Я стискиваю зубы. — Мне казалось… она тебе небезразлична. Рафаэль со вздохом встает с дивана и направляется в мою сторону. В темноте практически не видно его угольно-черных глаз. — Да, это так. Но Анна никогда не захотела бы, чтобы ты принесла в жертву невинное дитя, Ангел. — У меня есть план. Он медленно затягивается сигаретным дымом. — Ну, да. Ты с Неро. У вас свои планы. — Этот план для соло исполнения. Неро к нему не имеет отношения. Несколько секунд Рафаэль молчит. — Откуда ты знаешь, что он отпустит Анну? Я потираю переносицу. — А я и не знаю, — у меня сейчас такое ощущение, словно ситуация безвыходная, и я зависла в ней, как в вакууме. Но Неро всегда говорил, что жизнь – это всего лишь гигантская шахматная партия. Все, что мне нужно сделать, – это расставить на доске ключевых игроков. — Сделай мне одолжение, — произношу я. Рафаэль кивает. — Если он сразу не отпустит Анну, выторгуй ее возвращение. Предложи ему сделку. — Какую сделку? Секунду я пристально смотрю на него. — У вас есть доступ к порту… — Да. — Предложи использовать его. Переброска оружия через южную границу – самый простой путь в Америку. Но картели не уступят русским своих позиций. Рафаэль молча хмурит брови и делает еще одну затяжку. — Это создаст проблемы. Я нервно поглядываю на верхнюю ступеньку лестницы. Неизвестно, сколько по времени будет действовать снотворное. Думаю, доза была рассчитана на мой вес. Неро раза в два тяжелее. — Послушай, это ненадолго. В любом случае Николай не из тех, кто нарушает свое слово. Думаю, он отпустит ее. Рафаэль отрицательно качает головой. — Ты его любимица, Ангел. И ты пошла против его воли. У него появился рычаг контроля над тобой, поэтому не думай, что Николай легко от него откажется. Я киваю. — Иди. Я тебя не видел. — Спасибо. — И… Уна! — Да? Его взгляд опускается на мой живот, и лицо приобретает страдальческое выражение. — Будь осторожна. Я разворачиваюсь и направляюсь в сторону лифта. Весь путь до самого гаража я не выпускаю из рук пистолеты. Двери лифта плавно открываются, и я ожидаю увидеть перед собой целую армию, но здесь только двое парней в костюмах. У обоих в руках сигареты, и они тупо смотрят на меня, словно я просто неожиданно забежала к ним на огонек. Быстро атакую первого парня, ударом пистолета отправляя его в нокаут. Второй тянется за за стволом, но ударом в висок я сбиваю его с ног. Присев на корточки, ощупываю взглядом каждый закуток темного гаража, после чего вскакиваю и бегу к своему мотоциклу, стоящему все на том же месте, на котором я оставила его много месяцев назад. Достав ключ, перебрасываю ногу через седло черно-хромированного зверя. Поворачиваю ключ в замке. Двигатель кашляет, фыркает, но в итоге оживает. Если люди Неро не встретили меня у лифта, это не значит, что они не появятся здесь в любую минуту. Я вставляю в ухо миниатюрный наушник, закидываю за спину сумку и выруливаю из гаража. Телефон в кармане начинает вибрировать. Я нажимаю кнопку на наушнике, и в ухе раздается голос Билли Джеймса. — Где мы встречаемся? — спрашивает он с сильным южным акцентом. Билли – пилот. Он помогал мне выбираться из нескольких опасных передряг. У него идеально получается подделка полетных карт. В целом он ловкий парень и, главное, никак не связан с итальянцами. — В Тетерборо2. Я буду там через полчаса, — отвечаю я, стараясь перекричать рев мотоциклетного двигателя. — Да, мэм, — он завершает звонок, и я, прибавив газу, направляю мотоцикл в сторону моста Джорджа Вашингтона. Можно находиться вдали от Неро, но нельзя недооценивать его власть и силу. Нью Йорк – его город, и пока я здесь, он сможет меня найти. Не знаю, чего сейчас я боюсь больше: Николая или того, что сделает со мной Неро, если поймает. Он будет в бешенстве. Я хотела бы все объяснить ему, но он и слышать ничего не хочет, если дело касается меня или нашего ребенка. Похитив Анну, Николай вынудил меня пойти на этот шаг, но в то же время заставил понять, что бежать нам некуда. Мы можем принять бой, но он превосходит нас по всем параметрам. Николай добрался до Анны, значит, доберется и до меня, поэтому я должна взять все под свой контроль. Я воспользуюсь уроками Неро – разыграю свою партию с умом и расчетливо. Так или иначе, я покончу с этим. Через полчаса я выезжаю за пределы города, постоянно поглядывая в зеркало заднего вида, чтобы понять, есть ли за мной слежка. На подъезде к взлетно-посадочной полосе охранник, едва взглянув на меня, жестом позволяет проехать дальше. С другой стороны, до Николая далеко. Это один из аэродромов, через который мы незаметно попадаем в страну и также незаметно покидаем ее. Русская «Элита» Николая – это призраки, а призраки всегда перемещаются незаметно. Американцы никогда не должны узнать о нашем существовании, желательно даже наших псевдонимов. Я подъезжаю к шестому ангару и паркую в нем мотоцикл, ставлю его в угол и накрываю брезентом. Не сомневаюсь, что у Неро и здесь есть свои люди, но пока он сюда доедет, я буду уже далеко. Билли стоит, прислонившись к откидному трапу маленького частного самолета, его мощные руки скрещены на груди, а из уголка рта свешивается сигарета. — Кажется, рядом с топливными баками курить запрещено, — сухо комментирую я. Он улыбается, делает затяжку и бросает окурок через весь ангар. Я закатываю глаза. Господи, вот