Он так и не решил толком, как будет лучше. Прислушаться к собственной чуйке и довольствоваться малым, или рискнуть и попробовать сорвать куш. Но что-то подсказывало, что на «малине» все может оказаться не так просто. В таких раздумьях он и вернулся домой. Полковник уже успел выспаться и снова отправиться на службу, так что парню предстояло решить, чем себя занять. А самое главное, предстояло как следует обдумать план экспроприации экспроприаторов. Так про себя Елисей, посмеиваясь, назвал задуманную акцию. Оставлять в покое бандитов он не собирался. По слухам, уже после прошлого налета местный криминалитет значительно снизил свою активность, и количество грабежей на дорогах заметно уменьшилось. Значит, смысл во всем этом, помимо собственного обогащения, имелся. Сидя в кресле у окна и попивая чай, Елисей не спеша рассуждал, отлично понимая, что по большому счету мало чем отличается от самих бандитов. Все, что он делал и еще сделает в этом плане, обычный грабеж. Разница только в том, на что пойдут добытые подобным путем средства. В его случае это будет развитие школы и помощь в обустройстве сиротам. Ну и себя любимого не стоит забывать. В случае же с бандитами непонятно. Но для самого себя парень давно уже все решил. Раз уж честным путем нужные деньги не заработать, значит, придется добывать их так. Как это согласуется с его совестью, Елисей и сам плохо понимал. Знал только, что добытое поможет ему дать путевку в жизнь многим сиротам. А на остальное по большому счету ему было наплевать. Не он эту жизнь придумал. Закончив, таким образом, с самокопанием, Елисей сменил позу и вернулся к размышлениям о своих сомнениях, о правильности налета на «малину». Он все никак не мог понять, что ему не дает покоя. Ведь на первый взгляд, когда он обходил уже знакомое подворье, там все было, как и в прошлый раз. Только собак завели. Так что же зацепило его подсознание? Сообразив, как понять, что не так, Елисей начал вспоминать тот день буквально поминутно. * * * В день приема полковник был сильно на взводе. То и дело дергая слуг, он требовал от них какие-то мелочи. То же самое было и с подчиненными. Устав от всей этой суеты, Елисей ухватил контрразведчика за локоть и, оттащив к окну, тихо спросил, жестко глядя в глаза: – Александр Савич, что происходит? Вы ведете себя, словно беременная институтка. Что-то не так с доказательствами вины графа? – Не знаю, – медленно выдохнув сквозь сжатые зубы, признался полковник. – Все бумаги оформлены с соблюдением всех циркуляров, но боюсь, что эта шкура опять вывернется. Уж больно связи у этого семейства серьезные. – Делай, что должен, и пусть будет, что будет, – помолчав, высказался Елисей, глядя ему в глаза. – Я так и живу. И должен сказать, помогает. – Что ты хочешь сказать? – не сразу понял полковник, занятый своими мыслями. – Если вы оформили все бумаги так, как положено и к ним придраться нельзя, то в остальном вы ничего изменить не сможете. Ежели решат наверху, что его нужно отпустить, то так и будет. С волей самого вам спорить не с руки. А вот сделать кое-что можно. Но сначала нужно точно знать, что за него заступились. – О чем ты? – насторожился контрразведчик. – Все можно решить при помощи одного хорошего стрелка. Один выстрел в нужное время в нужном месте, и предатель получит свою кару, – жестко ответил парень. – И у тебя есть такой стрелок? – с мрачной иронией поинтересовался полковник. – Найдем, – хищно усмехнулся парень. – Похоже, я многого о тебе не знаю, – задумчиво протянул контрразведчик, рассматривая Елисея удивленно-задумчивым взглядом. «Ты даже не представляешь, сколько», – усмехнулся Елисей про себя, и все так же тихо добавил: – Возьмите себя в руки. Вы и ваши люди сделали все, что можно было сделать. Теперь все зависит от чести и честности других. – Ты прав, – подумав, решительно кивнул полковник. – Благодарю. – Не за что, – улыбнулся парень. Вошедший слуга объявил, что карета подана, и полковник, крепко хлопнув парня по плечу, скомандовал: – В дорогу. Опаздывать нам нельзя. К удивлению Елисея, на прием они ехали в закрытой карете, принадлежавшей службе Тимофеева. Но на этот раз в нее запрягли роскошную пару серых в яблоках жеребцов. Едва увидев коней, Елисей чуть с крыльца не сверзился, настолько хороши были звери. – Кровь казацкая не водица, – рассмеялся полковник, заметив его реакцию. – Что, нравятся? – Хороши, – восхищенно кивнул Елисей, не отрывая взгляда от коней. – Откуда такая роскошь? – Потом расскажу, поехали, – лукаво усмехнулся полковник, ловко ныряя в салон кареты. Усевшись рядом с ним, Елисей с интересом осмотрелся и, заглянув под переднее сиденье, понимающе хмыкнул: – Особо ценные бумаги в ней возите? – высказал он свою догадку. Под сиденьем обнаружилось что-то вроде лежачего сейфа. – Заказывали ее для перевозки денег. От нашего с тобой друга досталась, – туманно пояснил полковник. – Но им не подошла, а моей службе в самый раз. У нас любая бумажка дорогого стоит. – Это верно, – понимающе кивнул парень. До самого дворца генерал-губернатора они молчали, думая каждый о своем. Разговор увял, а поднимать новую тему никому из них не хотелось. Каждому было о чем подумать. Карета подкатила к подъезду губернаторского дворца, и полковник, дождавшись, когда один из охранников откроет