Неделей ранее этих печальных событий в Москве, в кабинете заместителя министра внутренних дел Советского Союза, состоялся важный, можно даже сказать судьбоносный разговор. За большим столом, украшенным дорогим письменным прибором и настольной лампой под зеленым абажуром, сидел хозяин кабинета, уже немолодой, грузный человек в генеральской форме – Владимир Панкратович Сазонов. Напротив него, в кресле для посетителей, расположился следователь по особо важным делам Генеральной прокуратуры СССР полковник Тимур Русланович Кесаев. Они были давними знакомыми, хотя и работали в разных ведомствах. – …Несмотря на все усилия местных органов, убийства продолжаются, – говорил генерал, изредка поглядывая в документы. – Лесополосы, городские парки и окраины стали небезопасными местами. Поэтому было принято решение создать межведомственную группу. И возглавить ее поручено тебе, Тимур Русланович. Задача простая и сложная одновременно – разобраться в этих убийствах и поймать преступников. – Разрешите один вопрос, Владимир Панкратович? – подал голос Кесаев. Сазонов внимательно посмотрел на него. – Вопросов у тебя, я думаю, не один и не два. А время идет. Поэтому давай все потом, в рабочем порядке. Формируй группу и езжай в Ростов. Местные товарищи тебя встретят, введут в курс дела, окажут всяческое содействие, я об этом позабочусь. – По подбору кадров я полностью самостоятелен? – спросил следователь. Генерал кивнул. – Конечно. Единственное – возьмешь капитана Витвицкого… Кесаев поморщился, словно съел целый лимон. – Кого?! Этого болтуна, из НИИ МВД который? Ни за что. Зачем мне гиря на ногу? Сазонов мгновенно потерял спокойствие, в голосе его лязгнула сталь. – Я что тут с тобой, в бирюльки играю?! – он встал, подошел к окну, за которым шумело Садовое кольцо. – Это приказ! Дело на контроле в Политбюро! Там детей убивают, а милиция три года возится. Кесаев развел руками. – Да Витвицкий-то тут при чем? Тоже мне, нашли Шерлока Холмса… – Холмса не Холмса, а нужно использовать новые методики, особенно если старые не работают. Психология преступника и все такое прочее… Ну, ты же помнишь тему его диссертации… – мужчина вернулся к столу. – Владимир Панкратович, но это же теория! Как это мне поможет? Генерал сел в кресло, отпил остывший чай из стакана в серебряном подстаканнике. – Поможет, поможет, Тимур Русланович… Ты Стругацких, «Жука в муравейнике», читал? Помнишь, как там сказано… Сазонов отставил стакан, поискал среди бумаг на столе, нашел нужную. – Вот, я выписал даже: «И если в нашем доме вдруг завоняло серой… мы обязаны предположить, что где-то рядом объявился черт с рогами, и принять соответствующие меры, вплоть до организации производства святой воды в промышленных масштабах»[1]. Следователь криво усмехнулся. – Вот прямо черт с рогами? Генерал нахмурился. – Я видел секретный доклад КГБ туда… – он указал глазами на потолок. – В области натуральная паника. Люди отказываются выпускать детей одних в школу. Слухи ходят такие… Вплоть, кстати, до черта, то есть дьявола. Мол, бродит среди людей, убивает детишек и похищает детские души. Поэтому возьмешь Витвицкого. – Да что он может… – расстроенно протянул Кесаев. Генерал резко припечатал лист с цитатой из Стругацких к столу ладонью. – Все! Разговор окончен. Дело, я тебе уже говорил, на контроле партии и Политбюро! Идите, товарищ следователь по особо важным делам. Мужчина молча встал, взял со стола папку и вышел из кабинета. * * * Вечером того же дня на аэродроме в подмосковном Чкаловском у спецборта МВД СССР, бело-синего «Ту-134», собрались все участники группы Кесаева. Время поджимало, стюардесса попросила пассажиров подняться в самолет, и у трапа остались только Кесаев и его давний знакомый и помощник майор Горюнов, крепкий, краснощекий здоровяк, никогда не теряющий присутствия духа. Стюардесса с озабоченным лицом сбежала по ступенькам трапа, цокая каблучками: – Товарищи, нам через три минуты взлетать. Где ваш сотрудник? Кесаев процедил сквозь зубы: – Хотел бы я знать… Олег, ты ему время точно продиктовал? Последняя фраза адресовалась Горюнову. Тот развел руками: – Ну, Тимур Русланович, что я, первый день замужем, что ли? Командир экипажа отдал команду на продувку и запуск двигателей. Турбины, медленно раскручиваясь, вскоре начали выть, словно тысяча голодных волков, затем вой перешел в рев. Стюардесса поднялась по трапу в самолет. Следователь, перекрикивая шум двигателей, сообщил Горюнову: – Еще минута – и летим без него! В этот момент на летном поле появился опоздавший Витвицкий. Он бежал к самолету, нелепый, несуразный, в развевающейся одежде, роняющий по дороге вещи. Горюнов первым заметил его, тронул Кесаева за руку: – Вот он, Тимур Русланович! Кесаев повернулся, посмотрел, как Витвицкий, уронив портфель, поднял его, уронил сверток с бумагами, потом споткнулся, снова уронил портфель, и зло бросил: – Клоун… Олег, иди садись. Горюнов поднялся по трапу. Витвицкий подбежал к самолету, где его поджидал Кесаев. – Фу-у-х, успел!.. – с радостным выражением на лице крикнул Витвицкий. Следователь, стараясь держать себя в рамках, резко оборвал его: – Нет, не успели! Вы, Витвицкий, едва не сорвали нам полет! Это разгильдяйство… Витвицкий, побледнев, закричал в ответ – турбины ревели на полную: – Я должен был собраться… Я ученый! Мне дали всего три часа… Кесаев покачал головой: – Ты – офицер милиции! А еще сопляк и демагог. Марш в самолет! Бегом! Витвицкий попытался возразить, но стюардесса уже махала с трапа, и ему пришлось послушно подняться по ступенькам. Последним в самолет вошел Кесаев. Дверь закрылась, трап отъехал, самолет вырулил на взлетку, разогнался, взлетел, и через мгновение его бортовые огни исчезли в низких вечерних облаках. * * * Все это было неделей ранее, а сейчас московская группа вместе с местными оперативниками работала на месте очередного преступления убийцы, уже прозванного Ростовским потрошителем. Рассвело. Туман рассеялся. Часть милицейских машин уехала. Возле «Скорой» врачи хлопотали вокруг старика-грибника, ставили ему капельницу. В стороне майор Липягин о чем-то разговаривал с оперативниками. Санитары подняли и понесли к серому «уазику»-«буханке» с красным крестом носилки с убитым мальчиком, укрытым белой простыней. Сквозь простыню проступали кровавые пятна. Витвицкий, по-прежнему бледный, с платком в руке, наблюдал за этим. К нему подошла миловидная девушка в простенькой кофточке и серой юбке – старший лейтенант Овсянникова, единственная женщина в ростовском УГРО. – Ну, как вы? Полегче? – спросила она у Витвицкого. Тот неопределенно дернул плечом. – Не знаю… Мутит… Я никогда не был… На вот таком вот… Овсянникова понимающе кивнула. – Да, к такому привыкнуть сложно. Она поежилась от утреннего ветра, несущего знобкий холодок, вздохнула: