собственно, дело было вовсе не в размерах ее задницы. – Они спорили ничуть не меньше любой другой семейной пары, – продолжала Джоуи. – В отпусках их проблемы обострялись – как выяснилось, их желания никогда не совпадали. Если он собирался играть в гольф, то она хотела пойти на пляж. Обычно споры заканчивались тем, что они шли туда, где он мог играть в гольф, а она – валяться на пляже. Это можно было бы считать разумным компромиссом, за исключением одного факта – они не проводили отпуска вместе. Раньше это ее бесило, – добавила она. – А когда Мэл злится, то становится просто невыносимой. – И, – добавила Джоуи, – с деньгами у него дела не ладились. Марк вообще не обращал на денежные вопросы никакого внимания. Он целиком и полностью посвящал себя медицине, при этом забывая оплачивать счета. Мэл пришлось сразу взять на себя эту обязанность, чтобы им не отключили дома свет. И к тому же он был тем еще чистоплюем – я могла бы в его гараже с пола есть. «Типичные проблемы городских неженок», – подумал Джек. Но вместо этого произнес: – Наверное, туризмом он не увлекался. Никаких палаток на природе? – Срать в лесу? – рассмеялась Джоуи. – Нет, это не для такого изнеженного чистюли, как Марк. – Забавно, что Мэл сюда приехала, – задумался Джек. – Это суровые края. Не шибко изысканные. Без особых достопримечательностей. – Гм, да, я заметила, – согласилась Джоуи, глядя в свою чашку с кофе. – Мэл любит природу, ей нравятся горы, но, Джек, тебе нужно кое-что знать… Это был эксперимент. Она слегка поехала крышей и решила, что хочет полностью сменить обстановку. Но это вообще не ее среда. До смерти Марка она выписывала себе, наверное, с дюжину журналов о моде и декоре. Она любит путешествовать первым классом. И знает имена как минимум двадцати «пятизвездочных» шеф-поваров. – Она вздохнула и посмотрела в его добрые глаза. – Возможно, сейчас ей нравится возить с собой в багажнике удочку, но она не собирается здесь оставаться. – Ручка и катушка, – уточнил он. – Что? – не поняла Джоуи. – Это всего лишь ручка с катушкой, ненастоящая удочка. Но ей она очень нравится. – Береги свое сердце, Джек. Ты действительно хороший парень. – Со мной все будет в порядке, Джоуи, – улыбнулся он. – И с ней тоже все будет хорошо. Это ведь важно, не так ли? – Ты удивительный человек. Просто скажи мне, что понимаешь, о чем я пытаюсь тебе сказать. Мэл может пытаться сбежать от прошлой жизни, но та все еще таится где-то внутри нее. – Конечно. Не волнуйся. Она меня об этом любезно предупредила. – Хм, – задумалась Джоуи. И решила сменить тему. – Как ты проводишь отпуска? – У меня сейчас сплошной отпуск, – снова улыбнулся он. – Мэл рассказала, что ты служил в морской пехоте – как ты проводил тогда время? Когда у тебя выдавался отпуск? «Что ж, – хотелось сказать Джеку, – когда мне не приходилось лечиться от ран и наша часть располагалась где-нибудь в США, я напивался с парнями и находил себе какую-нибудь женщину. Это совсем не то, что летать первым классом на острова, загорать на песчаном пляже или нырять с маской в заливе». Но он промолчал – то была совсем другая жизнь. Которую он оставил позади. «Людям это свойственно», – с надеждой подумал он; прощаться с привычным образом жизни, пытаясь найти для себя что-то новое. Что-то совсем другое. – Если бы у меня был длительный отпуск, я бы навестил семью. У меня четыре замужние сестры в Сакраменто, они живут только ради того, чтобы мной поуправлять. – Как это мило с твоей стороны, – ухмыльнулась Джоуи. – Ну, у тебя еще остались какие-то вопросы? О Мэл? Или о Марке? Он не осмелился. Еще больше информации о непогрешимом святом Марке могло бы его убить. – Нет. Спасибо. – Ну, тогда я пойду. Впереди долгая поездка, а потом еще нужно успеть на самолет. Она спрыгнула со стула, и Джек вышел ей навстречу из-за барной стойки. Он широко раскинул руки, и она с радостью крепко его обняла. – Еще раз спасибо, – сказала она. – Тебе спасибо, – ответил он. – И, Джоуи, мне жаль, что тебе пришлось понести такую потерю. – Да, наш Марк… Знаешь, тебе не обязательно с ним соревноваться. Он обнял ее и проводил на крыльцо. – Я не могу иначе, – просто сказал он. – Тебе не обязательно это делать, – повторила она напоследок. Он в последний раз обнял Джоуи и остался смотреть, как она переходит улицу к дому Дока, где стояла ее машина. Уезжая из города, она помахала ему рукой напоследок. Джек не смог противиться искушению и задумался, пытаясь представить себе, как Мэл жилось вместе с Марком. Он нарисовал в своем воображении