Уолден колебался. Если сказать ей правду, большого вреда не будет. Но все же появится вероятность, что она по глупости выболтает кому-нибудь этот секрет. Для нее же лучше оставаться в неведении. – Если тебя спросят об этом, честно отвечай, что не знаешь. Он улыбнулся и поднялся к себе в спальню. По временам прелести жизни в Англии начинали действовать Лидии на нервы. Обычно ей нравились спонтанные вечеринки. Несколько сотен человек собирались у кого-нибудь дома, чтобы ровным счетом ничего не делать. Не было ни танцев, ни большого ужина, ни карточной игры. Ты пожимала руки хозяевам, брала с подноса бокал шампанского и просто бродила по огромному особняку, болтая с друзьями и восхищаясь чужими нарядами. Но нынешним вечером ей словно открылась вся бессмысленность таких сборищ. И ее недовольство вылилось в приступ ностальгии по России. Там, казалось ей, красота женщин более ослепительна, интеллектуалы не столь скучны и осторожны, разговоры увлекательнее и сама атмосфера вечеров не такая удушливая и навевающая сон. На самом же деле она просто слишком измаялась в тревоге за Стивена, Максима и Шарлотту, чтобы получать удовольствие от светского общения. Она поднялась по широкой парадной лестнице со Стивеном по одну руку и Шарлоттой по другую. Миссис Гленвилл привело в восторг ее брильянтовое колье. И они последовали дальше. Стивен тут же ввязался в беседу с коллегой по палате лордов. Лидия расслышала только слова «поправка к закону» и потеряла всякий интерес. Так они потом и двигались сквозь толпу, раскланиваясь и улыбаясь. Лидию не оставляла мысль: «Зачем я здесь?» – Между прочим, мама, куда подевался Алекс? – спросила Шарлотта. – Понятия не имею, милая, – рассеянно ответила Лидия. – Тебе лучше узнать об этом у папы. Добрый вечер, Фредди! Но Фредди интересовала Шарлотта, а не ее мама. – Я раздумывал над тем, что вы сказали за ленчем, – заявил он. – И пришел к выводу, что у нас, англичан, есть собственные интересы. Лидия оставила их вдвоем. «В дни моей молодости, подумала она, путь к сердцу мужчины уж точно не лежал через разговоры о политике, но, по всей вероятности, даже в этом теперь настали перемены. Да и Фредди, похоже, интересно все, о чем бы ни завела речь Шарлотта. Надеюсь, он сделает ей предложение. Боже, каким бы это стало облегчением! В первой же из гостиных, где чуть слышно наигрывал струнный квартет, она встретила свою родственницу Клариссу. Главной темой их разговора стали дочери, и Лидия в глубине души обрадовалась, узнав, насколько Клариссу тревожит будущее Белинды. – Я ничего не имею против ее новомодных нарядов, в которых у девушки видны лодыжки, меня даже не смущает, что она курит, – хотелось бы только, чтобы она не так выставляла это на всеобщее обозрение, – жаловалась Кларисса. – Но она повадилась посещать какие-то жуткие злачные места с негритянскими оркестрами и сплошным джазом вместо музыки. А на прошлой неделе даже побывала на поединке боксеров! – Разве у нее нет компаньонки? Кларисса вздохнула. – Я разрешила ей выезжать без сопровождения, но при условии, что с ней будет одна из подруг, с которой мы хорошо знакомы. Теперь мне ясно – это была ошибка. Должно быть, Шарлотта всюду бывает только с компаньонкой? – В теории так оно и есть, – ответила Лидия, – но только Шарлотта становится все более своевольной. Однажды она тайком ушла из дома и побывала на митинге суфражисток. У Лидии не хватило духу открыть Клариссе всю постыдную правду, а «митинг суфражисток» – это все же звучало не так ужасно, как «демонстрация». – Шарлотта заинтересовалась вещами, до которых настоящей леди не должно быть никакого дела, в частности политикой, – продолжала она. – Ума не приложу, где она нахваталась всего этого. – О, я тебя прекрасно понимаю, – подхватила Кларисса. – Белинда тоже воспитывалась на лучших образцах музыки, ей прививались светские манеры, она читала целомудренные книжки, а гувернантка всегда была с ней в меру строга. Поневоле удивишься, откуда, черт возьми, у нее эта тяга к вульгарности во всех ее проявлениях? Но хуже всего другое: мне никак не удается внушить ей, что я думаю только о ее счастье, а не о своем собственном. – Ты не представляешь, как мне важно было узнать твое мнение! – воскликнула Лидия. – Я полностью разделяю твои чувства. Шарлотта воспринимает наши попытки защитить ее как глупость и обман. Она вздохнула. – Их обеих нужно как можно скорее выдать замуж, пока они