– Проси, – донесся до меня басовитый голос. – Ну, пошли, – толкнул меня Монброн. – Чего встал? Глава шестнадцатая Король Эдуард оказался вовсе не таким, каким я ожидал его увидеть. Голосина-то у него ого-го какая, вот мне и представился плечистый здоровяк, вроде папаши Аманды. Ну, может, только помоложе и без бороды. В Силистрии, насколько я понял, и усы, и бороды не в чести. А вот и нет! На троне, который, к слову, более всего был похож на обычное кресло, только позолоченное, сидел невысокий мужчина, довольно упитанный и вдобавок со здоровенной залысиной. Да у него даже короны на голове не было! Но это точно был король, потому что Гарольд склонился в изящном поклоне и произнес: – Ваше величество, позвольте поприветствовать вас! Я, само собой, тут же попробовал повторить его движения, но, как видно, справился с этой задачей не очень-то. По крайней мере, следом за этой попыткой по тронной зале пробежали смешки. Зрителей-то тут хватало, человек двадцать стояло и сидело вдоль стен, и, как видно, я их изрядно повеселил. Впрочем, кое-кто не смеялся, а именно – два человека в черных, надвинутых на лицо капюшонах. Орден Истины, этих ни с кем не спутаешь. Экая неприятность. – Гарольд Монброн, – зычно произнес Эдуард. – Красавец, бретер, женский любимец. Ай-яй-яй, Гарольд Монброн, ай-яй-яй. Одно дело развлечения, пусть даже иногда и возмущающие общественное мнение, и совсем другое, когда тебя обвиняют в серьезных преступлениях. Вроде бы и ругал король моего друга, но сказано это было таким тоном, что у меня на сердце стало поспокойнее. Его величество явно не гневалось, тут некие отеческие нотки слышались, вроде: «Ну, ты что же такое натворил, сынок?». – Ваше величество, это оговор, – с достоинством ответил Гарольд. – Вы ведь знаете меня с той поры, когда я был еще ребенком, не так ли? – Так, – милостиво кивнул Эдуард. – И даже тогда я, сотворив шалость или глупость, никогда не прятался за спины других и не сваливал на них свою вину. – Это правда, – сообщил король придворным. – Помню, как-то посетил дом его отца, так вот в тот день этот славный юноша, тогда, правда, бывший еще совсем мальчиком, разбил старинную вазу. И, заметим, тут же сознался в этом. Крепко тогда ему всыпал папаша Монброн, причем собственноручно и на моих глазах. Я даже попросил его не быть столь строгим. Правдивость и открытость должны быть вознаграждены. – Собственно, по этой причине я и мой друг позволили себе прийти во дворец, не имея на то вашего соизволения или приказания, – продолжил Гарольд. – Ни он, ни я никогда не преступали закона, ни людского, ни божественного, наши помыслы всегда были чисты. Нам нечего бояться, мы невиновны ни в одном преступлении, приписываемом нам, потому без страха вверяем наши жизни вашему величеству. Пусть свершится королевский суд. – Пусть свершится, – не стал спорить с ним король. – Хорошо сказано, да, господа? Окружающие зашумели, соглашаясь с ним. – Вот только странно, – сказал кто-то скрипучим старческим голосом. – А что же это вы столько времени ждали? Почему сразу к королю не пришли? Или надо было кое-какие следы спрятать? – Я был ранен, – не полез за словом в карман Монброн. – Если желаете, виконт Скорца, то могу вам показать рану в боку, она до сих пор не зажила. Как только я смог встать на ноги, то немедленно направился сюда. – А что твой спутник все молчит? – спросил вдруг король, уставившись на меня. – Он нем? – Нет мне прощения, ваше величество, – снова склонился в поклоне Гарольд. – Я забыл представить вам своего друга, одного из самых благородных людей, что мне встречались в жизни. Это Эраст фон Рут, барон. – Ваше величество, – снова скопировал движения Гарольда я. – Счастлив служить вам! Еще мастер Гай в своих наставлениях мне говаривал: «Если не знаешь, что сказать высокопоставленной особе, говори, что готов ей служить. Всегда срабатывает». – Барон, – прищурился Эдуард. – Из Лесного Края поди? Я знавал пару тамошних уроженцев, это были славные парни. – Оттуда, – без особого стеснения ответил я. – А что за люди? Может, я их знаю? А то и привет от вас при случае передам. Король рассмеялся, а мне стало совсем легко. С чувством юмора у него все в порядке, а значит, наши шансы на успех стали еще больше. – Ты нашел себе хорошего друга, Монброн, – заметил Эдуард. – Может, жители Лесного Края и простоваты, но зато среди них никогда не встречается ни трусов, ни предателей. – Фон Рут доброй волей последовал за мной и в тюрьму, и сюда, – заметил Гарольд. – Я предлагал ему покинуть Форессу, но он отказался. Король снова посмотрел на меня. А я в это время думал о том, как все-таки в этой жизни все запутанно. Передо мной король. Самый настоящий. Больше скажу – это даже не первый король, которого я так близко вижу. Правда, тот, первый, больше орал, чем говорил. Но этот-то вон общается со мной, и даже хвалит. Меня, воришку из подворотен города Раймилла. И все это происходит лишь