дверцу, первым вышел на улицу. Выскользнув следом за ним, Елисей быстро осмотрелся. На крыльце кучковались, покуривая, дюжина офицеров в разных званиях. Наметанный взгляд парня сразу приметил тех из них, кто много лет отслужил в местных реалиях. Сделать это было не сложно. Мундиры таких офицеров были не новыми, но вычищенными. Все эти офицеры были загорелыми, жилистыми, словно вялеными. Взгляды их скользили вокруг, не пропуская ни одной мелочи. А главное, все они были вооружены. Недавно переведенные военные значительно отличались от первых. На фоне опытных бойцов они выглядели павлинами. Другого сравнения у Елисея не нашлось. Мундиры новенькие, с иголочки. Сапоги со скрипом, галуны и позументы блестят, и никакого оружия. Эти вояки еще толком не поняли, куда попали, и чем может обернуться такое небрежение. Правило, оружие – это не излишество, а часть одежды, на Кавказе было непреложным. Увидев полковника в сопровождении юного есаула, офицеры оживились. Поднимаясь по широким ступеням, парень ловил на себе долгие, изучающие взгляды. Похоже, собравшиеся слышали о нем и теперь тешили свое любопытство. Стоявший среди курильщиков майор подал команду, и офицеры вытянулись, приветствуя старшего по званию. Поблагодарив их кивком головы, полковник подал команду «вольно» и, не останавливаясь, прошел в здание. Понимая, что торчать на крыльце нет смысла, Елисей последовал за ним. Полковник провел парня на второй этаж и, свернув по коридору направо, толкнул роскошную двустворчатую резную дверь. Это была приемная генерал-губернатора. Сидевший за столом секретарь, мужчина лет тридцати, увидев полковника, не спеша поднялся и, указывая на стулья у стены, предложил: – Извольте присесть, господа. Я доложу о вас его высокопревосходительству. – С бумагами он уже изволил ознакомиться? – мрачно уточнил полковник. – Не извольте беспокоиться, господин полковник, – с легкой улыбкой кивнул секретарь. – Его высокопревосходительство ждал вашего прихода. Одну минуту. С этими словами секретарь осторожно постучал в дверь, рядом с которой стоял его стол, и, не дожидаясь ответа, вошел в кабинет. Полковник снял фуражку и, повесив ее на стоявшую в углу вешалку, ладонью пригладил волосы, тихо посоветовав Елисею: – Ты меня тут подожди. Нужен будешь, кликну. – Как скажете, – покорно кивнул Елисей, отходя к окну. Секретарь, выскользнув из кабинета, распахнул дверь пошире и, указывая на нее рукой, пригласил: – Вас ожидают, господин полковник. Поблагодарив его кивком головы, Тимофеев широким шагом прошел в дверь, и секретарь аккуратно прикрыл ее за ним. Оглянувшись на Елисея, он чуть улыбнулся и вежливо поинтересовался: – Может, приказать, чтобы чаю подали, ваше сиятельство? – Благодарю. Не извольте беспокоиться, – улыбнулся в ответ Елисей. – Думаю, господин полковник не задержится. – Кто знает, – хмыкнул секретарь. – На моей памяти, он там однажды четыре часа подряд провел. – Ну, прием-то пока не отменили, – развел Елисей руками. – Тоже верно, – усмехнулся секретарь, возвращаясь на свое место. Раскрыв какую-то папку, он погрузился в чтение, а есаул принялся осматривать улицу в окно. Примерно минут через двадцать полковник вышел из кабинета и, жестом позвав Елисея за собой, вышел из приемной, прихватив с вешалки фуражку. – Что? – коротко спросил Елисей, догнав его в коридоре. – Пока вроде все в порядке, – вздохнул Тимофеев. – С бумагами он ознакомился. Все доказательства посчитал достаточными. В общем, дело отправляется в суд. Теперь осталось только ждать результата. – И что вас не устраивает? – снова не понял Елисей. – Есть у меня опаска, что, едва оказавшись в городской тюрьме, граф сбежит. – Погодите. А с чего вы решили, что его вообще в тюрьму отправят? – удивился парень. – Если я правильно помню, людей такого ранга обычно до суда отпускают под честное слово. – Не в этом случае. Измена империи, это тебе не кабацкая драка. Тут все куда как серьезнее. – Что-то я вас совсем не понимаю, – помолчав, признался Елисей. – Вы свое дело сделали? Сделали. А уж что там будет после, не ваша забота. Сбежит, значит, отправите по его следу человека и разом все закончите. Ну, это на тот случай, ежели решение такое будет. Сделать-то все одно ничего не можете. Так чего себе впустую сердце рвать? – Предчувствие у меня нехорошее, – мрачно признался Тимофеев. – Я за годы службы привык ему доверять. – Знаю, сам такой, – понимающе усмехнулся Елисей. – Что там с приемом? – Через четверть часа начнется. Так что у нас есть время перекурить. Они вышли на крыльцо, и полковник, достав из портсигара папиросу, прикурил и с жадностью затянулся дымом. Глядя, как он по привычке курит в кулак, Елисей не удержался и, покачав головой, проворчал: – Сразу видно, что в поле не раз бывали. Огонек в ладони прячете. Удивленно посмотрев на собственную руку, полковник растерянно усмехнулся и, смущенно пожав плечами, буркнул в ответ: – Задумался. – Полезная привычка, – поддержал его Елисей. – У хороших стрелков есть такая поговорка. Правило трех затяжек. Это ежели кто на посту ночью курит. Первая затяжка – приметить, вторая – прицелиться, а третья – выстрел. Сами понимаете, что после такого выстрела будет. – Умеешь ты ободрить, – фыркнул полковник и, качнув головой, рассмеялся. – Вот уж не думал, что такое бывает.