Адриан тем временем с недовольным видом прибавил к папке толстую книгу «История Разлома». Если газетные вырезки он еще мог осилить самостоятельно, то здоровенный том точно предстояло изучать Киру. К этой своей проблеме Блак давно уже привык и не видел особой трагедии при нынешнем уровне развития звукозаписи, часто способной заменить книги, но иногда — раздражало. Вот как сейчас. Кириану он, конечно, всецело доверял, но собрать в голове цельную картину так было сложнее. «Историю Разлома» эту Адриан прежде не читал, но слышал хорошие отзывы. Интересно, зачем она понадобилась журналисту, если он действительно журналист? Но думать предстояло потом, а пока мужчина сдвинул лежащий на койке чемодан госпожи Шейс, освобождая место, и взялся уже за вещи убитого. Записная книжка в стопку к книге, деньги, документы, смена одежды… Довольно странная смена. Часть — явно очень дорогая, из хорошего материала, в основном брюки. Часть, особенно рубашки и нижнее белье, — дешевка низкого качества. Есть вещи совсем новые, есть со следами починки. Чем бы этот тип ни зарабатывал на жизнь, постоянством его доходы не отличались. Правда, ничего интересного там больше не обнаружилось. А вот добравшись до верхней одежды, висевшей справа и слева от двери в изножье коек, Адриан опять обнаружил кое-что интересное: темные потеки на рукаве бежевого женского пальто, и это явно была не кровь. Может, окажись они на одежде покойного, шериф и внимания на них не обратил бы, но со сложившимся образом госпожи Шейс такая небрежность не сочеталась и сильно бросалась в глаза. — Лавиния, вы знаете, что это? — спросил он, снимая пальто вместе с вешалкой и демонстрируя женщине рукав. — Вот же… — тихо пробормотала та и потянулась пощупать пятно, но Адриан на всякий случай отдернул одежду. Хозяйка опомнилась и подняла взгляд на шерифа, качнула головой: — Нет, понятия не имею, откуда это. Но пока мы гуляли по Фонту — точно не было, я бы заметила. — Уверены? — на всякий случай уточнил Адриан. — Может, с крыши вагона что-то капнуло, когда заходили? — Уверена, — решительно подтвердила она. — Я… в общем, это пальто — мое любимое, и я бы точно заметила, если бы куда-то вляпалась. Может, не сразу, но когда вешала — определенно. — Тогда у меня плохие новости: я не могу его вернуть, пока не выяснится, что это. — Этот человек пил чай, может, от него? — неуверенно предположила Лавиния. Расставаться с одеждой явно не хотелось. — Чай ваш сосед пил почти сразу после отъезда из Фонта, пятно уже давно бы высохло и как минимум посветлело. Да и по виду не похоже, слишком темное, — пояснил Адриан, принюхиваясь к ткани. Но пахло от нее только духами госпожи Шейс, и то едва уловимо, — легкими, свежими, ненавязчивыми. Очень приятными. — Да и если вернете его потом, носить станет невозможно, — печально вздохнула Лавиния, тоскливым взглядом провожая пальто в недра объемистой сумки, где исчезали все прочие улики. — Почему? — озадачился Адриан. — Обычно нужный кусок ткани для анализа просто вырезают, не ходить же с дыркой… — Обычно, но не всегда ведь. Полагаю, Вистон согласится пойти навстречу и обойдется с вашей одеждой аккуратно, — сказал мужчина. — Спасибо. А мне придется еще на некоторое время лишить вашего заместителя плаща. Передавайте ему мои извинения… — Во-первых, это мой плащ. А во-вторых, носите сколько потребуется, — ответил Блак, упаковывая улику. — Извините, — смущенно пробормотала Лавиния, но шериф на это отвечать не стал. — Отойдите, пожалуйста, — попросил он. Женщина, опомнившись, вышла, давая возможность некроманту продолжить осмотр. Никаких потеков на стене и на полу рядом с пальто Адриан не заметил, но добросовестно взял пробы. — Вы думаете, эти следы имеют какое-то значение? — не выдержала Лавиния. — Понятия не имею, — честно признался шериф. — Но они есть, и они довольно свежие. И мы пока не знаем, как именно обеззвучили комнату. А вариантов два: либо зелья, либо артефакты, потому что никаких уроженцев других лепестков в вагоне не было, менталистов тоже, а некромантское воздействие я бы заметил. Так, а где там понятые вообще? — запоздало опомнился Адриан, и обыск продолжился. Меня окончательно оттеснили от купе двое рабочих и полицейский