«Прости, что уехала вот так без предупреждения, боялась опоздать на поезд. Из меня плохой отпускник, наверное, не стоило и пробовать. Спасибо за гостеприимство, у тебя чудесный дом и кошки. Ваксе здоровья!» Дата, подпись. Адриан медленно прочитал письмо два раза, словно надеялся, что это очередной выверт его испорченного Разломом восприятия и с первого раза он пропустил что-то важное. Перевернул, но с обратной стороны не было никаких надписей. Вздохнул, опустился на корточки, чтобы почесать за ушами вьющихся под ногами кошек. — Не стоило ей врать. Или правду рассказывать не стоило, а надо было лучше подготовиться? Или я еще где-то напортачить успел? Как это все понимать, а? — пробормотал, показывая питомицам письмо. Кактус принюхалась и попыталась отереться об лист мордой, а Гайка уставилась на хозяина и коротко выразительно мявкнула. — Думаешь, Каси права, идиот? Ну да, у кого я спрашиваю! Женская солидарность же. А мне-то что теперь делать?.. Глава двадцать пятая, в которой происходит неизбежное — Лавиния, ну как же вы так? Я же говорил — отдыхать надо! — Менталист скорбно выгнул брови домиком. — Я вас в клинику положу на декаду, ну что это такое?! Больше декады прошло, а у вас состояние не улучшилось совсем! Хорошо еще не ухудшилось… — Извините, отпуск не задался, — покаянно пробормотала я. — Я честно пыталась, даже уехала, но как-то… С положительными впечатлениями не сложилось. — Ладно. Попробуем проверить, помогут ли вам родные стены, благо журналисты поутихли, — вздохнул он. — Таблетки выпишу посильнее, придете, скажем, через три дня, и посмотрим на динамику. Если улучшений не будет — положу в стационар. Одна польза от моей поездки и впрямь нашлась: за декаду основной шум улегся, и новость благополучно покинула не только первые полосы газет, но вообще повестку всех более-менее значительных изданий. В клинику я явилась на третий день после возвращения в Шорру. Не то чтобы чувствовала необходимость, просто хотелось чем-то занять время: находиться одной дома было мучительно. Первые сутки я разбирала вещи, мылась, отсыпалась и убирала накопившуюся пыль, потом закупалась продуктами и готовила. Вчера прошлась по магазинам в поисках нового пальто, изо всех сил стараясь не вспоминать при этом Клари, где осталось предыдущее. Выслушала на работе на удивление искренние заверения, что меня ждут обратно. Сегодня наконец должна была вернуться из какой-то местной командировки Ангелика, мы договорились встретиться ближе к вечеру, а день оказался совершенно свободен. Вот и принесло меня к целителю. К лучшему, наверное. Может, совсем идеально было бы, если бы он сразу запер меня в клинике, но настаивать на этом я не стала, даже несмотря на то что слабо верила в собственное исцеление в родных стенах: слишком они давили. В просторной квартире было пусто. Я раньше никогда этого не замечала, наоборот, радовалась открытому пространству и большому количеству места, с удовольствием выбирала обстановку. Собственно, я потому и предпочла жилье на окраине, что оно гораздо дешевле, нежели в центре, и я могла позволить себе приличную площадь. Но сейчас все это угнетало. Особенно ночью. Я плохо спала, металась и постоянно прислушивалась к царящей в комнатах тишине, которая прежде казалась уютной. Я всерьез жалела, что не могу сейчас выйти на работу, и, направляясь к менталисту, где-то в глубине души лелеяла надежду на выписку. Только, конечно, не всерьез: я прекрасно понимала, что не в том состоянии. Никаким спокойствием и душевным равновесием даже не пахло, выдержка моя канула в Разлом, и в таком настроении заниматься разбором уголовных дел — весьма паршивая идея. Самое обидное, я даже осознавала, что мой нелепый побег из Клари — это тоже форма истерики, что взрослые люди так себя не ведут, что надо было поговорить или хотя бы спокойно попрощаться. Но при мысли об этом накатывала паника. Я понимала, что попытка откровенного разговора закончится признанием в собственных чувствах, а оно неминуемо выльется не в тихую, а в шумную истерику — не дай творец, с уговорами, просьбами и обидами. А устраивать некрасивые сцены и, более того, вешаться на мужчину было гораздо противнее, чем тихонько удрать. Творец! Да я всю дорогу до Фонта и даже до Шорры нелепо надеялась, что Адриан догонит, вернет, скажет… Какая разница вообще, что он скажет, потому что все это было глупо, по-детски и нелогично! Не говоря уже о том, что невозможно. Может быть, позже, когда — если — я приду в себя, то смогу вернуться в тот город, спокойно поговорить с тем человеком. Но не сейчас. Сейчас мне было даже тяжелее, чем после известия о предательстве Тамиана, и это пугало. Поскольку до встречи с подругой оставалась еще пара часов, я направилась в сторону нужного кафе пешком, бездумно