— Я не пойду туда, — категорично заявила Соня. — Хорошо, тогда мы с Тамарой пойдем, да? Думаю, мы сможем определить, что это за одежда… Но одежда действительно оказалась старая, какие-то вышедшие из моды платья, жакет, пеньюар блеклого сиреневого цвета, допотопный плащ, протертая кожаная куртка огромного размера и прочий никому не нужный хлам. — Нет, это не их одежда, — сказала Тамара, и Наташа согласилась с ней. Они обошли весь дом, спустились даже в подвал, но ничего похожего на одежду не нашли. Вернулись к Соне, спросили, не было ли одежды тогда, когда она обнаружила трупы в спальне. — Нет, одежды никакой не было, я еще тогда удивилась. — Она уже начала приходить в себя. — Конечно, я была в шоке и все такое, и сама до сих пор не понимаю, как это я нашла в себе силы оттащить тела в подвал. Действовала как во сне. Знаете, как это иногда бывает в экстремальных случаях, когда у человека открывается вдруг второе дыхание, откуда-то берутся силы. Но когда я мыла полы, подумала: а где одежда, белье? Ведь они были совершенно голые! Получается, что убийца забрал их одежду? Но зачем? — Может, чтобы продать? Макс в последнее время стал хорошо одеваться, я знаю, он делал заказы в иностранных интернет-магазинах. Помните, ему как-то прислали кожаные мокасины, очень красивые, а они не подошли ему, оказались малы, и он продал их Смушкину? И вдруг, безо всякого перехода, воскликнула: — Как же хорошо, что мы отключили телефоны! Вот бы сейчас началось, нас бы вызвали на работу, начали бы допрашивать! Бррр!.. Нет-нет, будем сидеть здесь. Тропинина же не знает, где мы! — Нет, — успокоила ее Тамара. — Откуда ей знать? Вы же слышали разговор, она сказала пару фраз и отключила телефон. Господи, бедная женщина, даже страшно подумать, в каком она сейчас состоянии. — Да Смушкин же рядом, успокоит, — с какой-то грустью в голосе проговорила Наташа. — А что это ты так о нем? — Он всегда мне нравился. Такой вежливый, культурный мужчина. Спокойный, умный. Всегда мечтала иметь такого мужа. Вот я, к примеру, полная его противоположность, бешеная, взрывная, энергичная, шумная. А мужа мне надо такого, как Михаил Ильич. Он бы меня успокаивал, любил, обнимал, а я бы готовила ему куриный суп с клецками, а на завтрак варила бы ему какао… — Размечталась! — засмеялась Тамара. — Хотя, ты знаешь, он действительно подошел бы тебе. Не знаю, чего ты ушами хлопала, давно бы уже захомутала Мишу. Подумаешь, старше тебя, не очень красивый, ростом не вышел… Но как человек хороший, порядочный, надежный. И при деньгах, между прочим. Представляешь, какие у него пациенты бывают? — Знаю-знаю, наслышана! — Вот и я об этом же. За десять минут до наступления Нового года все трое сели за стол. Конечно, забыть вот так сразу обо всем, что произошло за последние часы, было невозможно. Однако, когда пробили куранты, новогоднее праздничное волнение сделало свое дело, все выпили шампанского, поздравили друг друга с Новым годом, пожелали здоровья и счастья, поклевали салаты и вновь вернулись к больной теме — двойному убийству. — Я вот не понимаю, — говорила Наташа, — кому это понадобилось забирать трупы отсюда. Ну вот совсем не понимаю. В голове не укладывается. — Так ты же сама и ответила на свой вопрос, не помнишь? Сто тысяч тому, кто сообщит о местонахождении Тропинина, — пожала плечами Соня. — Да это я просто предположила, но чем больше я об этом думаю, тем больше сомневаюсь в этом. Дурь какая-то! И не верю, что этому человеку заплатят деньги. Кощунство какое-то — платить тому, кто нашел его труп! — А меня беспокоит другое — кто этот человек, который знал, что трупы здесь. Кто? — Уж точно не убийца, — сказала Наташа. — Убийца сделал свое черное дело и сбежал. Возможно, прихватив с собой… Так, постойте. Мы все про одежду говорим, а деньги? Где сумочка девушки? А кошелек Макса? — Если там было что-то ценное, то убийца взял это с собой, — сказала Тамара. — Ты уверена? Даже если это, к примеру, Тропинина? Да она бы в сердцах убила голубков и сбежала! Она же не профессиональный убийца, она действовала как во сне, колола куда попало… — Вот в этом-то и дело! Не могла это сделать Тропинина, мы же уже говорили об этом. Девушку еще могла убить, но не так демонстративно… Я хочу сказать, что если бы она задумала убийство