– Гарри, который час? – спросила Милли. – Только что пробило пять. – Мне пора. – Милли принялась заворачивать несъеденное. – Я просила Харриса подъехать к пяти. Наверное, он уже здесь. – Нет, – возразил Гарри, хватая ее за руку. – Ты никак не можешь уйти. Тебе придется остаться с нами навсегда. – Это едва ли было бы пристойно с моей стороны. Гарри, отпусти мою руку. Дай собраться… – захихикала она, пытаясь высвободиться. – Отпущу, если пообещаешь приехать снова. И поскорее. Обещай, Милли. – Хорошо, но если и Джо тоже хочет меня видеть. – Конечно хочу, – ответил Джо, стремительно краснея. – Ты так скрасила наш унылый выходной. Он не кривил душой. В обществе Милли день пролетел незаметно. Милли улыбнулась ему и продолжила сборы. Гарри и Джо ей помогали. – Оставшуюся еду я с собой не повезу, – сказала она. – Вынесите на площадку. Там прохладно. Лучше сохранится. – Охренеть! Нам этого хватит не на один день, – обрадовался Гарри. – Я вам и вторую корзину оставлю. В ней шерстяные одеяла. Близятся холода, а отцу невдомек, что мерзнут не только яблоки и апельсины. Когда посуду убрали в корзину, а скатерть аккуратно сложили, Гарри подал Милли плащ и сам завязал тесемки капюшона. – Будь осторожна по пути домой, – предостерег он. – Мы проводим тебя вниз. Гарри спускался первым. За ним шла Милли, а за ней – Джо. Дождь прекратился, но на улице было сумрачно и сыро. Помаргивали огни газовых фонарей, отражаясь на мокрых булыжниках. На карете Милли с обеих сторон горели фонарики. – Добрый вечер, Харрис, – поздоровался с кучером Гарри. – Добрый вечер сэр, – ответил тот, приподняв шляпу. Гарри открыл дверцу кареты: – Пока, Милли-глупышка. Жаль, что ты уезжаешь. – Я снова приеду. В погожий день. Мы куда-нибудь отправимся на чай или погуляем в парке. Привстав на цыпочки, Милли чмокнула Гарри в щеку, затем повернулась к Джо и тоже поцеловала его. Его ноздри вновь уловили запах ее духов, щека почувствовала торопливое прикосновение ее губ. Милли крепко сжала ему руку. Затем Гарри усадил ее в карету, постучал по стенке, и Милли уехала. Несколько минут Гарри и Джо смотрели карете вслед, пока та окончательно не исчезла из виду. Когда поднялись к себе, комната показалась им серой и пустой. – Очаровательная девчонка. Согласен? – Угу, – ответил Джо. – Один смех чего стоит. Без нее как-то пусто. – Прямо кровь с молоком, – продолжал Гарри, усаживаясь перед огнем. – Попомни мое слово: тот, кому она достанется, не прогадает. Приятное личико, богатый отец и отличные сиськи в придачу. – Я чего-то не заметил, – сказал Джо, нагибаясь за углем, чтобы подбросить в плиту. – Конечно не заметил, – усмехнулся Гарри, вытянул ноги и удовлетворенно похлопал себя по сытому животу. – Женятся и не на таких лапочках, как Милли. Не будь она моей двоюродной сестрой, я бы сам на ней женился. Джо вдруг стало неуютно. Слишком уж серьезно Гарри заговорил обо всем этом. – Может, попытаешься, старина? Кому еще ты нужен? – попытался пошутить Джо. Гарри скорчил гримасу: – Увы, ты ошибаешься. Есть жуткая особа по имени Кэролайн Торнтон. – Кто такая? Джо закрыл дверцу плиты и тоже сел: – Особа, которую моя дорогая мамочка выбрала мне в невесты. В Брайтоне. Пучеглазая, никакого намека на сиськи, зубы что старый забор, но зато деньжищ немерено. И влюблена в меня по уши. – Сущий ангел, – засмеялся Джо. – Скорее, дьяволица, – фыркнул Гарри. – Но ей меня не заполучить. Нет, сэр. Вот что я тебе скажу, Джо: я поступаю на военную службу за границей. Поклянись, что не разболтаешь моему дяде. – Я уже клялся. – Поклянись еще раз. – Ну хорошо, клянусь, – ответил Джо, глаза которого округлились от неожиданной новости. – К концу года отбуду к месту службы. Далеко от Лондона, Брайтона и мисс Кэролайн Торнтон. И от яблок с апельсинами тоже. Терпеть не могу торговлю. Ну не лежит у меня к ней душа. Чем дальше, тем постылее мне это занятие. – Может, расскажешь дяде? – предложил Джо. – Объяснишь все. Глядишь, он тебя поймет. – Никогда. Дядя Томми убьет меня, когда узнает, но будет уже поздно. Я в то время буду плыть на пароходе на восток. – Гарри замолчал, разглядывая огонь. – Дядя хочет сделать из меня сына, которого у него никогда не было… точнее, которого потерял вместе с женой… но я в сыновья не гожусь. – Мало ли чего он хочет. У тебя своя жизнь. А дядя… переживет твой отъезд. Пусть поищет себе другого парня в сыновья. Гарри кивнул, затем повернулся к Джо и с улыбкой ответил: – Может, уже нашел. Глава 8 Ничто в Лондоне не могло соперничать с захватывающим зрелищем, которое каждым субботним утром являл собой продуктовый отдел универсального магазина «Хэрродс», поражающий головокружительным разнообразием товаров, а также людским столпотворением. Это был настоящий храм еды, где богатые леди выбирали соблазнительно выглядящие торты и печенье и где властные экономки неутомимо нагружали пакетами безропотных слуг, следовавших за ними. Шустрые продавщицы с молниеносной скоростью заворачивали покупки, а расторопные парни в фартуках неутомимо подносили товары, не давая полкам пустеть. Фионе казалось, что она перенеслась в волшебную сказку. Двигаясь по проходам между прилавками, она крепко держалась за руку Джо, чтобы не споткнуться. Смотреть вперед она не могла, только по сторонам. – Ты посмотри! – в очередной раз воскликнула Фиона, указывая на искусную мозаику из рыбы, выложенную на сверкающей горе раскрошенного льда. Позади этого шедевра на стальных крюках висели кролики, фазаны, гуси, утки и куропатки. Слева тянулся мясной прилавок, где никаких тебе шеек и спинок. Здесь продавали мясо для богатых: нежное филе, темно-желтые окорока, вырезки толщиной с кулак. Они миновали секцию пряностей. Рядом находился винный отдел с нескончаемой чередой бутылок высококачественного портвейна и мадеры. Во фруктовой секции Джо не без гордости указал на румяные яблоки сорта «брамли» и золотистые груши сорта «боск», доставленные сюда от Петерсона с Ковент-Гардена. Их последней остановкой стал кондитерский зал. Фиону заворожил удивительно красивый свадебный торт. Его вершину цвета слоновой кости украшали каскады красных сахарных роз, сделанных с таким мастерством, что не отличишь от настоящих. Табличка у основания сообщала любопытным: перед ними – копия торта, приготовленного к свадьбе Лилиан Прайс Хаммерсли из Нью-Йорка и Джорджа Чарльза Спенсера Черчилля, восьмого герцога Мальборо. Сахарные розочки, как было написано на табличке, копировали «Американскую красавицу» – сорт роз, недавно выведенный в Соединенных Штатах. – И у нас с тобой будет такой же, – сказал Джо. – Только его украсят «Уайтчепельские красавицы». – «Уайтчепельские красавицы»? Что-то не слыхала о таких цветах. – Их еще называют ромашками. – Неужто «Хэрродс» повезет заказ в Уайтчепел? – со смехом спросила Фиона. – То-то зрелище будет! – подхватил Джо и тоже засмеялся. – Фургон от «Хэрродса» ищет дорогу в Уайтчепел. Они, поди, и не знают, что это тоже Лондон. Корчась от смеха, Фиона и Джо вышли из магазина. Оба представили, как зеленый фургон магазина «Хэрродс», с кучером в белых перчатках, подскакивает на выбоинах уайтчепельских улиц, сопровождаемый толпой уличных сорванцов и стаей бродячих собак. А кучер невозмутим и держится прямо, как стрела. – Куда теперь? – спросила Фиона, синие глаза которой возбужденно сверкали. – Мы пройдем мимо Гайд-парка к Бонд-стрит и Риджент-стрит, а дальше будет сюрприз. Идем. Сегодня все для Фионы было сюрпризом, начиная с раннего утра, когда Джо приехал на Монтегю-стрит и постучался в дверь ее дома. Она помчалась открывать, зная, что это он. Джо еще две недели назад сообщил в письме, что хочет взять ее на прогулку в центр Лондона. Фиона спросила разрешения у матери. – Спроси своего па, – ответила Кейт. Отец немного поворчал, но согласился. Затем Фиона попросила мистера Минтона дать ей отгул в субботу. Он упирался, заставил ее чуть ли не на коленях умолять, однако разрешил, не преминув напомнить, что вычтет из жалованья. Поначалу Фиона только и думала о скорой встрече с Джо, торопя время. Но вскоре ее посетила тревожная мысль: у нее ведь нет нарядного платья. Придется выбирать лучшую из двух юбок и простую хлопчатобумажную блузку. Мать сразу заметила померкшее настроение дочери и быстро догадалась, в чем дело. Кейт великолепно умела решать подобные вопросы и вскоре нашла выход. Она повела Фиону к себе в спальню, открыла сундук и рылась, пока не нашла приталенный жакет с баской в синюю и кремовую полоску с такой же юбкой. В нем Кейт выходила замуж. Ей он был уже тесен – после четверых детей она раздалась в талии и груди, а на Фионе сидел как влитой, подчеркивая изящную фигуру дочери. У своей подруги Бриджит Фиона одолжила латунную, с эмалевым покрытием брошку в виде букета анютиных глазок, а у Грейс, подруги дяди Родди, – красивую вышитую сумочку. Отец и дядя Родди довершили ее выходной наряд темно-синей бархатной шляпой с широкими полями и двумя красными искусственными розами. В пятницу, вернувшись с работы, Фиона увидела то и другое на ее месте за столом. Па, как обычно, сидел, закрывшись газетой, а дядя Родди неторопливо наливал себе портер. Чарли и Шейми тоже сидели за столом, ожидая обеда. Кейт стояла у плиты. Фиона удивленно посмотрела на шляпу, потом на мать.