с планшетом, куда он спешно записывал под диктовку начальства протокол осмотра. Отстранение подумалось, что с таким подходом и с такими понятыми Блак при желании мог «найти» на месте происшествия что угодно. И зря я ругала свое везение: окажись шериф действительно плохим, недобросовестным и мстительным человеком, давно вернулась бы в камеру с официально предъявленным обвинением. В вагоне группа провела несколько часов, и когда обыск наконец закончили, оставив одного дежурить и раздавать вещи владельцам, остальные высыпали на улицу с равным облегчением. Понятые, тихо ругая между собой полицейских, не дающих работать, потрусили к складам. Я обратно к фургону шла уже немного в другой компании, рядом с шерифом, не рискуя, впрочем, за него цепляться, — творец знает, как отреагирует! Да и не так уж мне требовалась опора: заполучив свои вещи, я первым делом переобулась, а в ботинках было гораздо удобнее. Для разнообразия мысли мои занимали вопросы простые и безобидные, а главное, уже не очень мрачные. Во-первых, я никак не могла определиться, как быть с верхней одеждой и нужно ли искать магазин или потерпеть несколько дней. А во-вторых, поглядывала на свой чемодан, который сейчас без малейшего усилия нес шериф, и понимала, что не такой уж он большой, и зря я переживала, и надо было взять побольше… Чемодан, имею в виду, не шериф. Тогда бы в него поместился плащ, и не пришлось бы сейчас думать. За прошедшие несколько часов погода наконец улучшилась. Ветер все еще пытался вырвать полы накидки из рук и забраться под юбку, но зато закончился дождь, облака стали выше и кое-где пестрели голубыми прорехами. Все это вполне отвечало моему настроению: до сих нор жизнь была сера и угрюма, но, кажется, наметился просвет. Забавное совпадение. — Скажите, Адриан, а вы планируете отыскать того… черного человека? — спросила я в порядке поддержания светской беседы. — Которого? — Ну, с которым покойный ругался в Фонте. Шериф неопределенно повел плечом, тряхнул головой, но потом все же ответил словами: — Не вижу смысла. — То есть как? — В поезде его не было? Не было. Поэтому убить он совершенно точно не мог. — Почему? Подкинул этот брелок на вокзале, и все. — Даже если и так, даже если убийца подготовился и пересадил пожирателя в брелок прямо перед отбытием поезда, тем более вы упоминали, что Морриг Вист едва не опоздал, это все равно не может быть он. Или уж как минимум он действовал не один, а с сообщником. Кто-то же обеззвучил купе. Конечно, если док найдет на трупе что-нибудь вроде следов отложенного ментального воздействия или какого-нибудь хитрого зелья, это опять бросит подозрение на того черного типа. Но начинать все равно надо не с него. — Что вы имеете в виду? — Просто так заявиться в привокзальное кафе и пытаться искать некоего мужчину в черном, даже не зная его лица — а вы ведь его не видели и проводница тоже, — гиблое дело. Да и возле вагона перед отправкой никто не терся. Конечно, стоит выяснить, почему покойный чуть не опоздал на поезд и где перед этим был, — не исключено, что встречался с убийцей. Только вряд ли нам так повезет, что кто-то их запомнил. Для начала попробуем выйти на него, отталкиваясь от личности убитого. А бегать по вокзалу и искать непонятно кого… — Да, я понимаю. Извините, мне просто любопытно. — Я так и подумал, — усмехнулся шериф. А потом наклонился и подобрал длинный хвост моего плаща, помогая забраться в фургон. Внутри некромант тоже сел рядом, причем не вплотную, оставив некоторое пространство для маневра, мне или себе — не важно, но в этот момент я стала немножко меньше его бояться. Так, глядишь, еще несколько часов общения, и начну наконец реагировать на него нормально. Клари при свете дня и в хорошую погоду оказался симпатичным городком. Фургон ехал по его улицам, словно качаясь на волнах, — дорога то поднималась вверх, то стекала вниз, прихотливо извивалась и огибала крошечные площади с круговым движением. Каменные дома в два-три этажа где-то лепились друг к другу, а где-то стояли свободно, разделенные палисадниками. Нарядные, покрытые цветной штукатуркой, с орнаментом из выступающих некрашеных камней или кирпичей, под черепичными крышами. Легкая обшарпанность и