соперницы, то сделала бы это тайно, заманила бы куда-нибудь, отравила, а потом закопала труп. Все, нет девушки. Пусть Макс помучается, но будет жив. Нет-нет, она не могла его убить. Да и удары были какие-то глупые… — Ну, ты и скажешь тоже… Глупые! — Говорю же, она действовала как сумасшедшая! — Хорошо, но тогда зачем же ей было забирать с собой вещи? — Нет-нет, девочки, все не то… — замотала головой Тамара. — Скорее всего, их убил муж, Закатов. Или же кто-то из его окружения, какое-то доверенное лицо. — В это я тоже не верю. Закатов не бандит. И поручать кому-то убить собственную жену тоже не стал бы из опасения, что будет на крючке того убийцы. Он мог сам приехать сюда, выследить ее, ворваться в дом и убить их двоих! — И приехал с шилом? Или с заточкой? Да он что, зэк какой-то, что ли? Такие люди, как Закатов, имеют оружие. Он скорее пристрелил бы их. Или одну жену. Или, наоборот, Макса. — А что будет, если убийцу поймают и он расскажет, что убивал здесь, в этом доме? — захныкала, возвращая к своей больной теме, Соня. — Полиция приедет сюда, а здесь… мы! — Ну и что? — развела руками Тамара. — Уж не хочешь ли ты сказать, что нас троих заподозрят в убийстве? Это же полная чушь! — Вот именно! — поддержала ее Наташа. — Мы просто приехали сюда, ни сном ни духом, что называется. Накрыли на стол, сели праздновать. И откуда нам могло быть известно, что Макс с девушкой встречались в этом доме или, тем более, что были здесь убиты? Ты, главное, Соня, молчи. Ты ничего не знаешь. И мы тоже ничего не знаем. Просто приехали сюда праздновать. Все. Для тебя главное — не проговориться! — Девочки, но какой-то смысл во всех этих перемещениях трупов и исчезновениях вещей должен же быть! — Так, постойте… Соня, на девушке были украшения? — Нет, кажется, не было… Думаю, я бы заметила. — Вот вы спрашиваете себя, кто убил их, да? Типа, если вещей и драгоценностей, денег нет, то это убийство не из-за ревности, что это просто какой-то посторонний жестокий убийца, который совершил все это тупо из-за денег, что он еще и грабитель. Девочки, но разве вы не понимаете, что все это, я имею в виду отсутствие денег и ценных вещей, — просто спектакль, попытка представить преступление именно таким образом, чтобы убийцу не искали в ближнем круге! — Да, ты права. Такое действительно может быть. От шампанского перешли к водке. Наташа заплакала, она, еще недавно самая крепкая и призывающая всех к тому, чтобы держаться, стояла возле окна, глядя, как за прозрачной стеклянной стеной дома бушует метель, заметая сад и дорожку к воротам, и тихо скулила, а потом и вовсе начала подвывать: — Девочки… Я не верю, что его нет в живых. И все это — просто страшный сон! Он жив, жив! Такие, как он, не могут вот так нелепо, страшно закончить свою жизнь. Это невозможно, несправедливо! Я сейчас проснусь и окажусь в своей постели, а за окном — чистый, убеленный снегом город, и люди в нем ходят по заснеженным тротуарам счастливые, улыбающиеся, и жизнь прекрасна! А в больнице в операционной со скальпелем в руке работает наш чудесный доктор Тропинин, и на его голове цветная в маленьких ромашках по голубому полю шапочка. А в ординаторской на кожаном диванчике лежит аккуратно сложенный кем-то из наших его белый свитер с коричневыми оленями… Когда я вязала его, то думала о нем, о том, как ему будет в нем тепло, и что он, возможно, тоже, надевая его, вспомнит про меня… Вот такая я дура! — Не люблю я зиму… — сказала Соня. — Зима — это смерть всех растений и многих диких животных. Вот куда им спрятаться, бедным, а? Зайцы, лисицы, даже волки — мне всех жалко! Где они сейчас? Прячутся по своим норам? А думаете, в норе тепло? Там тоже холодно и темно. Вот они скукожатся там, будут греться друг о друга, а наверху, в лесу, завывает метель… — Я тоже не люблю зиму, — сказала Тамара. — Могу представить себе, как красиво здесь летом, да и весной или осенью, словом, когда сад живой, зеленый, в цветах… Наташенька, дорогая, не плачь! Не трави нам всем душу. Думаешь, нам легко с Соней? — А представляете, каково сейчас ее мужу? — Наташа вернулась за стол. — Ты про Закатова? — Ну да. Он уже знает, что его молодая красавица жена мертва. И что ее труп найден вместе с трупом того самого доктора, который его оперировал. Мало того, что его сердце