Поспать! Ну да, конечно, в глубоком немецком тылу, в обнимку с винтовкой, ободранная и исцарапанная долгой дорогой по горам, с гулко колотящимся сердцем. Именно так – немного поспать! Однако едва лишь Мила растянулась на земле, как сразу же уснула. А когда ей в глаза ударил свет, она какое-то мгновение пребывала в недоумении – все смешалось, прошлое и настоящее, кто здравствует, кого уже нет в живых, что ждет впереди. Мила заморгала и увидела лес вокруг, ослепительный диск солнца, поднявшийся над горизонтом на востоке. Над ухом прожужжал жук, и она полностью проснулась, чувствуя, как возвращается способность управлять членами. – Проснулась наконец? – спросил Учитель. – Да. – Это место подходит? Не совсем. О том, чтобы стрелять из положения лежа, не было и речи, поскольку мешал густой подлесок. Взобравшись на сосну, Мила нашла среди ветвей приличный просвет, в который открывался вид на мост, однако ствол в этом месте был голым, и упор для винтовки отсутствовал. А для того чтобы стрелять с руки, без упора, расстояние было чересчур большим. Нужно прижаться спиной к стволу и положить винтовку на толстую ветку. А если залезть еще выше, придется избавляться от веток и хвои, способных помешать полету пули. – Оставайся здесь. Я найду место. Учитель скрылся в зарослях. Через какое-то время он вернулся. – Так, это метрах в тридцати вниз по склону, и, если я не ошибаюсь, там есть старая тропа, по которой можно будет быстро вернуться назад. Ты готова? – Да. Что ж, давай накормим подонка девятью граммами свинца, и можно уносить отсюда ноги. Салид взглянул на часы в третий раз на протяжении трех минут. 8:55. Пять минут до прибытия обергруппенфюрера Гределя. Так, не пять минут. Колонна движется не по берлинским улицам; «Хорьх» ползет по проселочной дороге в сопровождении двух полугусеничных бронетранспортеров, набитых солдатами 12-й танковой дивизии СС. Гредель может опоздать на целый час. – Акков! – Да, господин гауптштурмфюрер! – Будь добр, проверь еще раз. – Господин гауптштурмфюрер, вы же сами проверяли всего минуту назад. – Ты прав. Проверка показала именно то, что должна была показать. Все на месте, солдаты укрылись в зарослях, чуть дальше проводники со служебными собаками. Немецкие овчарки учуют запах и смогут настичь снайпера через считанные минуты. Далее, унтершарфюрер Акков поддерживает по телефону связь с группами. Солдаты дивизии СС «Ятаган» скрываются в бронетранспортерах за церковью, готовые в случае необходимости за считанные секунды прибыть на место и принять участие в схватке. И наконец, в нескольких километрах дальше по дороге, в Наташином Чреве, десантники в полной готовности ждут, когда на них погонят беглецов. В это мгновение, ровно в 8:00, показался первый бронетранспортер 12-й танковой дивизии СС. Сразу же за ним появился открытый «Хорьх» с откинутым верхом, огромная машина, спроектированная как легковушка, но построенная как грузовик, а следом за ним – второй бронетранспортер. Не дожидаясь команды, Акков крутанул ручку полевого телефона, посылая сигнал вызова бойцам полицейского батальона, затем протянул трубку Салиду. – Внимание, внимание, – взволнованно произнес Салид, – «Цеппелин-1» вызывает всех «Цеппелинов»! Ребята, все встрепенулись, обергруппенфюрер уже здесь, как только цель проявит себя, вы должны немедленно ее окружить и взять живьем! Маленькая колонна подъехала к командному пункту и остановилась. Сначала из бронетранспортеров высыпали эсэсовцы, образовав кордон. Оба пулеметчика направили стволы своих МГ-42 в сторону склона, выше выжженной зоны. Подбежав к Салиду, унтершарфюрер вскинул руку. Тот ответил на приветствие, затем вместе с Акковом направился к машине, где сидел обергруппенфюрер Гредель, попыхивая сигарой. Как обычно, он предпочел надеть штатский костюм – не генерал, а профессор. Серый