что происходит, когда нанимаешь деревенщину для перелета. Сунув ему в руку пачку банкнот, я поднимаюсь по трапу в самолет. — Блондиночка сегодня не в духе? Ну, вот, а я все дела бросил, только чтобы полетать с тобой. Остановившись на верхней ступеньке, я натягиваю улыбку на лицо и оборачиваюсь. — Это так мило с твоей стороны. Уверена, гонорар в десять косарей этому тоже поспособствовал. Фыркнув, он поднимается по ступенькам. — Ну, не помешал – это уж точно. Я так и поняла. Сев в кожаное кресло, я откидываюсь на спинку и опускаю голову на подголовник. Внутри все сжимается от недобрых предчувствий. Очень хочется повернуть назад – правда, хочется, – но я гоню эти мысли от себя и концентрируюсь на том человеке, что дремлет во мне. На девушке, еще очень молодой, но многое пережившей, повидавшей столько ужасов и совершавшей такое, что ее хрупкий девичий рассудок должен был повредиться. На девушке, ставшей монстром. И мне нужно снова превратиться в эту девушку. Девушку, которой я была столько лет. Ту, которую сломали и лишили способности чувствовать. Ее лишили слишком многого. Но она способна победить Николая. Теперь мне нужно постараться соблюсти равновесие: стать зверем, но не позволить ему полностью поглотить меня. Знаю, от Николая мне ничего хорошего ждать не приходится. Так легко кануть бесследно в той черной дыре, где нет места боли и страху. Очень легко. И очень опасно. Там легко потеряться и забыть то, за что борешься. Но я никогда не забуду. Не забуду Неро. Не забуду то, что возникло между нами. Николай попытается лишить меня воспоминаний. Он всегда говорил, что любовь – это слабость. Он заставил меня убить Алекса – человека, которого я любила, просто чтобы доказать это. Но он ошибается. Любовь может сделать тебя невероятно сильным. И вместе с Неро мы сильнее, чем порознь. Вместе мы – природная стихия, чертов ураган. Николай и понятия не имеет, что за осиное гнездо он разворошил. Может, в данный момент Неро и не рядом, но я знаю: он мой, а я принадлежу ему, и этого для меня достаточно, чтобы продолжать сражаться. Я знаю, что Неро устроит Николаю кромешный ад, ведь мой капо умеет быть весьма изобретательным. Это обоюдоострая война. Несколько часов спустя шасси самолета встречаются с посадочной полосой. Во время полета мне удалось немного поспать, но сон был прерван кошмаром, полным крови и пыток. Едва самолет останавливается, я вскакиваю на ноги. — Там для тебя лежит куртка, — кричит Билли из кабины. Я беру лежащую на запасном сиденье зимнюю куртку и надеваю ее. Ну, конечно же. В России сейчас морозы, а я даже не подумала об этом. — Спасибо! — кричу я в ответ и спускаюсь по ступенькам. На заснеженной дороге аэродрома остаются следы от моих ботинок. Ледяной ветер жалит кожу, вызывая сильную дрожь. Я уже и забыла, что такое настоящий мороз. Зимняя Москва – это нечто вроде апокалипсиса. Мы приземлились на частном аэродроме на окраине города, и вот теперь Николаю станет известно, что я здесь. У него шпионы повсюду, но это место – въездные ворота Братвы. Здесь ведется постоянное наблюдение. Я ускоряюсь почти до бега и, нырнув под шлагбаум, покидаю аэродром, который находится в центре небольшого городка и поэтому легко контролируется. По этой самой причине охранник не делает попыток остановить меня. В конце одного из переулков стоит старый обшарпанный гараж, и я, быстро осмотревшись, направляюсь к нему. Подхожу к деревянным, с облупившейся краской, дверям, висящим на перекошенных петлях, достаю ключи от мотоцикла и выбираю из связки маленький, слегка поржавевший ключ. Приходится несколько раз провернуть его в скважине навесного замка, прежде чем он отпирается. Навалившись всем телом, толкаю створки дверей, за которыми стоит старая модель Jeep Cherokee. Наверное, нет такой страны в мире, где у нас с Сашей не было бы конспиративной квартиры, схрона с припасами и гаража с машиной. И эта страна не исключение. Обойдя машину, нащупываю в выхлопной трубе ключ, открываю дверь и сажусь за руль. Каждый мой выдох на морозе превращается в клубы пара. Я поворачиваю ключ в замке зажигания, и машина вздрагивает. После нескольких секунд глухого жужжания двигатель, наконец-то, неохотно заводится. Вот он - последний отрезок моего пути. Выезжая на темную подмосковную улицу, я чувствую, что приближаюсь к воротам ада. Минуты складываются в часы, и я думаю о Неро. Бросив взгляд на свой телефон, замечаю мигающий огонек – индикатор почти разряженной батареи. После секундного раздумья набираю его номер. Глупая сентиментальность. Мне лучше, чем кому-либо известно: в сердце не должно быть места сантиментам. Только один раз. Последний. — Уна, — я слышу напряженный голос, полный холодной ярости. Голос, при звуке которого даже сильные мужчины в страхе отступали. — Капо, — шепчу я. Повисает минутная пауза. — Ты в России… — Знаю, ты не поймешь, но … — Твою мать! Немедленно возвращайся! Где бы ты сейчас ни находилась, остановись! Я приеду за тобой! — Не могу, — тихо отвечаю я. — Ты это сделаешь? Ты отдашь ему нашего ребенка? — голос Неро пронизан такой болью, что, несмотря на всю его ярость, я чувствую, насколько сильны его мучения. Глаза наполняются жгучими слезами, и я раздраженно прикусываю губу. — Пожалуйста, доверься мне. У меня есть план. У тебя будет твой ребенок.