заворачивая в магазины и глазея на всякую мелочовку. Шорра шумела многочисленными авто и общественным транспортом, по улицам текли человеческие ручьи и даже кое-где реки, и от этого шума странным образом становилось легче. В кафе тоже было немало народу, так что я порадовалась заранее заказанному столику. Явилась, несмотря на все старания, раньше, так что пришлось немного подождать. Хорошо хоть Ангелика отучилась опаздывать. — Привет, милая! — бодро поздоровалась Лика, обнимая меня со спины за плечи, и звонко чмокнула в щеку. — Я жутко соскучилась! Ты выглядишь… — Она плюхнулась на стул напротив, осеклась, обвела меня удивленным взглядом. — Хм. Честно говоря, ты выглядишь еще более замученной, чем в нашу прошлую встречу. Ты точно отдыхать ездила?! — Я пыталась, — виновато улыбнулась ей, разводя руками. Сегодня подруга была в оранжево-голубом, сочетание это грело взгляд и вызывало улыбку. Все же ей очень идут такие сочные цвета… — Рассказывай давай, что у тебя стряслось! Я до последнего не могла определиться, рассказывать Лике все или кое о чем умолчать. «Кое о чем», конечно, касалось моих личных отношений с шерифом. Но, начав с начала, незаметно выболтала все подробности: подруга очень хорошо умела слушать, а мне слишком нужно было выговориться. Вываливать эти глупости на менталиста было неловко, а Лика… Да она знала меня лучше меня самой, уж тут-то чего стесняться! — Да уж, ну ты и начудила, — подытожила Ангелика, размешивая сахар в кофе. За время разговора мы успели поужинать и сейчас дошли до десерта. — Зря тебя целитель в стационаре не запер, ох зря! — Зря, — покладисто согласилась я. — Знаешь, самое обидное, я понимаю, что никакой логики в этом поступке не было, сплошные нервы. Но я просто не смогу с ним спокойно поговорить. Вот еще не хватало мне в жизни за мужиками бегать и в любви признаваться! — Нет, это-то я все понимаю. Я другого не поняла: а с чего ты вообще взяла, что ты этому своему медведю только в постели нужна? — Не знаю, — устало пожала плечами. — Я вообще в каком-то тумане чуть ли не всю последнюю кварту. Такое чувство, что несет потоком, а я ничего сделать не могу и ничего не понимаю в происходящем. Привычная жизнь канула в Разлом, а как построить новую — непонятно… — Бедная Винни, — сочувственно качнула головой подруга. — Ну, может, тебе стоило для разнообразия начать с устройства личной жизни? — Может быть. Только вряд ли. Даже если Адриан действительно ко мне неравнодушен, ну какой в этом прок? Он там, я тут, только еще обидней… — Слушай, ну даже деревья пересаживают, а вы оба неукорененные! Кто-то может и переехать! — И что мне там делать, хозяйством заниматься? — проворчала я. — Это сейчас кажется интересным, пока я не в себе и работать не могу. А там кварта-другая, и я начну маяться от безделья. Да и… Стоило ли уезжать за мечтой, полжизни к ней стремиться и отстаивать право заниматься любимым делом, чтобы потом вернуться к той перспективе, с которой начинала? Вот мать бы позлорадствовала — мужняя жена в глуши, только в другой. Вся цена идеалам и устремлениям, да… — Ну, во-первых, мне кажется, довольно глупо ломать свою жизнь только ради того, чтобы насолить матери и доказать, что она была не права, — рассудительно возразила Лика. — А во-вторых, почему ты уверена, что он не согласился бы перебраться в Шорру? — Ему там хорошо, он на своем месте. Для некромантов, оказывается, родная земля многое значит, и он очень неодобрительно высказывался о переездах. В общем, не обращай внимания, глупости это все. Временные неудобства. Психику свою подлечить надо нормально, а не вот так, как с этим отпуском получилось. Я вообще, думаю, поехать, что ли, в какой-нибудь тихий пансионат для стариков здесь, в пригороде. Я смотрела проспекты, их тут много… — Вот это точно. После такого отдыха нужно отдыхать в два раза дольше, — усмехнулась подруга. — А с Маргом ты еще не связывалась? — Да ну его, — отмахнулась недовольно. — Надо будет — вызовет повесткой. Все равно у него следствие еще тянется, и разбираться с Аверами еще долго. Он меня так подставил и в такую историю втравил, что я ему это долго припоминать буду. Я теперь с ним только официально общаться буду, никаких одолжений! — А прогнозы какие? Избавит он тебя от этого психованного некроманта? — Шансы есть. — Я задумчиво кивнула. — Наемника, который напал на меня в Фонте, задержали. И он так зол на нанимателя за столкновение с Блаком, что добровольно пошел на сотрудничество со следствием и дал показания. По Юрду в том числе. И Дамар Авер на брата настолько сердит, что и слышать не хочет о помощи ему, слишком тот его подставил. Он даже наймом адвоката не озаботился, а у Ферейна своих денег на дорогого нет, пришлось довольствоваться государственным. — И в