– Это ты мне скажи. – Можешь помочь? – Говори. – Давай его… разденем. А после мне нужна горячая вода, таз, спирт. Возможно, иголка и нитки. Стерильные. И ещё одно одеяло. – Будет. Уилл осторожно, но довольно быстро избавил раненого от одежды, оставив только кальсоны. И вылетел из комнаты. Пока он отсутствовал, я с некоторым опасением проверила у раненого пульс. Есть. Живой! Осмотрела. Раны глубокие, оставленные каким-то крупным зверем. Где он такого встретил? В местном лесу? Пока я размышляла над этим, руки уже делали своё дело. Сканировали внутренние органы, оценивали повреждения, анализировали риски. Кошка появилась словно из ниоткуда. Засветилась изнутри, мяукнула, словно звала за собой. Я ощутила тепло, зарождающееся глубоко в груди и цепочкой передающееся по нервным окончаниям к ладоням и кончикам пальцев, а оттуда – к разорванным кровеносным сосудам пострадавшего. Прежде мне не доводилось сталкиваться с подобным, но дело пошло… – Что мне делать? Я вздрогнула, открыла глаза, но рук не убрала. Пусть этот чёртов Уилл кричит, пусть ударит – я рук не уберу! – Получается? – продолжал давить он. – Они ещё отжимаются? – Тьфу! Тут человек умирает, а ты… – Пожалуйста. – Минуту. Он снова исчез. Мне без него намного легче сосредоточиться, почему он не понимает? Я снова закрыла глаза. Как настоящий хирург, только силой мысли, а не реальными действиями, я соединяла разорванные сухожилия, накладывала невидимые швы, обеззараживала, удаляла отмершее… Мной словно руководили свыше – без единого слова, не подавая примера. А я делала свою работу так, словно занималась ею всю жизнь, будто знала, что именно нужно раненому. Кошка одобрительно мурлыкала, вселяя в меня уверенность и придавая сил. Не знаю, сколько прошло времени, когда Стив заворочался и застонал. Не прерывая действий, я мысленно приказала ему уснуть. Стон прекратился. Я продолжила. Ещё чуть-чуть… Проверить ещё раз… И ещё… – Ну что? Ты хоть что-то можешь сказать? – услышала я, как только опустила руки и без сил рухнула в стоявшее у изголовья кресло. Светящаяся кошка свернулась клубочком у меня на коленях и замурчала. Интересно, Уилл видит её? Мне ужасно хотелось её погладить, но я не решилась. – Раны неглубокие, – покривив душой, ответила я. – Заживут сами. Я сделал всё, что мог. – Что ты мелешь? – Он глядел прямо на меня, словно не замечая странной кошки. – Эти раны чуть не убили его! – Не убили. Ты вовремя меня позвал. – Ладно. Спасибо, – нехотя отозвался Уилл. Склонился над раненым другом, прислушиваясь к его дыханию. – Позови врачевателей. Мне не приходилось сталкиваться с подобным. Я не уверен, что всё сделал правильно. Мог допустить ошибку. Это только экстренная помощь. И вообще, он потерял слишком много крови! – Конечно, позову. Только ты лжёшь, Блэкстон. Да. Лгу. Давно и отчаянно. Признаться? Разом положить конец недосказанности и мучительным ожиданиям, которые жалят похлеще хищных насекомых? И будь что будет, не выгонит же он меня в ночь! Я набрала в лёгкие воздуха и вдруг выдала совсем не то, что намеревалась: – Эти раны… Кто их оставил? Медведь? – Почти. – Не скажешь? – Тебе не понадобилось ничего из того, что я принёс? Ты не воспользовался иглой и нитками. – Прости, обошёлся без них. А вода мне понадобится. Кошечка постепенно растворялась в полутьме комнаты, оставляя после себя лишь едва мерцающий след. Я смочила кусочек бинта водой из таза и принялась отирать кровь с груди раненого. Когда всё было готово, я укрыла его одеялом. Всё это время Уилл наблюдал за моими действиями, будто я способна навредить его другу! Казалось, воздух в комнате загустел, словно кисель. Практически невозможно дышать. Бинты сдавливают грудь, пропитываются чем-то липким. Если сейчас между нами ничего не решится, я сойду с ума. Но Уилл молчит, а мне больно вдохнуть. Ещё больнее – сказать хоть слово правды. Умом я понимаю, что это не физическая проблема, что с организмом на самом деле всё в порядке. Мне сложно переступить через себя. Сложно нарушить данное обещание брату. Вообще всё сложно. – Ты сказал, ему нужна кровь? – разрубил гнетущую тишину Уилл. – Я отдам