«Если у нее неприятности, то по легкому тону письма этого никак не скажешь», – подумал Максим. Меня сослали в сельскую усадьбу до конца сезона. Но, как оказалось, нет худа без добра. Мне никто не хотел говорить, где Алекс, но теперь я это знаю, потому что он здесь!!! Максим ощутил дикую, всепоглощающую радость. – Так вот где находится крысиная нора! – Это дитя помогло тебе? – спросила Бриджет. – Да. Она была моей единственной надеждой. – Тогда тебе есть о чем беспокоиться. – Знаю. На вокзале Ливерпуль-стрит садитесь в поезд, который делает остановку в Уолден-Холле. Эта деревня принадлежит нам. Дом находится в трех милях от нее по дороге, ведущей на север. Однако ни в коем случае не приближайтесь сразу к дому!!! По левую сторону от дороги вы увидите лес. Каждое утро перед завтраком, то есть между семью и восемью часами, я катаюсь там по тропе на лошади. Теперь я буду ждать вас в том месте ежедневно, пока вы не сможете приехать. «Раз уж она решила встать на мою сторону, теперь ее ничто не остановит», – подумал Максим. Мне пока неизвестно, когда это письмо будет отправлено. Я положу его на специальный столик в холле, только когда увижу, что там уже лежат другие конверты, – это единственный способ, чтобы никто случайно не приметил моего почерка. И тогда лакей отнесет мое послание на почту вместе с остальной корреспонденцией. – Она смелая девушка, – сказал Максим вслух. Я пошла на все это только ради вас, потому что вы для меня единственный человек на свете, который всегда говорит правду. С глубочайшей преданностью Ваша Шарлотта. Максим откинулся на спинку кресла и закрыл глаза. Он так гордился ею и так стыдился себя самого, что готов был заплакать. Бриджет взяла письмо из его безвольно повисшей руки и начала читать. – Видать, ей невдомек, что ты ее отец, – сказала она. – Так и есть. – Почему же она тогда готова помогать тебе? – Она верит в справедливость того, что я делаю. Бриджет только фыркнула в ответ. – Ладно сказки-то рассказывать. Такие мужчины, как ты, всегда найдут женщину, которая поможет. Мне ли не знать этого, честслово! Бриджет прочла письмо до конца и заметила: – У нее почерк школьницы. – Да. – Лет-то ей сколько? – Восемнадцать. – Уже пора думать своей головой. А за этим Алексом ты и охотишься? Максим кивнул. – Кто он? – Русский князь. – Тогда заслуживает смерти. – Он пытается втянуть Россию в войну. – А ты втягиваешь во все это свою Шарлотту, – заметила Бриджет. – Вы считаете, что я поступаю плохо? С несколько раздраженным видом она вернула ему письмо. – Кто может знать, плохо это или хорошо? – Такова политика. – Такова вся наша жизнь. Максим разорвал конверт пополам и бросил в мусорную корзину. Сначала он хотел порвать и письмо, но не смог себя заставить сделать это. Когда все кончится, размышлял он, письмо, возможно, будет единственным, что останется у него на память о Шарлотте. Он сложил листки и спрятал в карман плаща. Потом поднялся. – Мне пора на вокзал. – Хочешь, сделаю тебе бутерброд в дорогу? – Спасибо, я не голоден, – помотал головой он. – А на проезд денег хватит? – Я никогда не плачу за проезд. Но она сунула руку в карман своего фартука и достала соверен. – Вот, возьми. Купишь себе еще и чашку чая. – Это большие деньги. – На этой неделе могу себе позволить. И убирайся отсюда, пока я не передумала. Максим взял монету и поцеловал ее на прощание. – Вы были очень ко мне добры. – Я это делала не для тебя, а для своего Шона, упокой Господь его веселую душу! – Прощайте! – Удачи тебе, сынок. И Максим ушел. Уолден входил в здание Адмиралтейства, преисполненный оптимизма. Он сдержал слово: уговорил Алекса согласиться на вариант с Константинополем. Накануне после обеда Алекс отправил телеграмму царю с рекомендацией принять британское предложение. А Уолден был уверен, что российский император последует совету любимого племянника, особенно теперь – после убийства в Сараево. В чем он, однако, уверен не был, так это в способности Асквита сломить сопротивление Ллойда Джорджа. Его провели в кабинет первого лорда Адмиралтейства. Черчилль буквально выскочил из кресла и обошел вокруг письменного стола, чтобы пожать Уолдену руку.