чем же подстава? — Убийцу для меня Ферейн оплатил из средств брата. Дамару еще здорово повезло, что он все это время неотлучно находился в Сердцевине, да и наемник его не упоминал. Мне по секрету намекнули, что Авер-старший даже подумывает как-то передо мной извиниться за всю эту историю. Не знаю, правда, как, но вряд ли лично и очень искренне… — А ты что? — Ангелика вопросительно подняла брови. — А что я? Можно подумать, у меня есть выбор, — поморщилась в ответ. — Сволочь он, конечно, редкая, но, учитывая невменяемого братца, лучше пойти на мировую. Больше шансов избежать в дальнейшем внимания Ферейна. И выжить. — Творец, когда же закончится эта история? — Лика сочувственно качнула головой и погладила меня по руке. — А на Марта не сердись, не так уж он и виноват. Не он же тебе этого журналиста и одержимого подсунул, просто совпало. Сейчас успокоишься, подлечишься и опять начнешь его уважать и идти навстречу. Если не решишь переехать в Клари, убедившись, что счастье именно там. Да и безопаснее, с таким-то защитником, — лукаво подмигнула она. — А в чем оно, счастье? — отозвалась я. — Мне всегда казалось, что главное — это возможность быть собой, а в Клари… Лика, ну сама подумай. Я же там устану, потом начну винить во всем Дана, потом любовь перейдет в отвращение, и закончится все разводом… Не говоря уже о том, что противно бежать из столицы из страха перед одним уродом. — Творец, взгляни на эту женщину! — Вместо осознания и покаяния Ангелика весело рассмеялась. — Она всерьез сомневается, что мужчина вообще в ней заинтересован, но уже планирует развод! Другие имена детям подбирают на второй день знакомства, а ты — кого первым сожгут. Винни, может, тебе оптимизма надо побольше, а? — Отсыпь, — вяло улыбнулась ей. — У тебя его явно с избытком. — Да с удовольствием. Например, тебе надо попробовать новые отношения… — Что, опять?! — Я вытаращилась на подругу с ужасом. — Творец! Лика, я тогда на принудительное лечение отправлюсь! — А может, третий раз, наоборот, счастливый? Мужиков-то вокруг полно! Вон, например, глянь, какой фактурный, а? Ну глянь, глянь, вон у двери стоит! Я вздохнула, выразительно закатила глаза, давая понять Ангелике, что думаю про ее болтовню, но обернулась. Тут проще было согласиться, чем продолжать сопротивление. Да так и замерла, нелепо изогнувшись. Потому что у входа в кафе стоял, внимательно оглядывая посетителей, Адриан Блак собственной персоной. Одетый в гражданское, почти так же, как ездил в Фонт. Большой, массивный, угрожающий, хмурый — ни за что не догадаешься, что там на самом деле внутри. Шериф словно почувствовал мой взгляд и обернулся. Мгновение — и он решительно устремился в нашу сторону, а я торопливо отвернулась к подруге. — Винни, ты чего? — озадачилась та. — Ты так побледнела… Это что, какой-нибудь из твоих обвиняемых освободился, что ли?! — встревожилась она. — Может, полицию вызвать? — Не надо полицию… — севшим голосом успела ответить я, а потом Адриан все же добрался до нас через зал кафе, проложив путь между столиков. — Попалась, — проговорил с непонятной интонацией, а мне на плечи легли большие тяжелые ладони, будто случайно обхватив шею. Потом он взял стул за спинку и, скрежетнув по полу ножками, выдвинул из-под стола вместе со мной. — Эй, мужчина, а что это вы себе… — начала Лика возмущенно. — Дан, какими судьбами? — одновременно с ней вымученно улыбнулась я, торопливо поднялась с места и обернулась к мужчине, нервно оправляя юбку. — Ах Дан! — тихо, с явным весельем в голосе, протянула подруга себе под нос, тут же успокаиваясь. Я не видела, но готова была спорить, что Лика обвела некроманта новым оценивающим взглядом и довольно улыбнулась, одобряя. А после — подперла голову ладонью и с интересом уставилась на нас, даже не думая изображать незаинтересованность. — Догадайся, — невозмутимо отозвался некромант. Смотрел спокойно, с легким прищуром, но я почувствовала себя еще более неуверенно, чем в первую встречу с этим типом в поезде. — По поводу алхимика сообщить? — предположила, нервно сцепив пальцы и не зная, куда деть взгляд. — Не угадала, — ответил он. Пару мгновений висела тяжелая, вязкая тишина. Потом шериф мягко обхватил ладонями мое лицо, поднял и поцеловал в губы — осторожно, на пробу, явно ожидая, что я начну сопротивляться. Зря. Я нервно зажмурилась, судорожно вцепилась в его запястья и, не раздумывая, ответила — отчаянно, выплескивая все свои переживания, тревоги и страхи. Через несколько долгих секунд Адриан прервал поцелуй, провел большими пальцами по моим щекам, стирая влажные дорожки. — Эх, Винни-Винни! — вздохнул он неопределенно, обняв. Я крепко прижалась к широкой груди, обхватила его за талию. — Госпожа судья, ты можешь объяснить мне, почему так внезапно удрала?