шикарный дом и дорогие машины. Украшения с бриллиантами в подарок на день рождения и сертификаты на членство в загородных клубах. Поездки в Европу или на Карибское море, чтобы расслабиться и отдохнуть от стресса, вызванного работой в большой городской больнице. Ужины, танцы и участие в благотворительных акциях. Такой образ жизни, который Джек, даже если бы мог в него вписаться, по доброй воле никогда бы не выбрал. Он имел представление о том, как живут обеспеченные люди: его сестры устроились в этой жизни очень неплохо. Они (и их мужья) были образованными, успешными людьми, которые пытались теперь подыскать школы получше, чтобы их девочки выросли такими же. Донна, самая старшая из них, сорока пяти лет, работала в колледже профессором, и муж у нее тоже был профессор. Следующей по возрасту, Джинни, было сорок три года, она работала бухгалтером, счастливо выйдя замуж за девелопера. Потом шла Мэри тридцати семи лет, пилот коммерческой авиалинии, замужем за агентом по недвижимости – оба были членами загородного клуба отдыха. Бри, его младшей сестричке, самой властной из всех (и самой любимой), было уже под тридцать; она занимала должность окружного прокурора, а замуж вышла за полицейского детектива. Он единственный в семье, кто юношей пошел в армию на срочную службу, получив лишь среднее школьное образование. И обнаружил там, что прекрасно справляется с физическими испытаниями, демонстрируя одновременно определенные таланты в области военной стратегии. Он задавался вопросом, права ли Джоуи, считая, что Мэл не сможет долго быть счастлива в этом захолустном городишке, населенном сплошь владельцами ранчо и синими воротничками – и ни одного «пятизвездочного» шеф-повара в радиусе трехсот миль вокруг. Возможно, она слишком хороша для жизни в такой глухомани. Но тут перед его мысленным взором всплыл образ той Мелинды, которую он полюбил, – естественной и неиспорченной, жесткой и дерзкой, раскованной и страстной, немного упрямой. Возможно, его беспокойство преждевременно – надо дать ей шанс. Всегда остается возможность, что она найдет здесь то, к чему сможет прикипеть ее сердце. Джек не видел ее весь день. Он опасался выходить из бара, на тот случай, если она решит забежать за сэндвичем или чашкой кофе, но Мэл так ни разу и не заглянула. Она объявилась лишь ближе к шести часам вечера. Когда она вошла, его пронзило то чувство, которое в последнее время стало для него столь привычным – острое желание. Достаточно было одного взгляда на Мэл в ее обтягивающих джинсах, и он готов был забиться в агонии. Требовались недюжинные волевые усилия, чтобы тут же на нее не наброситься. В зале было людно – привычные завсегдатаи, заглянувшие в бар поужинать, и около шести рыбаков из другого города, – поэтому по пути к стойке Мэл поздоровалась со всеми своими знакомыми. Вскочив на барный стул, она широко улыбнулась и произнесла: – Я бы не отказалась от холодного пива. – Не вопрос. – Он налил ей бокал. Вот перед ним сидит роскошная женщина, выглядящая сейчас как обычная девушка, и просит пива, а не коктейль с шампанским, что совершенно не соответствовало той картине, которую он себе ранее нарисовал: загородные клубы отдыха, бриллианты, танцы на благотворительных ужинах. И все же, представив ее в облегающем черном платье без бретелек, он решил, что в таком виде она ему тоже нравится. Это заставило его улыбнуться. – Чему ты улыбаешься? – поинтересовалась она. – Просто рад тебя видеть, Мэл. Собираешься сегодня здесь поужинать? – Нет, спасибо. Мы все утро провозились, гораздо дольше, чем я предполагала, поэтому я приготовила нам с Доком перекусить около трех часов дня. Я не голодна. Мне просто тут нравится. Дверь открылась, и внутрь вошел Док Маллинз. Пару месяцев назад он просто сел бы в другом конце бара, не более того. Он по-прежнему оставался на редкость ворчливым стариком, но теперь опустился на табурет рядом с Мэл, и Джек налил ему немного бурбона. – Пообедаете? – спросил он доктора. – Чуть позже, – буркнул тот. Дверь снова открылась, и на пороге появилась Хоуп. Она наконец отказалась от резиновых сапог в пользу теннисных туфель – впрочем, не менее грязных. Подойдя к ним, старушенция села с другой стороны от Мэл. – О, отлично, я покурю, пока ты не ешь, – сказала она, доставая из кармана пачку сигарет. – Джек? – позвала она, намекая на свою обычную порцию «Джека Дэниэлса». – «Джек» на подходе, чистый, как слеза, – провозгласил он, наливая ей бокал. Хоуп фыркнула и повернулась к Мэл: – Как твоей сестре глянулся наш городок?