костюм, гетры (гетры! только подумать, какой храбростью обладает этот человек!), очки в стальной оправе, неброский галстук, серая фетровая шляпа. Гредель сидел в машине и терпеливо ждал. – Доброе утро, господин обергруппенфюрер, добро пожаловать в Яремчу! – Доброе утро, гауптштурмфюрер. Насколько мне известно, у вас здесь имеется очень живописный водопад. – Я с превеликой радостью покажу его вам. – Знаю, что можно и не спрашивать: все ваши люди заняли свои места, они проинструктированы, знают, что им делать. Не сомневаюсь, как только раздастся выстрел, они начнут действовать. – Мы позаботились обо всем, господин обергруппенфюрер! – Ну хорошо. Что ж, начнем нашу маленькую экскурсию? – Так точно! Позвольте спросить, у вас под пиджаком надет бронежилет, как я вам советовал? Механик в мастерской запросто смастерил бы что-нибудь… – В этом нет необходимости, как я вам уже говорил. Все опирается на точные цифры. А цифры говорят, что с тем оружием, которое может раздобыть Белая Ведьма, она ни за что не сделает прицельный выстрел на дистанции свыше пятисот метров. Такое физически невозможно. – Так точно, господин обергруппенфюрер, мне это известно. Но быть может, в качестве дополнительной меры предосторожности. – Никто не скажет, что у толстого коротышки Гределя храбрости меньше, чем у солдата-пехотинца, идущего в атаку без какой-либо защиты. Итак, предлагаю начать! Обергруппенфюрер вышел из машины. Затем в сопровождении Салида он начал фиктивный обход Яремчи, полной свиней и крестьян, находившихся именно там, где им было приказано находиться. Ночью эсэсовцы сто раз обыскали их. Даже свиньи вели себя послушно. Кого не приводила в ужас перспектива вызвать гнев СС? Все крестьяне подобострастно кивали, улыбались и снимали шапки, все как один в выходной одежде. Маленькая девочка, похожая на куклу в национальном украинском наряде, преподнесла Гределю букет из дюжины роз – почему-то в самый последний момент она вытащила тринадцатую и выбросила ее, и обергруппенфюрер, нагнувшись, поцеловал ее, а затем и ее мать. После чего дам довольно бесцеремонно отпихнули в сторону, и процессия продолжила спускаться к мосту через Прут. Весь этот спектакль разыгрывался для того, чтобы подвести профессора экономики и массового убийцу к мосту, где он окажется наиболее беззащитным. И там он будет стоять до тех пор, пока Белая Ведьма не выстрелит или пока у него не отнимутся ноги, после чего его придется уносить на руках. Но все были уверены в том, что она сделает выстрел. Она должна была его сделать. Если она не выстрелит, ее расстреляют свои же. В конце концов, Сталин расстрелял больше двухсот генералов за неудачи на фронтах, в том числе и за действительные поражения. Определенно он без колебаний расправится с женщиной-снайпером, не выполнившей приказ, и со всеми ее родственниками, кого только удастся разыскать. Убогие хаты не представляли никакого интереса ни для одного немца, и меньше всех для Гределя. Однако он вежливо изображал заинтересованность, слушая, как Салид расписывает их достоинства, или, точнее, то, что, на его взгляд, могло в этой глухой дыре сойти за достоинства. – На самом деле следовало бы спалить дотла всю деревню, – мягко промолвил Гредель. – Вместе со всеми ее жителями. Нельзя допустить, чтобы эти закоснелые люди и их обезьяноподобные дети занимали столь красивые и богатые природными ресурсами земли. По закону эволюции эти благословенные земли принадлежат нам. А все низшие существа должны вымереть. Эти люди неандертальцы, их время вышло. Требуется серьезная коррекция. И мы ее осуществим. Мы здесь для того, чтобы восстановить естественный порядок, повинуясь цифрам. Цифрам, цифрам, цифрам. Он говорил и говорил, своим образованным, культурным голосом обнажая священные истины. Так они подошли к мосту, ведущему во вторую, столь же