Очень хороший вопрос. Интересно, какой ответ на него можно дать? – Хочу позвонить ребятам, – терпеливо сказала я. Лиза округлила глаза. – А некому! Ахметка умер. Анька тоже, и Кости в живых нет. – Подожди, – пробормотала я. – История с кольцом случилась не так давно, и тогда вся компания, живая-здоровая, восседала в клубе. Елизавета втянула на диванчик ногу. – Ахметка вроде от передоза помер. На Аньку маньяк напал, горло ей перерезал, сумочку забрал. Костя с работы пешком шел, он жил рядом, ему шею ножом покромсали… Ой! Мама! Лиза зажала рот рукой. – Что? Что? – засуетилась Марина. – Тебе плохо? Сколько раз повторять: не пей разноцветную гадость! Намешают в бокал невесть чего, консервированной вишней засыпят и подают дурочкам. – Мама! – прошептала Лиза, став похожей на третьеклассницу. – Мама! Они все умерли! Севка в больнице, да? На него тоже напали? Ой! Мне страшно! Елизавета сползла под стол, я наклонилась и приподняла край скатерти. – Из всех, кто сидел в тот вечер у стойки, в живых остались только ты и Галина? Дай мне ее телефон. – Севка умер? – в ужасе спросила Лиза. – Нет, но он в очень тяжелом состоянии, в реанимации, с рассеченным ножом горлом, – ответила я. – Ты уверена, что Ахмет скончался от передозировки? Как его фамилия? – Не знаю, – заплакала Лиза, – просто Ахмет! Как придешь в «Туннель», он у бара сидит, «Мохито» пьет. Ахметка как колонна, никуда не девался, а потом пропал. Все говорили, что он на игле сидел, не на коксе. Ма, принеси мобилу! Марина послушно сходила в прихожую и подала дочери слишком дорогой для школьницы сотовый. Лиза набрала номер и крикнула: – Галк, ты? Здрасте! Это ее подруга, Лиза. Ой! Ой! Нет! Ой! Аппарат отлетел к мойке, я подняла его и сказала в трубку: – Простите за поздний звонок. – Ничего, – ответил тихий мужской голос, – я не сплю. Галочки нет в живых. Она умерла. Девочка, которая звонила, похоже, ничего не знает, бедняжка. – Извините, – прошептала я, – очень сожалею о вашей потере. – Все в порядке, – успокоил меня собеседник, – я не родственник, а хозяин квартиры, которую ее мать снимала. У меня вырвался судорожный вздох, потом вопрос: – Но как к вам попал телефон Гали? – У Олеси Теодоровны из-за похорон напряженка с деньгами, – пояснил собеседник, – она мне в счет оплаты предложила мобильный дочери. Девочке он ни к чему на том свете, трубка совсем новая, дорогая, и я согласился. – Как вас зовут? – очнулась я. – Степан Петрович, – представился он. – Случайно не знаете, что произошло с Галей? – спросила я. Степан Петрович деликатно кашлянул. – Не интересовался, неудобно. Знаю, что на нее маньяк напал, порезал девушку, вроде ограбил. – Можете назвать фамилию Гали? – Горбанюк, – без задержки сообщил владелец квартиры, – они с матерью из Артемовска, городка на Украине, приехали в Москву счастья искать. Олеся Теодоровна в горничных у богатого человека служила. У себя на родине она медсестрой работала, с образованием женщина, умная, поэтому и подалась в столицу России, бросила насиженный насест, друзей, хотела, чтобы Галочка в институт поступила, пристроила ее в московскую школу. И видите, как вышло? Увезла дочку назад в цинковом гробу. Как с ней связаться, я не знаю. До свидания. Я захлопнула крышку телефона и протянула его Лизе, но та сидела, уткнувшись лицом в колени, и не взяла трубку. Мобильный схватила Марина и запричитала: – Лизавета! Остаешься завтра дома, носа на улицу не высовываешь! – Ага, – всхлипнула любительница веселья. – Никаких гулянок! – закричала мать. – Да, мамочка, – не стала спорить Лиза. Марина уперла руки в боки. – Почему полиция маньяка не ловит? Сколько он еще должен детей убить, чтобы вы встрепенулись? Ходите по домам, богатых защищаете! А про бедных не думаете! Если ребенок из простой семьи, значит, пусть его жизни лишают? – Ма, Севке тоже досталось, – напомнила Лена, – и Евгения Ивановна умерла! Марина рухнула на табуретку, обхватила голову руками и заплакала, повторяя на одной ноте: – Что творится? Что делается? Лиза выползла из-под стола. – Мамулечка, успокойся, я пока жива. – Пока! Не смей так говорить, – взвизгнула Марина и обняла непутевую дочь. * * * Утром я первым делом позвонила Костину и потребовала: – Немедленно посмотри дела Галины Горбанюк, Анны Решетиловой, Ахмета и Кости. – У мужчин фамилии есть? – спросил в свою очередь Вовка. – И отчества у них и у женщин? – Не знаю, – ответила я. – Константин работал барменом в клубе «Туннель», Ахмет был завсегдатаем того же заведения. Костин выслушал мой рассказ. – Наведу справки непременно. Но для тебя уже есть одна новость. В крови Жени обнаружено большое количество токсина. – Ковалеву отравили? – ахнула я. – Сначала выслушай, потом задавай вопросы, – разозлился приятель. – Яд входит в состав мази «Кобратин», которую используют больные радикулитом, мажут поясницу, еще ее втирают в суставы, пораженные артритом. Сейчас на рынке полно таких средств, конкуренция огромная, но «Кобратин» позиционируется как гомеопатия. Крем активно рекламируют, по телевизору часто запускают ролик, небось ты его видела. – Не помню, – вздохнула я. – Скачет по дорожке лягушка, волочит задние лапы, наталкивается на упаковку с надписью «Кобратин», намазывается желтой мазью и, оп-ля, превращается в красавицу с… – Двумя стройными ногами, женским телом и пучеглазой мордочкой, – не дала я договорить приятелю, – страшнее ничего не видела. Интересно, кто надоумил авторов ролика приделать к телу красотки голову жабки? – Вспомнила! – обрадовался Вовка. – «Кобратин» считается безвредным препаратом, но в его бутано… мето… мне сразу не произнести… Если перейти на простой язык, это яд, который выделяет некий вид морских медуз. – А почему это средство назвали «Кобратин»? – заинтересовалась я. – Чтобы народу понятнее стало, – пояснил Вовка, – про полезные свойства змеиного яда все знают, а про медуз мало кто слышал. Так вот, в крови Евгении полно этого медузьего токсина. Концентрация высокая, но не смертельная. Следов уколов на теле Ковалевой нет, и отрава в кровь поступила не орально. – А как? – не поняла я. – Вероятно, через кожу, – уточнил Вовка. – Надо проверить, пользовалась ли Жека «Кобратином», – пробормотала я. – А почему ты насторожился? Мазь от артрита – распространенное лекарство. Костин чем-то зашуршал. – В истории болезни Евгении нет никакого упоминания о неполадках с суставами или позвоночником. Ковалева, как это ни прискорбно звучит, скончалась, будучи в отличной форме. Ни малейшей патологии. Могла прожить еще лет пятьдесят. Зачем ей лечебная мазь? – Понятия не имею, – вздохнула я, – в последнее время она иногда заговаривала о лишних килограммах, прилипших к талии и бедрам. Может, она использовала «Кобратин» в качестве средства от излишнего веса? – Глупее ничего не слышал, – хмыкнул Костин.