– Он работает поблизости? Я спрашиваю, потому что мне нужно задать несколько вопросов, а мне не хочется попасть к темной личности – если вы понимаете, о чем я говорю. – Пит, – не задумываясь, произнес он. – Это его имя. Джон Пит. Он хороший парень. Хотите, я ему позвоню? – спросил он, сильно заикаясь. – Буду вам очень благодарна. Гара вытащил из заднего кармана маленькую записную книжку и нашел номер. Дозвонившись до Пита, он рассказал, кто я, и по-видимому, Пит охотно согласился. – Вот. – Гара протянул мне трубку. – Объясните ему все остальное. Это оказалось нелегко. Пит был дома и недавно проснулся. – Значит, вы можете помочь? – поинтересовалась я. – Я видел достаточно много флешей. – Простите, я не знаю, что это такое. – Флеши – это трафареты. Знаете, которыми пользуются дизайнеры. У меня вся стена ими покрыта. Поэтому, я думаю, вам лучше прийти ко мне, а не мне к вам. Вы можете увидеть что-то дающее ключ к разгадке. Но предупреждаю, я не работаю по средам и четвергам. А пятницы вообще меня убивают без ножа. Я все еще прихожу в себя. Но вам открою, поскольку это важно. Вы приведете человека с этой татуировкой? Он все же не понял, о чем идет речь. – Нет, я принесу татуировку, но не человека. – Погодите, – сказал он. – Ладно-ладно, теперь понятно. Вы срезали ее с трупа. – Сможете это выдержать? – Ну да, черт возьми. Я все выдержу. – В какое время зайти? – Чем скорее, тем лучше. Я повесила трубку, повернулась и вздрогнула: стоя в дверях, за мной наблюдал Раффин. У меня было такое чувство, что он вошел некоторое время назад и слушал мой разговор. Я его не видела, так как находилась у стола, готовясь записывать. Его лицо было уставшим, с красными глазами, словно он пил полночи. – Ты плохо выглядишь, Чак, – не слишком любезно поприветствовала его я. – Я хотел отпроситься. Кажется, я заболеваю. – Мне очень жаль. Сейчас распространяется опасный и заразный штамм, но он передается через Интернет. Называется "вирус шесть тридцать". Заключается в том, что люди спешат с работы домой и включают компьютеры. Если у них дома есть компьютеры. Лицо Раффина побелело. – Очень интересно, – сказал Гара. – Но я не понял, при чем здесь шесть тридцать. – Это время, когда все подключаются к Интернету по домашним компьютерам, – пояснила я. – Конечно, Чак, ты можешь идти домой. Отдыхай. Я тебя провожу до машины. По дороге остановимся в декомпозиционном зале и захватим татуировку. Я уже сняла ее с разделочной доски и поместила во флакон с формалином. – Говорят, зима будет жуткой, – начал болтать Раффин. – Я слушал радио этим утром, пока ехал на работу, и там сказали, что ближе к Рождеству придут холода, а потом, в феврале, опять наступит весна. Я открыла автоматические двери декомпозиционного зала и вошла. Здесь с одеждой "человека из контейнера" работали эксперт-трасолог Ларри Познер и студент нашего института. – Рада вас видеть, ребята, – поприветствовала я. – Должен признаться, вы задали нам задачку, – сказал Ларри Познер, отскребая скальпелем грязь с ботинка на лист белой бумаги. – Познакомьтесь с Карлайлом. – Он у вас что-то преподает? – спросила я молодого человека. – Иногда, – ответил он. – Как дела, Чак? – проговорил Познер. – Что-то ты плохо выглядишь. Не заболел? – Пока держусь. – Чак продолжал играть в больного. – Жаль, тебе не повезло с Ричмондским управлением полиции, – сочувственно произнес эксперт. На Раффина это произвело впечатление разорвавшейся бомбы. – Что-что? – спросил он. Познер с неловким видом ответил: – Слышал, тебя не взяли в полицейскую академию. Знаешь, я просто хотел сказать, чтобы