сейчас готово разорваться от горя и боли, так его еще сейчас приедут арестовывать по подозрению в убийстве. — Да, скорее всего, уже арестовали, — сказала Соня. — Но вот лично я все же не верю, что это он мог убить или заказать жену. Убийство — это ведь такое дело… Посадят, и вся жизнь насмарку. А все бизнесмены — люди амбициозные, к тому же трудяги, много работают. И чтобы вот так взять и сломать себе жизнь? Не знаю… Если бы он следил за женой, выследил, предположим, вряд ли убил… А если бы и убил, то постарался бы спрятать трупы… Тамара закрыла уши ладонями. Она не могла уже слушать все это. Ее трясло. — Предлагаю вернуться домой, — сказала она. — Еще немного, и мы будем отрезаны от города. И что тогда? Неизвестно, когда этот снегопад закончится… — Но как, мы же пьяные! — воскликнула Соня. — Кто поведет машину? — Как кто? Я, конечно, — удивилась вопросу Тамара. — Что такого? — Как что? Ты же выпила! Сама же всегда говорила, что садиться за руль в пьяном виде… — Брось! Сейчас ночь, все сидят за столом, пьют, менты — в том числе. Ну что с нами может случиться? Думаете, я не смогу проехать по дороге? В кювет точно не сверну, я же не совсем пьяная. В другую машину тоже не врежусь, потому что их просто нет на улицах! Потихоньку доберемся до дома, а там видно будет… — Но ты плохо выглядишь, — сказала Наташа. — Бледная какая-то… Руки вон трясутся. Может, включить телефоны и попробовать вызвать такси? — Они не приедут, — уверенно сказала Соня. — Но я могу позвонить кому-то из своих знакомых… Хотя тоже не факт, что приедут. Все же выпили. — А что, если позвонить Дождеву и сказать, что мы застряли здесь? — Наташа, что ты такое говоришь?! С какой стати мы будем звонить следователю? Вот если бы мы готовы были ему сообщить обо всем, что здесь произошло, тогда да, он сразу бы примчался, да хоть на тракторе! — Тамара, ну пожалуйста, не надо! — взмолилась Соня. — Ты же сама говорила, что нам надо молчать. — Да я теперь уже и не знаю, как правильно поступить, — вдруг сказала Тамара. — С одной стороны, если мы все расскажем, то у нас будет сплошная головная боль. Особенно у Сони, ведь ты же признаешься, что нашла трупы! С другой стороны, если промолчим, то убийцу Макса вообще могут никогда не найти! А это с нашей стороны будет просто свинство! — Они решат, что это я их убила… — заплакала Соня. — Что мы всё кружимся, говорим одно и то же… Хотите меня сдать? Валяйте! Давайте! Мы же подруги! Будете мне чисто по-дружески передачки в тюрьму носить. Я напишу вам список конфет, которые люблю. И духи купите, хорошие, дорогие… Чтобы моя кожа пахла не тюремным сортиром и баландой, а пачулями. — Вот дура! — всплеснула руками Наташа. — Сплюнь! Да ты пойми, что никто тебя подозревать не будет, особенно если ты сама обо всем расскажешь! Зато у следствия появится возможность хорошенько обследовать дом, может, найдут отпечатки пальцев убийцы, понимаешь? — Да? А зачем вы тогда, спросят меня, вымыли с «Доместосом» весь дом? Девочки, твою мать, вы что, действительно не понимаете, что так поступают только убийцы?! Это они зачищают, замывают место преступления. К тому же я спустила тела в подвал!!! Вы понимаете, что я натворила? — Если честно, то я так и не поняла, зачем ты это сделала, — сказала извиняющимся тоном Наташа. — Ты действительно полагала, что мы примем тебя за убийцу Макса? Нет, я понимаю, конечно, что ты перепугалась до смерти, но не до такой же степени! — Наташа, прекрати мучить ее, — отреагировала Тамара. — …Но вот сейчас, когда тела успели вывезти из дома, — продолжала Наташа, — я думаю, что лучше было бы, если бы ты сразу вызвала полицию. А так — мы по уши увязли во всем этом… — Вот ты говоришь, Наташа, чтобы мы взяли себя в руки и все такое… — хлюпала Соня. — Неужели вам всем не страшно? Неужели вы не задавались вопросом: кто побывал в этом доме до нас и после меня? Сначала произошли убийства, трупы оставили здесь, и тогда никого не интересовало, что они пролежат здесь до весны или лета! Затем кто-то, возможно, это уже другой человек, проник в дом, причем открыл дом родными ключами, я полагаю, ведь взлома не было, и каким-то невероятным образом нашел трупы… — Это не другой человек, Соня, а убийца, во всяком случае, тот человек, что знал, что трупы в доме… — заметила Тамара.