Габриэль и Чарли молча уставились на него. Манфред вздохнул и сделал объявление: — Довожу до вашего сведения, что к нашему элитному сообществу учеников, одаренных магическими способностями, присоединилась Оливия Карусел. Долгое время ей удавалось скрывать, что она мастер создания иллюзий, но теперь, когда ее дар обнаружен, мы полагаем, что она будет использовать его только на благо Академии Блура. Все дружно посмотрели на Оливию, которая, абсолютно ничего не замечая, что-то лихорадочно строчила в тетради. — Сэр, — в голосе Джошуа слышались умоляющие нотки, — а можно нам хоть разочек посмотреть на то, что умеет делать иллюзионист? Манфред напустил на себя глубокомысленный вид и великодушно согласился: — Почему бы и нет, не вижу причин для отказа, — он повернулся к девушке, — Оливия, покажи им. Оливия подняла голову. Она выглядела слегка смущенной, не понимая, чего от нее хотят. — Создай, пожалуйста, иллюзию, — Манфред говорил медленно, по слогам, делая ударение на каждом слове, как будто Оливия была глухой, или слабоумной. Она послушно кивнула и сосредоточила взгляд на потолке, а после этого посмотрела на стол. Перед завороженными зрителями появился сафари-парк в миниатюре. Полированная поверхность стола превратилась в африканскую саванну, из книг и пеналов выросли кустарники и вечнозеленые акации. Чарли уже видел иллюзии Оливии, но сегодня она решила не пугать, а удивлять. Среди деревьев с криками носились птицы, трубили крошечные слоны, фыркали жирафы, хрюкали и пыхтели носороги, визжали павианы, паслись стада зебр и антилоп. Грозно и устрашающе рычали львы, преследующие свою добычу. Ученики наблюдали за происходящим в немом восторге. И только Чарли не чувствовал радости, потому что лицо Оливии оставалось бездушным и холодным, а в ее глазах застыла леденящая пустота. В следующий миг она неловко приподняла руку, откинув назад фиолетовый плащ. Что-то блеснуло, и Чарли зажмурился от нестерпимой рези в глазах, такой, как от солнечного зайчика. Оливия любила модную одежду и часто одевала шарфы или жилеты с блестками, но здесь было нечто другое. Время от времени она нервно передергивала плечами, как будто хотела сбросить тяжесть. — Достаточно, — скомандовал Манфред. Чудесная сцена исчезла. Доркас Мор и близнецы Бранко уставились на Оливию с восхищением. — Отличная работа! — одобрил Джошуа. — Перерыв окончен. Приступайте к занятиям, — распорядился Манфред. Все снова открыли книги и погрузились в чтение. Тишину нарушал только шелест переворачиваемых страниц и скрип перьев в тетрадях. Чарли опять никак не мог сосредоточиться на учебе. Он смотрел на картину в золоченой раме, висящую напротив него на стене. Это был старинный портрет Алого короля, потрескавшийся и потемневший от времени. Черты его лица немного стерлись, но алый плащ и легкая золотая корона в черных волосах оставались по-прежнему яркими. Чарли часто пытался перенестись в эту картину, в прошлое, чтобы встретиться со своим великим предком, но все попытки пресекались тенью могучего чародея Графа Харкена, стоявшей за королем. Граф мог находиться в нескольких местах одновременно и даже управлять своей тенью. Именно он держал в плену Билли Грифа. — Сколько раз я говорил тебе, чтобы ты перестал рассматривать этот портрет? — холодный голос Манфреда прервал поток мыслей Чарли. — Не знаю, не считал, — дерзко ответил он. Прежде чем Манфред успел сделать еще одно язвительное замечание, в их перепалку вмешался Лизандр: — Если на портрет запрещено смотреть, почему он висит здесь, на самом видном месте? Сбитый с толку Манфред замолчал. Лизандр воспользовался своим преимуществом в споре и продолжил: — Мы находимся в комнате Алого короля; он наш предок; без него нас бы сейчас здесь вообще не было. Не кажется ли Вам нелепым, сэр, то, что Вы запрещаете смотреть на его портрет? Лицо надзирателя покраснело от бессильной ярости. Из всех одаренных учеников Манфред боялся только Лизандра. Тот в любой момент мог вызвать духов своих предков, не пустые иллюзии, а призрачных воинов — колдунов, способных метнуть настоящее копье прямо в сердце. Все притихли и ждали, что ответит помощник преподавателя. Манфред стоял в полнейшем замешательстве, не зная, что придумать. Время шло, а он так и не смог найти веских аргументов для достойного ответа, поэтому ограничился угрозой: — Будь внимательнее, Мистер Вед, чтобы не утонуть в луже, как твой дружок Танкред Торссон. Он бросил