небрежность облика удивительно им шла и город совсем не портила. Сначала мы остановились у огромного, по местным меркам, белого четырехэтажного здания казенного вида, но при этом не лишенного изящества, которое придавали округлые арки над окнами и обычные для местной архитектуры бортики из выступающих камней. От дороги его отделяла низкая кованая ограда и живая изгородь. Здесь выскочил только Завр, зато не с пустыми руками — прихватил сумку с уликами. Ждать его возвращения не стали. Видимо, любопытство на моем лице было написано настолько крупными и четкими буквами, что Блак ответил, не дожидаясь вопросов. — Это госпиталь, — кивнул он в сторону здания. — Государственная лаборатория в городе одна, там чаще всего для больницы анализ проводят, ну и для нас экспертизу, если что. И морг тоже один, тут же. — Да, и патологоанатом один, он же хирург, — не удержалась я от смешка. — Да, и эксперт — тоже он. — Когда он все успевает? — Я уважительно качнула головой. — Этого никто не знает. Но ходят слухи, что он одержим каким-то древним духом и потому такой энергичный, — охотно поддержал разговор оставшийся полицейский, чьего имени я так до сих пор и не знала. — И лаборанты у него только для отвода глаз, а всю работу делают ночами духи. — Звучит заманчиво, — заметила я. — Интересно, а к уборке они пригодны? Я бы тогда домой одного одолжила… — Вы зря иронизируете, — неожиданно поддержал подчиненного некромант. — Как минимум один дух в подчинении у Траса есть. — Но это же незаконно, — растерялась я. — Он доброволец, из застрявших. Застрявшими некроманты называли тех, кого официально именовали «разумными духами стихийного воплощения», — души людей, по каким-то причинам задержавшиеся в нашем мире и сохранившие прижизненную личность. Их положение было закреплено юридически, и к таким духам во многом относились как к живым людям. То есть владеть собственностью или, например, вступать в брак они по понятным причинам не могли, но развоплощение души без ее согласия приравнивалось к убийству (хотя доказать это было сложно, но некроманты сами редко на такое шли, суеверно считая очень дурным делом, за которое мстили другие духи), нарушение ею закона каралось по тяжести преступления, а показания в суде учитывались наряду с показаниями обычных людей. Довольно редкое явление, но не настолько, чтобы считать его уникальным. В моей практике таких дел было несколько, и лучше всего запомнилось, конечно, то, где главным свидетелем обвинения по делу об убийстве выступал сам покойный. Причем поначалу он еще и врал напропалую, пытаясь оговорить совсем не того, кто действительно совершил преступление. Фургон притормозил возле дома в три этажа с деревянными ставнями на окнах, кажется, до сих пор используемыми по назначению. — Гостевой дом Клари, — представил Блак, ставя мой чемодан на светлую брусчатку. — Вас проводить? — Спасибо, не нужно, — поспешила заверить. — Не хочу тратить ваше время, у вас вон одних допросов на несколько дней. До свидания. Спасибо большое, что подвезли! — До скорой встречи, — как-то странно усмехнулся шериф, и я заспешила к тяжелой деревянной двери с большой блестящей ручкой. Чемодан на стыках брусчатки весело подпрыгивал и жутко громыхал, заставляя меня нервно морщиться. Хорошо хоть идти недалеко! К счастью, дверь только выглядела тяжелой, но поддалась легко, почти без усилия. Кажется, за это стоило благодарить специальный артефакт, облегчавший посетителям жизнь. Мелодично тренькнул колокольчик. Внутри, в небольшом холле, оказалось почти пусто. Деревянная стойка, напротив нее низкий диванчик, вот и все. Приятно пахло старым деревом, а фантазия тут же нарисовала уютный номер с широкой кроватью со столбиками. И, конечно, отдельной ванной комнатой. Творец, как же я хочу в ванну… — Добрый день. Чем могу быть полезен? — выглянул из-за стойки скучающий полноватый мужчина неопределенного возраста. — Здравствуйте! Я бы хотела снять номер. — Номер зарезервирован? — вопросительно выгнул он темные густые брови, очень странно смотревшиеся на светлом лице при светлых глазах и полном отсутствии других волос на черепе. — Нет, я… — В таком случае прошу прощения, но я ничем не могу помочь. Свободных номеров нет.