— А Яся… Она где? — Ты такой стеснительный? — хихикнула Аня. — Да нет… — смешался Почтарь. — Просто… — Успокойся, Яся в медотсеке. — Хм… — С Ромкой. — А-а… — Бэ-э… Поцелуй меня… В отсеке снова завозились, захихикали, заахали, застонали. Полчаса спустя на цыпочках вернулась тишина. — Паш… — М-м? — А новенькие где? — На буровой. — Ночь же! Надо Яську на них напустить, чтобы режим дня не нарушали. Спать пора! — Уложишь их, как же… гвардейцев пятилетки… Паша улыбнулся, вспоминая стихийный «субботник». Буровой станок на санях отволокли всей базой. Установили вышку, на ее маковке затлел малиновый огонек, и оба «новеньких» запустили самое дорогое геологическое оборудование в мире… Дрожь передавалась через грунт, а фонтанчики пыли будто салютовали первой скважине на Луне. — Спи, сокровище! — нежно заворчал Почтарь. — Не хочу, чудовище! — капризно ответила подруга. — А по попе? — Бе-бе-бе! Пленительные звуки возни, тихие смешки и сладкие стоны заполнили отсек — в шаге от бесконечности. Суббота, 20 мая. День «Бета» Московская область, Можайский район Утро выдалось распрекрасное, теплое и свежее в меру. Я уже и «Родился завтра» дочитал, а вот «Операцию 'Вирус» берег, обещая себе прочесть дома. Сидел на лавочке, да млел. Единственная тень омрачала мои ясные душевные горизонты — свежая Инкина могила на здешнем кладбище. А что мы можем сделать для тех, кого больше нет? Помнить о них. Вот и весь сказ… — Миша-а! — Лизин голос звенел серебрено и чисто. — Дров нарубил! — громко отрапортовал я. — Воды натаскал! Печка топится… — Да нет!.. — Щукина засмеялась, являясь воочию — в сарафанчике и босоножках. — В магазин надо съездить… Проводишь? Про Шурика я не спрашивал. Хорошо, хоть не забрали обратно в Спецблок. Пусть лучше дома сидит, «наружку» не напрягает. А мне можно… Я вывел позвякивавший звоночком «Урал». Ногу на педаль, толчок… Поехали! Лиза догнала меня на «Туристе». Прикрепленных я не видел. Следовательно, их здесь полно. — Миш… А ничего, если я с Сашей… в «Альфу»? — Милости просим… — на лихом вираже я объехал лужу. — Ты у нас кто? Физик или лирик? — Физик! — задрала нос мадам Щукина. — Младший научный сотрудник. — О, как… У нас в институте уже работает один сотрудник с твоими роскошными «вайтлс»… — Да ну тебя… — засмущалась девушка. —…Ее зовут Лиза Пухова, — хладнокровно договорил я. — Ой, это моя девичья… Ой… — Лизавета зарделась. — Она что, мой двойник? — Ну, типа того. Как стану между вами, как стисну обеих… Сразу пойму, в чем диалектика материализма! Под Лизин колокольчатый смех мы зашли в поселковый продмаг. Как раз свежий хлеб подвезли — непередаваемый дух гулял по торговой точке, возбуждая аппетит. Мы взяли две булки «Подольского», батон «Салями», пачку «Цейлонского»… А все остальное у нас было. Пока Лиза пристраивала покупки в корзинку на руле, я расплатился. И снова мерцали спицы, а по сторонам тянулись то глухие крашенные заборы, то монументальные кованые ограды. Скоро тихая дачная улочка оживет — москвичи, отряхивая пыль кабинетов и цехов, потянутся за город. Дышать, в охотку полоть грядки, а вечерком… Почему бы и пульку не расписать на веранде, в подмосковные-то вечера? Слушая кузнечиков и дальние зовы поездов… Мы с Лизой завернули во двор, и словно окунулись в наэлектризованную атмосферу — на ступеньках крыльца стоял напряженный Щукин, а напротив выстроились Ромуальдыч, Иван и Рустам. Чтобы разрядить обстановку, я ничего лучше не придумал, как дернуть рычажок велосипедного звонка. Мои вскинулись, как укушенные — и вытаращились. — Етта… — вытолкнул Вайткус. — Миша? — Он самый, Ромуальдыч… — я приставил велик к бревенчатой стене. — Небось, «сняли» знак в условном месте «Юго-Запад», и достали закладку? Иван встрепенулся. — Так это… не ты… там рисовал? Я с легким сожалением покачал головой. — Нет, Вань. Да и не мог я — в тюрьме отдыхал. Рисовали ребятки Семичастного… Кстати, их тут вокруг, как грибов после дождя. — Значит, провал? — глянул исподлобья Рахимов. — Нет, Рустам. Помнишь, для чего мы здесь? — Освободить… этих, которые наши. — Завтра Шелепин организует Исход. Выпустит всех — и переправит в «Альфу». — А мы? — Я ж сказал — всех… Ладно, чего попусту терендеть? Шуруйте в баню, с утра топлю. Лиза вам чистого наготовила. Мойтесь, парьтесь… За обедом всё изложу. * * * Вайткус, распаренный, в просторной белой рубахе, сложил по-прежнему могучие руки на столе, и мелко кивал. — «Железный Шурик», значит… — ворчливо вымолвил он. — Еттот так и остался комсомольцем. Куда вам, говорит, спецбольницы со спецмагазинами? А поживите, как все, как народ, о благе которого вы неустанно печетесь! — Верите ему? — прищурился Рустам. — Етта… Я и господу богу не верю! — Инну жалко… — пробормотала Лиза. Иван выпрямился, повел широкими плечами. — А давайте, помянем.