не наделали непоправимых ошибок. – Это действительно наилучший выход. К Шарлотте кто-нибудь уже проявляет интерес? – Фредди Чалфонт. – Ах да! Я что-то об этом слышала. – Он даже готов разглагольствовать с ней о политике. Но увы, мне кажется, она не слишком им увлечена. А как с этим обстоит у Белинды? – У нее другая проблема. Ей нравятся все молодые люди. – О мой Бог! – засмеялась Лидия и двинулась дальше, чувствуя себя намного лучше. В известной степени Клариссе, как всего лишь мачехе, сложнее, чем ей самой. «Я, наверное, должна быть довольна тем, что имею», – подумала она. В следующей комнате расположилась герцогиня Миддлсекская. На подобных вечеринках большинство гостей проводили время на ногах, но герцогиня, в типичной для себя манере, уселась и устроила так, чтобы знакомые сами подходили к ней. Лидия приблизилась к старухе, как только от нее отошла леди Гай-Стивенс. – Как я понимаю, юная Шарлотта уже полностью оправилась от своей мигрени, – сказала герцогиня. – Да, в самом деле. Очень мило с вашей стороны навести справки об этом. – Не наводила я никаких справок, – отозвалась герцогиня. – Просто мой племянник видел ее в четыре часа в Национальной галерее. «В Национальной галерее? Что ей могло там понадобиться? Она снова тайком сбежала из дома!» Однако же не стоило признаваться герцогине, что Шарлотта вела себя предосудительно. – Моя дочь всегда интересовалась изобразительным искусством, – бросила она первую пришедшую в голову реплику. – Она была там с мужчиной, – продолжала герцогиня. – Должно быть, у Фредди Чалфонта появился соперник. «Вот ведь маленькая плутовка!» Лидия с трудом сдержала приступ гнева. – Видимо, так, – выдавила она из себя улыбку. – И кто же это? – Один из общих знакомых, – уже приходя в отчаяние, ответила Лидия. – Едва ли, – покачала головой старуха и гнусно усмехнулась. – Ему около сорока, и он носит кепку из твида. – Твидовую кепку? – Лидию пытались унизить, и она прекрасно это понимала, но ей было не до того. «Что это за мужчина? И о чем только думает Шарлотта? Вся ее репутация…» – Причем они держались за руки, – добавила герцогиня, и теперь уже осклабилась во весь рот, обнажив гнилые зубы. У Лидии не осталось сил притворяться, что все в порядке. – О Господи! – воскликнула она. – Что же происходит с моим ребенком? – В наши дни система компаньонок действовала безотказно, и ничего подобного произойти не могло, – назидательно изрекла герцогиня. До Лидии внезапно дошло, с каким наслаждением старуха смакует детали чужой семейной катастрофы. – Тоже вспомнили! Это же было сто лет назад, – резко сказала она и порывисто отошла в сторону. Кепка из твида! Держались за руки! Сорокалетний мужчина! Все это звучало слишком страшно, чтобы сразу осмыслить случившееся. Кепка означала, что он принадлежал к рабочему классу, возраст был намеком на распутство, а то, что они держались за руки, наводило на подозрения: дело там могло уже зайти далеко, быть может, слишком далеко. «Как мне быть? – подумала она, ощущая всю свою беспомощность. – Что я могу сделать, если мой ребенок убегает из дома, а я даже об этом не знаю? О, Шарлотта, Шарлотта! Ты сама, должно быть, не понимаешь, что с собой творишь!» – Тебе понравился бой боксеров? – поинтересовалась Шарлотта у Белинды. – Зрелище отвратительное, но есть в нем и что-то чертовски завлекательное, – ответила Белинда. – Представь себе двух огромных мужчин в одних трусах, которые на твоих глазах стараются убить друг друга. Шарлотта не понимала, что в этом может быть завлекательного. – Звучит ужасно. – А я так перевозбудилась, – понизила голос Белинда, – что чуть не разрешила Питеру слишком распустить руки. – То есть как это? – Ты понимаешь, о чем я. В кебе по дороге домой я позволила ему… Словом, он меня поцеловал и все такое. – Что означает «и все такое»? – Он целовал мне грудь, – шепотом сообщила Белинда. – Ничего себе! – Шарлотта наморщила лоб. – И что, это было приятно? – Божественно! – Ну, ты даешь! – Шарлотта попыталась вообразить Фредди целующим ее грудь, но почему-то сразу подумалось, что божественным это ей не покажется. Мимо прошла Лидия, бросив на ходу: – Шарлотта! Мы едем домой. – Она кажется рассерженной, – заметила Белинда. – В этом как раз нет ничего необычного, – пожала плечами Шарлотта. – Позже мы собираемся на шоу черномазых. Почему бы тебе не составить нам компанию? – А что это за шоу? – Они играют джаз. Чудесная музыка.