— Тс-с, — шикнула на нее Магдалена, — это пройдет, когда она выспится, вот увидишь. Лива впала в глубокую задумчивость. «Он по-прежнему не смотрит на меня, избегает моего взгляда. Но он пожал мне руку. Мы же вместе. Он сказал: скоро пробьет час. Мы победили самих себя, сказал он, и я больше не боюсь. Пусть пробьет час, господи. Сегодня вечером или в любое другое время. Я жду его с радостью, сказал он. И ты должна ему радоваться». — Да, я радуюсь! — громко воскликнула Лива и сжала руку сестры. — Возьми себя в руки! — сказала Сигрун. — Тс-с, — Магдалена сверкнула глазами, — относись к этому спокойно. — Побегу за доктором! — предложила Сигрун. — Нет, не побежишь! Иди-ка лучше своей дорогой, Сигрун. — Ты меня, значит, гонишь? — обиделась Сигрун. — Да, гонишь! Прекрасно! Я уйду, не бойся. Домой… в пустой дом! — Нет, дорогая, ты не так поняла, Сигрун. Сигрун обиженно тряхнула головой: — Я вам не навязываюсь, Магдалена, будь спокойна! Я теперь сама о себе позабочусь. Вот именно! С меня хватит сумасшедших! Слава богу, что я с вами разделалась! Она с отвращением поджала губы, быстро повернулась и ушла. — Вот и отец! — сказала Лива, обнимая старика. — Дорогое дитя, — растроганно сказал он. — Слава богу, что ты снова с нами! Я так боялся, тебя так долго не было, я боялся, что ты заболела, и… Магдалена сделала ему знак, и он замолчал, вопросительно глядя на нее. — Она очень устала, — шепнула Магдалена. — Ее нужно сразу же уложить в постель. — Альфхильд! — радостно воскликнула Лива. — И ты здесь, Альфхильд. — А что ты мне принесла? — выпытывала Альфхильд, прыгая вокруг нее в ожидании. — Что, Лива? Магдалена отстранила ее. В кухне стояла Томеа. Она тупо взглянула на Ливу и подала ей безжизненную руку. — Пойдем, — мягко сказала Магдалена, слегка подталкивая Ливу в спину. — Теперь спать. А все остальное уладится, вот увидишь! Ливу уложили в ее алькове на чердаке. Но она не спала. Лежала и бормотала что-то про себя, то улыбаясь, то всхлипывая, в глазах ее застыл страх. Магдалена принесла бутылку джина и протянула ей рюмку: — Выпей, это придает силы! Лива выпила и посмотрела на сестру благодарным взглядом. — Это дягиль, — сказала она улыбаясь. — Помнишь, как мы варили вино из дягиля? Когда это было, Магдалена? Не так уж давно. А потом мы наряжались и шли в город, помнишь? — Танцевать, да! — сказала Магдалена. — Это было давно. — Она налила рюмку и себе. — Теперь засыпай. Хочешь, я спою тебе? Она положила руку на руку Ливы и тихонько стала напевать: В роще на дубе высоком кувшин висит золотой. И девушки там танцуют, танцуют веселой гурьбой. Лива устало свернулась клубочком под периной и заснула. Когда она проснулась, стояли глубокие сумерки, она села на постели, объятая тревогой и страхом. Ей приснился страшный сон. Она одна идет между темными домами, в руке у нее — зажженный светильник… наступил судный день, мрак прорезают пронзительные крики. Где-то далеко маячат маленькие мигающие огоньки. Это светильники мудрых дев, они медленно удаляются и становятся не ближе звезд на небе. Она поднимает свой светильник, чтобы показать, что он не потух, но масло в нем догорает, свет его становится все более красным и слабым и наконец гаснет. Она одна во мраке… Дрожа, она вскочила с постели, страх и ужас захлестнули ее. Она услышала спокойный голос Магдалены: — Ну, Лива, выспалась? Теперь тебе лучше, да? — Дай мне стакан воды, — попросила Лива. Сестра принесла воды, и она с жадностью выпила. — Еще? Ливу трясло. — Не осталось ли вина в бутылке? Магдалена рассмеялась: — Смотри не стань алкоголиком. Лива словно в лихорадке выпила две рюмки. Вот так! Теперь она успокоилась. От вина стало так хорошо. — Теперь поедим, — сказала Магдалена. Но Лива и слышать не хотела о еде. Она торопилась. Ей нужно поговорить с Симоном. — Чепуха, — уговаривала ее Магдалена. — Поговоришь вечером. Пойдем пройдемся. Лива как будто ничего не имела против. Магдалена зажгла огонь. Лива сняла со стены маленькое зеркальце и поставила его на стол. — Нет, знаешь что! — воскликнула она улыбаясь. — Я не могу показаться в таком виде! Я надену черное воскресное платье. И… Магдалена, будь добра, одолжи мне твою серебряную цепь с крестом. Магдалена захохотала: — Ну и ну! Ты что, модницей стала? Лива тщательно приводила в порядок волосы перед зеркалом. — Хочешь взять мою заколку для волос? — спросила Магдалена. — И серьги? — Да, дорогая! — радостно откликнулась Лива. Магдалена не верила своим глазам. Лива наряжалась, как будто собиралась на танцы. Сестре пришлось принести ей пуховку с пудрой, губную помаду и одеколон. — И туфли, Магдалена, — попросила Лива. — Одолжи мне твои новые красивые туфли с серебряной отделкой. Я буду с ними осторожна. — Пожалуйста! — весело отозвалась Магдалена. Серьги и заколка очень шли Ливе. Она разрумянилась. Совсем как в прежние времена. Ведь такой жизнерадостной и веселой девушкой она и была всего два года назад. У Магдалены слезы выступили на глазах при виде прежней Ливы. Да, она не умерла, она такая, как прежде! Ведь ей всего двадцать три года. А время залечивает все раны. — Сегодня воскресенье, да? — сказала Лива. — Значит, у Марселиуса танцуют! — Весь мир перевернулся! — смеялась Магдалена. — Но нет, Лива… туда мы не можем пойти! Пока еще нет. Мы потанцуем позже, Лива! На моей свадьбе! — Да, на твоей свадьбе! — сказала Лива. — Когда это будет? — На рождество! — Так подождем до рождества. А сейчас немного пройдемся, мне так хочется. Давай выпьем еще по маленькой, хорошо? — Нет, дорогая, нужно знать меру. Про себя Магдалена подумала: «Счастье, что сегодня вечером Лива не была предоставлена себе самой». Томеа широко открыла глаза, когда разряженная и улыбающаяся Лива вошла в кухню. — Пойдешь с нами, Томеа? — спросила она. — Прогуляться в город, пойдем! Магдалена легонько толкнула Томеа в бок: — Пойдем, пройдемся немного. Тебе тоже нужно развлечься.