свою. – Нужны специальные инструменты. Я не умею! – Я умею. Он порылся у Стивена в шкафу и достал небольшой чемоданчик, в котором оказались все необходимые для трансфузии инструменты: набор иголок, фильтр, механический насос… Прежде я видела подобное лишь в учебнике на картинке и могла только догадываться, какие функции выполняет каждый из этих инструментов. Уилл отдавал приказы ровным чётким тоном, я делала всё, как он велел, на время стала его руками. Не без внутренней дрожи заставила себя прикоснуться к нему, и это было… не противно. Совсем. Кожа, загорелая и грубоватая на вид, оказалась такой же нежной, как у Криса. А под кожей, отдавая в ушах гулким эхом, трепетал пульс, разгоняя ярко-алую кровь по венам… – Эй! Ты не в обморок, случайно, собираешься грохнуться? – озаботился вдруг Уилл. – Я в порядке, а вот у тебя участилось сердцебиение. Не критично. Но твоё рабочее гораздо ниже. – Чувствуешь меня насквозь? – усмехнулся он. – Только работу внутренних органов. – А хотелось бы больше? – Пожалуйста, не шевели рукой. Игла проткнёт вену. – Ты подлечишь. – Я предпочитаю не допускать вреда, чем после исправлять ошибку. – У меня к тебе один вопрос, Блэкстон. – Да? – с трудом выдавила я, предчувствуя самое худшее. – Почему ты до сих пор мозолишь мне глаза? Почему Дортмунд? Что ты вообще забыл на факультете легионеров? – Ты во всём хорош, Уилл, – не сдержалась я. – Кроме математики. – Силёнок хватит ответить за свои слова? – Он резко подался вперёд, но вовремя вспомнил об иголке. – Ты сказал, будет один вопрос, а задал три! Ну почему я не могу ответить нормально? Не провоцировать, если мне заранее известна его реакция? Он же бешеный! Его срочно в гущу хаоситов надо, он всех там в одну минуту как капусту покрошит и ещё добавки попросит. – Я сказал через запятую, немощ, – процедил Уилл, в который раз испепелив меня взглядом. – Я читал твоё личное дело, как читал сорок других ваших никчёмных делишек, из которых добрая половина ко второму курсу отсеется в архив и ещё четверть к пятому. И наивысшие баллы по вступительным не помогут тебе пройти испытания, что уготовили для вас профессора, уж поверь мне на слово. Думаешь, я здесь самый вредный, самый жестокий? – Нет, я вовсе не это… Он не дал мне договорить. Ранил смертельно первой же фразой: – Я не прощаю людей, которые мне лгут. А в твоём деле в графе «магические способности» написано: «Ожидается целительский дар, рекомендованы дополнительные занятия по медицине». У тебя уже готовый, полноценный дар. Ты себя прямо в процессе тренировки подлечиваешь, думаешь, я не заметил? Это не каждому опытному врачевателю удаётся. Мало того, ты меня исцелить успел, пока с иголкой возился. Видишь, ссадин как не бывало? Пока он говорил, у меня перед глазами всё кружилось и переливалось яркими пятнами.В ушах шумело, в висках стучало, и не было ни сил, ни желания помочь себе самой. Я как загипнотизированная падала в бесконечно глубокую пропасть под звуки густого голоса Уилларда Эванса. – Давай так. Ты никому ни о слова о ранении Стива, я делаю всё, чтобы тебя скорее перевели на факультет врачевателей. – Хорошо, – выпалила я, не веря своим ушам. А как же то самое?.. – Но с одним условием. Я поёжилась в своём кресле. Вот оно, самое главное. Сейчас. Сейчас… – Ты остаёшься здесь до утра и следишь за Стивом. Боже, боже!.. Почему он не расставит точки над i? Почему не пойдёт до конца? Не назовёт вещи своими именами? Почему играет со мной как кот с мышью? Чувствую, как сердце в груди буквально распирает, кажется, бинты не грудь стискивают, а мешают самому важному органу обеспечивать жизнедеятельность всего организма. Я задыхаюсь. Я на грани истерики. Не могу выносить такого сверхвысокого напряжения! Похоже, чистосердечное признание – единственное, что спасёт меня и позволит нормально дышать. С трудом борясь со спазмами в горле, я выдавливаю: – Уилл… Уиллард… и всё же попробуй простить меня, я тогда… – Довольно, – оборвал он. Выдернул иглу, закрутил заглушку на бочонке, чтобы в трубку не попал воздух, и, наверное, слишком резко поднялся, потому что покачнулся и слегка задел плечом торшер.