потому, что я присвоил чужое имя. Пусть не своей волей, но тем не менее. Неужели всего одно слово, обозначающее титул, отделяет оборванца из трущоб от тронной залы дворца? То есть достаточно только сменить лохмотья на камзол, повесить на бок шпагу и сказать всем, что ты благородный? Нет, у меня и грамота есть, но кто ее смотрел? Хотя – вру, случилось такое разок, но там ситуация другая была. Вот и выходит, что Ворон прав. Не так и велика между нами всеми разница. Она, по сути, только в том, кому повезет больше при рождении, а кому нет. И только. А если ты попадешь в подмастерья мага, то ее вовсе не станет. – Итак, Гарольд Монброн, – повысил голос Эдуард. – Ты хочешь моего правосудия? – Да, мой король, – громко ответил Гарольд. Он стянул через голову перевязь со шпагой, отцепил от пояса дагу и кивнул мне, давая понять, чтобы я сделал то же самое. После мой друг подошел к трону короля, встал перед ним на одно колено и положил свое оружие к его ногам. – Моя жизнь в ваших руках, – громко произнес он. – Если вы решите, что я преступник, то меня ждет эшафот, на котором я без единого возражения положу голову на плаху. Если вы признаете меня невиновным, то я буду вправе убить любого, кто позволит себе усомниться в моем добром имени. Присутствующие тихонько начали переговариваться, похоже, они были в курсе происходящего. Я сделал то же, что и мой друг, но говорить ничего не стал. А зачем? Все и так ясно. – Твои слова услышаны, Монброн, – сообщил нам король. – Правосудие свершится, причем уже завтра. А чего откладывать? Ты здесь, твой дядя тоже в городе, вот в полдень на Судной площади все и устроим. Дерье! – Здесь, ваше величество! Из толпы вышел молодцеватый господин, в котором я безошибочно узнал главу королевской стражи. Есть в лицах главных стражников что-то такое, из-за чего их с другими королевскими служителями не спутаешь. – Пошли человека в дом Монбронов, – распорядился Эдуард. – Пусть передадут Тобиасу, что завтра в полдень он должен быть… Ну, ты понял? – Будет сделано! – гаркнул Дерье. – Мой старший брат Генрих тоже повинен в случившемся, – глухо произнес Гарольд. – Грустно признавать, но это так. Его присутствие на площади мне видится необходимым. – Его тоже предупреди, – не стал спорить с моим другом король. – И вот еще что. Король поманил Дерье пальцем и что-то шепнул ему на ухо. Страж выслушал его, понятливо кивнул и быстро удалился. Сдается мне, он отдал приказ, чтобы за Тобиасом и Генрихом пригляд поставили. А ну как те в бега подадутся? Разумно, ничего не скажешь. Ну вот и славно, время неясностей и непонятностей наконец-то окончательно истекло. Завтра все так или иначе закончится. Если повезет, то мы убьем двух человек и станем свободны в своих желаниях и передвижениях, ну а если нет, то завтрашнего заката нам не видать. – А пока, господа, отправляйтесь в Палаты Раздумий, – сообщил нам король. – Выспитесь, перекусите, вам завтра понадобятся силы. И он совершенно не по-королевски подмигнул нам. А мне нравится этот Эдуард. Хороший венценосец, не то что некоторые, бородатые, которые только горло драть горазды. И наш, из Раймилла, ему в подметки не годится, потому что жадина. Даже в свой день рождения, когда самое время проявлять щедрость, он толпе медяки кидал, а не серебро. Этот же очень ничего. С таким королем не жизнь в государстве, а сказка. – Ваше величество, – подал голос человек в капюшоне. – Вы будете не против, если мы зададим этим господам несколько вопросов? – А, да, – поморщился Эдуард. – Помню, вы что-то такое мне про них говорили. Эти парни использовали магию. – Не просто использовали, – прошелестел голос чернеца. – Они убили ей трех человек. – Преступников, – уточнил постельничий Отиль. – Эта троица была из «Гильдии Убийц». – Верно-верно, – оживился король. – Есть такое. И, по всему выходит, Монброн и его приятель действовали верно. А что? Отбивались, как могли, и даже без оружия троих профессиональных убийц прикончили. Защита собственной жизни не убийство. – Магия крови, – помолчав, произнес человек в капюшоне. – Один из них использовал магию крови. – Н-да? – Эдуард посмотрел на нас, и в его взгляде явно читалось: «Что же это, ребята, вы столько проблем себе создали?». – Применение магии крови считается нежелательным, это так, – подал голос я. – Но запрета на ее использование нет. Кроме, разумеется, некромантических заклинаний и еще тех, которые подавляют волю и рассудок человека. Я использовал заклинание «ножи крови», которое никак нельзя причислить к этим исключениям. Боевая магия, не более. К тому же более сложных заклинаний из этого раздела я и не знаю, поскольку являюсь только подмастерьем. – Ну вот, – поддержал меня король. – Юноша все разложил по полочкам. Да тут даже из названия видно, что это заклинание боевое. Ножи ведь! – Нам будет позволено поговорить с этими молодыми людьми? – все так же тихо спросил чернец. – Вы не дали ответа, ваше величество.