По коридору пробегал какой-то хилый мужчинка в клетчатом костюме. — Эй, любезный! — Вы это мне? — удивленно изогнул бровь клетчатый. — Ну, вроде бы тут никого больше и нет? Мужчинка осмотрелся по сторонам, словно рассчитывал найти в этом узком коридоре еще кого-нибудь, на кого можно было бы спихнуть нежданного визитера. Не найдя такового, он вернулся взглядом ко мне. — Что вам угодно? — Угодно видеть здешнего начальника — лейтенанта Беренмайера. — Вы записаны на приём? — Нет. — Тогда вам нужно будет сначала подать заявку. Это можно сделать по вторникам и четвергам. После ее рассмотрения, вам сообщат дату приема и время, на которое он назначен. Обычно приемы происходят в понедельник и в пятницу. — И откуда я узнаю это время? — Вон там, впереди, вторая дверь справа. Обратитесь к Наталье Германовне. Заявку можете подать ей. — И как долго мне этот ответ ждать? — Не знаю. Это зависит от занятости господина Беренмайера. Интересный фокус! А жить где я буду все это время? И жрать тоже чего-то надо. — Вот что любезный… — Ко мне обращайтесь, как положено! — вспылил клетчатый. — Господин Крайнов! — Ну, во-первых — я этого не знал. Во-вторых — вы же мне не представились… — Потрудитесь не указывать МНЕ, как я должен себя вести! Я на службе, между прочим, а это — серьёзное НЕМЕЦКОЕ учреждение! — Но, вы сам, как я вижу — не немец? — А вот это — не ВАШЕ дело! И вообще — кто вы такой и что вам тут надо? — Я уже несколько минут пытаюсь вам это объяснить. — Вы отрываете меня от важных дел! Ну, ладно, клоп! Достал ты меня вконец. Посмотрим сейчас — какие у тебя нервы. — Я к вам из комендатуры, от лейтенанта Майера. По указанию господина Райнхельта, он направил меня сюда. Для повышения эффективности работы вашего учреждения. — Фамилия лейтенанта Майера мне знакома — кивнул головой Крайнов. — А кто такой господин Райнхельт? Интересы, какого ведомства он представляет? — Господин Райнхельт работает в гехаймстаатсполицай. — ? — В гестапо. Из Крайнова словно вытащили стержень, он как-то весь обмяк. — Э-э-э… — Вот предписание. Через минуту я был в кабинете Беренмайера. Доставив меня в кабинет к нему, Крайнов прямо-таки растаял в воздухе. — Здравствуйте, господин лейтенант! — Присаживайтесь, господин, — Беренмайер заглянул в предписание. — Манзыров. — С вашего позволения, господин лейтенант — Манзырев. — Возможно. Я не очень хорошо произношу русские имена. Я присел на стул. — Слушаю вас, господин Манзырев. Вот те, бабушка, и Юрьев день! Так это Я должен ему что-то объяснять? Знать бы — что именно? Видимо мои чувства в этот момент ясно отобразились на лице, и Беренмайер это увидел. — Как немецкий офицер, я, безусловно, уважаю мнение ведомства господина Райнхельта. Однако смею заметить, что интересы ЕГО ведомства и МОЕГО учреждения лежат несколько в разных плоскостях. Так что я не вижу — чем именно могу быть полезным его ведомству. — Меня направили к вам на работу. — Как сотрудника ведомства господина Райнхельта? Интересный вопрос. И что отвечать? Соблазн выглядеть в глазах лейтенанта сотрудником гестапо был, что и говорить, велик. Но, но, но… не будем зарываться. — Нет. Как ВАШЕГО сотрудника. — Вот как? Но я, простите, не вижу — в какой сфере мы могли бы использовать ВАШИ способности. Насколько я осведомлен, такие художества, — он кивнул на мои наколки, — в Советской России не давались просто так? — Да. Это так. — Человек, рискнувший нарисовать такие вот уколки, не имея на это права, звался… ереш? — Ерш. — Так. И какова была бы его судьба? — Могила, скорее всего. — Значит, вы, господин Манзырев — не ерш? — Нет. — То есть вы имели проблемы с законом? — С советским законом. — Пусть так! Но — вы не политик? — Не политический. — Неважно. Вы не борец с режим, вы — уголовник. Так? — Так. — Но, вор в Россия и вор в Германии, все равно — вор. Зачем вы МНЕ? — Я полагаю, господин Райнхельт тоже это рассматривал, прежде чем написать данную бумагу. — Я не вижу тут его подписи. Есть подпись лейтенанта Майера, это — не гестапо. — Он — исполнил приказ.