многозначительный взгляд на Дагберта утопителя, но сын Лорда Гримвальда ничего не слышал. Его глаза неподвижно смотрели в одну точку, и Чарли догадался, что он думает о своих оберегах из морского золота. Манфред нахмурился, не найдя поддержки, неодобрительно посмотрел на Дагберта и велел всем вернуться к работе. Время текло незаметно. После почти двух часов молчания одаренные дети собрали приготовленные домашние задания, сложили школьные принадлежности и отправились спать. В спальне для девочек Оливия сняла свой фиолетовый плащ, под ним оказалась роскошная бархатная туника, ее вырез, рукава и нижний край украшали маленькие мерцающие зеркала. — Какая красота, — заметила Эмма. Оливия криво улыбнулась и медленно, тяжело переставляя ноги, пошла в ванную. Эмма набросила халат на плечи и отправилась следом за ней. Рядом с ванной комнатой стояла кровать Доркас Мор, на ней сидела сама Доркас в розовой ночной рубашке, отделанной рюшами и кружевами, и приводила в порядок пушистые светлые волосы. Когда Эмма проходила мимо нее, девушка тихо обронила: — С твоей подругой что-то не так? Что тебя гложет? Эмма остановилась, посмотрела на кружевной, розовый пеньюар, и тут все встало на свои места. Она поняла, что на Оливию наложили чары с помощью сверкающей туники. Потому что именно этим даром обладала Доркас; к тому же ее обучала всем тонкостям мастерства двоюродная тетя Чарли Бона Венеция. Обе они умели заколдовывать своих жертв с помощью модных платьев и костюмов. Воротнички и манжеты, пуговицы и пояса этих экзотических нарядов пропитывались сильнейшим ядом. Эмма бросилась в ванную. Оливия расчесывала волосы перед зеркалом. Она собиралась надеть пижаму, и теперь сверкающий наряд лежал на стуле. Воспользовавшись представившимся случаем, желая спасти подругу, Эмма схватила тунику. — НЕ ТРОГАЙ МОЮ ОДЕЖДУ! — длинные острые ногти Оливии впились в ее запястье. Не обращая внимания на боль, Эмма тянула к себе заговоренную тряпку, но Оливия взяла серебряную щетку для волос и со всей силы ударила ею по пальцам девочки. Эмма вскрикнула от боли и убрала руку, а Оливия быстро одела тунику поверх пижамы. — Никогда больше так не делай, — сказала она механическим голосом. Эмма последовала за ней обратно в спальню. Ее подруга легла в постель, так и не сняв колдовскую одежду. Зеркала цеплялись за одеяло и тоскливо звенели, как льдинки на ветру. Эмма содрогнулась. — Спокойной ночи, Лив! — пробормотала она. Ничего не ответив, Оливия отвернулась к стене и закрыла глаза. После отбоя Чарли и Фиделио отправились в ванную, где можно было спокойно поговорить. Фидо, скрестив ноги, сидел на полу рядом с Чарли и с нарастающим ужасом слушал рассказ о том, что произошло в прошедшие выходные. — Я не слышал, что кого-то убили, — прошептал он, — бедный старый Мистер Биттермаус. — Вероятно, эту новость напечатают сегодня во всех местных газетах, — сказал Чарли, — но мечник вернется в свой портрет прежде, чем его кто-нибудь сможет поймать. — Ты думаешь..., — начал Фиделио. Дверь ванной комнаты открылась, и в нее заглянул Дагберт Эндлесс. Чарли заметил, что он весь дрожит, как в лихорадке, и подумал, что у него снова могут начаться подводные видения с мерцающими сполохами, пузырьками, глубоководными рыбами и ракушками. Дагберт шагнул в ванную, мягко закрыв за собой дверь, и сел рядом с Чарли. Наступило долгое неловкое молчание. Запах рыбы, который обычно витал вокруг Дагберта, сменился запахом морских водорослей; это был влажный, травянистый аромат, в котором ощущалась свежесть и прохлада морской волны. — Мне очень жаль, — сказал, наконец, мальчик — утопитель. Чарли повернулся, чтобы на него посмотреть. В слабом свете, идущем от ночного окна, Дагберт казался голубовато-зеленым. — Ты хочешь сказать, что сожалеешь о Танкреде? — спросил Фиделио. Дагберт кивнул: — О Танкреде и о том, что собирается сделать мой отец. Он привез сюда свой Морской Глобус и с его помощью собирается утопить твоих родителей, Чарли. — Я знаю. — Знаешь? Мне жаль. Если бы я мог остановить его, я бы остановил, но мне не хватает силы. А если я попытаюсь сделать это без моих семи оберегов из морского золота, Глобус поглотит меня. Мой отец часто рассказывал мне о том, как это случится. — А если бы у тебя были талисманы? — спросил Фиделио, — смог бы ты тогда уничтожить Морской Глобус? Дагберт растерянно пожал плечами: — Вы должны знать, что я не такой, как Манфред, Джошуа и Блуры.