ты не отчаивался. Взгляд Раффина метнулся к телефону. – Пока это мало кто знает, – продолжал Познер, работая со вторым ботинком. – Я провалил первые два экзамена по химии в Виргинском университете. – Неужели... – пробормотал Раффин. – Надо же! – Карлайл поморщился с притворным отвращением. – А мне сказали, если поступлю сюда, у меня будут лучшие преподаватели в мире. Хочу получить свои деньги обратно. – Мне нужно вам что-то показать, доктор Скарпетта, – сказал Познер, поднимая пластиковую маску. Он положил скальпель, по-особому сложил лист бумаги и перешел к черным джинсам, с которыми работал студент. Джинсы были аккуратно разложены на покрытой простыней каталке. Брючины были отвернуты наизнанку до бедер, и Карлайл осторожно цеплял остроносым пинцетом отдельные волоски. – Это чертовски непонятная вещь, – произнес Познер, указывая пальцем в перчатке, пока его ученик осторожно отворачивал джинсы еще на дюйм. – Мы собрали несколько десятков волосков, – продолжал Познер. – Когда начали отворачивать брюки, нашли, как и ожидалось, лобковые волосы в промежности, но потом появились эти светлые волосы. Чем ниже мы спускаемся, тем их больше. Это трудно объяснить. – Похоже, так, – согласилась я. – Может быть, какое-нибудь длинношерстное животное вроде персидской кошки? – предположил Карлайл. Раффин открыл дверцы шкафа и вынул пластиковую банку с формалином, в котором хранилась татуировка. – Например, если она спала на джинсах, когда они были вывернуты наизнанку? – продолжал Карлайл. – Знаете, когда мне неохота возиться с джинсами, я снимаю их как придется и бросаю на кресло. А мой пес обожает спать на одежде. – Наверное, тебе не приходило в голову, что вещи можно складывать в ящики или вешать на вешалки, – заметил Познер. – Это мое домашнее задание? – Пойду найду пакет, чтобы положить эту штуку, – сказал Раффин, держа банку в руке. – На случай если она будет протекать или что-то в этом роде. – Хорошая идея, – ответила я и обратилась к Познеру: – Как быстро вы сможете определить, чьи они? – Отвечу вопросом на вопрос: как быстро вам это нужно? Я вздохнула. – Ладно-ладно. – Ларри, мы отправили срочный запрос в Интерпол на идентификацию этого парня. – Можете не объяснять. Я знаю: если вы говорите "надо", на это есть причины. Наверное, это был глупый вопрос. – А что с Чаком? Похоже, он не знал, что его не приняли в полицейскую академию. Об этом болтают все в отделе. – Во-первых, я не слышала, что его не приняли. А во-вторых, не понимаю, почему об этом известно всем. Сказав это, я вспомнила слова Марино. Он хотел проучить Раффина, поэтому не исключено, что он каким-то образом узнал об этом и с радостью распространил известие. – Говорят, Брей лично приложила к этому руку, – продолжал Познер. Через секунду вернулся Раффин с пакетом в руке. Мы вышли из декомпозиционного зала и помылись каждый в своей раздевалке. Я не спешила, заставив Раффина ждать в холле и понимая, что с каждым мгновением его тревога возрастает. Когда я наконец появилась, мы молча направились к выходу. Он дважды останавливался, чтобы нервно попить воды. – Надеюсь, у меня нет температуры, – сказал он. Я остановилась, посмотрела на него и приложила тыльную сторону ладони к его щеке. Раффин невольно отдернулся. – По-моему, ты в полном порядке, – уверила я. Мы проследовали через холл на автостоянку, и к этому времени Чак явно испугался всерьез. – Что-нибудь не так? – наконец не выдержал он, покашляв и надев солнцезащитные очки. – Почему ты меня об этом спрашиваешь? – невинным тоном поинтересовалась я. – Вы провожаете меня до машины и вообще...