невыразительную часть деревни. На качающемся мосту они разделились и двинулись вперед цепочкой по одному. На середине моста Гредель остановился. – Не подходите слишком близко, Салид. – Он повернулся к штурмбаннфюреру Роффлеру, командиру подразделения 12-й танковой дивизии СС. – Прикажите своим людям разойтись. Нам нужно предоставить Белой Ведьме возможность беспрепятственно выстрелить в меня. Что толку, если мы ее не соблазним? Глава 47 Карпаты Наши дни – Ты говори, я буду заряжать. Свэггер и Рейли находились у конца тропы, ведущей к пещере, севернее каменной осыпи. Разложив перед собой десять семидесятилетних магазинов к «Стэнам», Свэггер деловито заряжал в каждый по тридцать семидесятилетних 9-мм патронов его величества. Рядом лежала снайперская винтовка Милы и десять гранат «Миллс-36», ребристых лимонов, начиненных тротилом. – Почему ты так уверен, что они сработают? – спросила Рейли. – Должны. Влагонепроницаемый контейнер находился в пещере, судя по всем указаниям, сухой. Ни на самом контейнере, ни на оружии нет никаких следов ржавчины и коррозии. На патронах коррозии также не имеется. Все будет в порядке. – Свэггер, мне страшно. – Этого следует ожидать. Отвлекись мыслями от того, что нам предстоит. Позвони кому-нибудь по телефону. Проверь электронную почту. Расскажи о своих последних похождениях. Не думай о предстоящем. Человеку становится страшно, только если голова ничем не занята. Так что заполни ее разными глупыми мелочами, и все будет в порядке. Вставлять патроны в магазин – на самом деле его края были довольно острыми – так, чтобы каждый последующий плотно прижимался к предыдущему, при этом преодолевая все возрастающее напряжение пружины, оказалось делом непростым. У Свэггера разболелись пальцы и запястья. Нельзя было ошибиться, вставить патрон задом наперед или с перекосом, ему этого совсем не хотелось, поэтому он продолжал работу. – Так, я закончил. Я даю тебе один «Стэн» и три магазина. Мне нужно, чтобы ты оставалась здесь. А сам я устрою засаду. Я буду бросать гранаты. Буду убивать. А ты останешься здесь и будешь стрелять во все, что не похоже на Свэггера, понятно? – Понятно, – сказала Рейли. – Но только я не останусь здесь. Я буду сражаться, буду стрелять и делать все, что нужно. – Рейли, эта работа не для тебя. – Этот запрет больше не действует. Ты сражаешься по своим собственным причинам, ты влюбился в Милу, старый хрыч, и не отпирайся. Это будет лучший бой в твоей жизни. Ну а я – у меня есть своя причина, а именно: я не потерплю, чтобы какой– то козел говорил мне: «Милочка, сделай одолжение и не пиши этот материал». Я напишу этот материал, даже если ради этого мне придется стать Милой Петровой. Никто не имеет права говорить мне, чтобы я вела себя как хорошая девочка. Я никогда не была хорошей девочкой. Хорошие девочки не становятся журналистами. К тому же этот репортаж уже прописан в редакционном плане. Глава 48 Карпаты Окрестности Яремчи Конец июля 1944 года Мила тщательно подготовила позицию. Главным была прочность, чтобы в момент выстрела кость поддерживала кость, твердо опираясь на землю, не реагируя на малейшие колебания, вызванные процессом дыхания. Чтобы стрелять, как машина, необходимо превратиться в машину. Мила решила сидеть на пологом склоне, прислонившись спиной к стволу сосны. Винтовка находилась перед ней, причем ее вес приходился не на мышцы, а на толстую ветку. На самом деле винтовка лежала даже не на ветке, а на подушке из плотно свернутой варежки, что полностью исключало ее перемещение в момент нажатия спускового крючка. Упор под щеку на прикладе помогал Миле поддерживать голову именно в таком положении, чтобы глаз находился ровно в десяти сантиметрах и точно по центру устройства, названного англичанами оптическим прицелом номер 32. Поэтому ее дыхание было непринужденным, естественным.